Игры с ангелами

– А когда, когда?.. – добивалась ответа она. – Родной, скоро – ни о чем не говорит… Хорошо, милый, я жду. Пока, родной, целую. Аркаша, Димка приезжает, сказал, скоро. Но даты не назвал.

Клара вернулась за стол, взяла бокал и задумалась, в который раз Аркадий Лукьянович решил втянуть ее в диалог:

– Решил сделать тебе подарок, но не знаю, что бы ты хотела…

– Я? – глядя ему в глаза, переспросила она.

По телику грянул гомерический хохот, он диссонировал с унылой атмосферой за столом. Под этот смех Клара выпила и ответила ему:

– Хочу невозможного.

Появление незнакомого молодого человека…

…не где-нибудь, а на месте преступления, к тому же в столь поздний час, вызвало вполне законный и чисто профессиональный интерес.

– Ты кто? – задал законный вопрос Женя.

– Кориков Антон Степанович, новый судмедэксперт, – представился молодой человек, а дальше пошутил: – На пост заступил позавчера, к работе готов.

А они грешным делом подумали… нет-нет, этот паренек, разумеется, не убийца, но вдруг он сосед и что-нибудь заметил. Пусть мелочь, ведь жизнью нашей рулят они – мелочи, следовательно, незаметно играют свою латентную роль, а в исключительных случаях и роковую. Но все оказалось проще, только вот слишком он молод для эксперта.

– Тебе сколько лет… Антон Степанович? – поинтересовался любопытный Феликс, зацепив большие пальцы за шлевки на поясе и обходя новичка.

– Скоро двадцать шесть, – ответил улыбчивый Антон.

– Ммм… – разочарованно протянул Феликс. – Значит, с опытом у нас пролет, лучезарный ты наш.

– Ты Феликс, – обрадовался Антон. – Наслышан, наслышан…

– От Коноплевой, что ли? – усмехнулся тот.

– И от нее. – Его никто не просил, но Антон отчитался: – В семнадцать я поступил в медицинский, окончил через пять лет с отличием, год служил в горячей точке – сам попросился, потом год практики по профилю, полтора года работал в области. Профессор Покровский пригласил поработать ввиду острой нехватки кадров. Так что опыт у меня есть, а еще я очень способный, хватаю на лету.

– Круто, – одобрил Сорин, стоя у входа во вторую комнату. – Меня Женя зовут, а то Веник… то есть Вениамин. Труп там, – указал он большим пальцем себе за спину на вход.

– Следователь Терехов, – представился и Павел с улыбкой, ему понравился паренек. – Приятно познакомиться, Антон… м… Степанович. Приступай к работе, смелее.

– Ну и бардак… – пересекая комнату, оценил Антон. – Будто это салун времен Дикого Запада, где была массовая потасовка.

За ним проследовал и Павел. Вениамин продолжил снимать каждый метр, съемки в его обязанности не входят, просто к делу он относится скрупулезно и ответственно. Мелочей для бывшего деревенского участкового не бывает, кстати, именно его фотки с места преступления однажды сослужили хорошую службу.

– По-моему, нам опять крупно не повезло, – скептически сказал Феликс. – Пацан совсем зеленый, что он в трупах понимает?

– Антоша Степанович отличник, – напомнил Вениамин.

– Отличник не значит профи, чаще наоборот, – парировал Феликс.

Тем временем Женя ехидно заметил, выделив слово «он»:

– Феликс, но ОН услышал тебя!

– Кто – он? – озадачился тот. Сорин поднял глаза к потолку, сложив молитвенно руки. – А… Хм! Ну, в общем-то, да. Лучше неопытный отличник, чем княгиня морга Марихуана, кстати, диплом у нее тоже красный, как губная помада, да вот беда, толку – минус единица. Я лично доволен, что не увижу ее.

– А вот и я, всем привет! – вбежал взмыленный Огнев.

Энергичный и сухощавый мэн, перешагнувший сорокалетний рубеж года три назад, пусть внешне серенький и незапоминающийся, ну разве что скуластое лицо и впалые щеки записать в особые приметы, зато незаменим. Не выгорел он, как некоторые пофигисты в их специфической среде, короче, человек призвания, сейчас – поди, поищи таких, фиг найдешь. Именно так охарактеризовал его когда-то Феликс, когда Терехов поступил на работу, а сейчас забрюзжал:

– Ждем-ждем тут, а их все нет и нет… Огнев, мы тоже могли за столом посидеть, поесть нормально…

– Какой стол, скажет тоже, – снимая пальто, возмутился криминалист. – Это у вас машины нормальные, а у меня старье и неотапливаемый гараж, пока заведешь, пока поедешь, а она как назло норовит… Ребята, куда повеситься?

– Вам веревку или крючок? – спросил Женя.

– Типун тебе на язык, – понял Огнев про какую веревку напомнил шутник. – Крючок, конечно, юморист.

– В прихожей, Станислав Петрович, – подсказал Женя.

Огнев убежал, вернулся без пальто, осмотрелся и «обрадовал»:

– О-о-ой… это до утра. Много здесь топтались?

– Прилично, – развел руками Вениамин. – Труп обнаружила мать, сами понимаете, бегала здесь, как… не знаю кто. Плюс мы, но мы аккуратно топтались.

– О, Веня, ты снимаешь? – беря свой волшебный чемоданчик, заметил Огнев. – Вот спасибо. Надо вызывать на подмогу, один я и до утра не управлюсь. Где труп? Его срочно дактилоскопировать надо на всякий случай… А кто протокол ведет?

И все дружненько посмотрели на Женю Сорина, тот, соорудив кислую мину, отвернув от них лицо, высказал вслух горестный вывод:

– Ой, зря я когда-то похвастал, что пишу без ошибок.

– Такова доля твоя, – проходя мимо, ободряюще хлопнул его по плечу Феликс. – Петрович, убитый заждался тебя в той комнате.

Разумеется, вторая комната, судя по интерьеру, спальня. У одной стены добротная кровать (примерно полуторка), на противоположной стороне у окна с оборванной шторой, висевшей на честном слове, компьютерный угловой стол и офисное кресло для босса крупной компании. Туда и направился Феликс, обойдя труп, лежавший посередине спальни, и стоявшего на одном колене у тела Антона, который знакомился с Огневым. Здесь тоже царил редкостный разгром, Феликс не преминул озвучить напросившиеся мысли по этому поводу:

– Салун, говоришь? Потасовка? А у меня впечатление, будто здесь рациональный погром был, чтобы испортить как можно больше имущества.

– Думаешь? – произнес Павел, потирая подбородок и осматривая пространство вокруг глазами Феликса. – Может, это в результате драки?

– Паша, на кровать посмотри внимательно, – возразил опер, склонившись у рабочего стола. – Ее резали. Линии почти ровные… механически резали, лишь бы разрезать. И подушки резали. А вот ноутбук укокошили тупым и тяжелым предметом… предположительно кувалдой, где только взяли ее? Эт-плохо.

К данной минуте Павел очутился у кровати. Действительно, матрац изрезан острым предметом, предположительно ножом, как говорят в их среде. Обнаружив на полу простыню и одеяло, Павел поднял сначала простыню – она тоже изрезана, глядя сквозь разрезы на Феликса, он произнес:

– Искали что-то, м?

– Вот и первая версия, – машинально отозвался тот, не оборачиваясь. – А одну версию предлагаю сразу отправить в корзину.

– Какую именно?

– Ограбление. Грабители комп забрали бы. Хороший ноут, очень дорогой. Был. Отдадим Левченко, авось винт уцелел. Ух, варвары, такую машину укокошить! И фотоаппарат валяется на полу, по-моему, тоже дорогой. Штатив зачем-то сломали, лучше б забрали, в хозяйстве все сгодится. – Феликс обернулся и посмотрел на Павла, копавшегося в одеяле. – Что ты там ищешь, Паша?

– Да вот… изучаю разрезы, – ответил Терехов. – Зачем одеяло искромсали? Ну, матрац – понятно, там что-то искали, а простыня, одеяло? Не понимаю.

Феликс подошел к нему, с минуту рассматривал кровать, приподнял лежавшую на ней простыню и присвистнул, потом одеяло взял за угол, откинул в одну сторону, затем в другую и пожал плечами. Ничего не сказал. Он повернулся спиной к кровати и поднял глаза к потолку – люстра цела, как и в первой комнате. Павел последовал его примеру, так и стояли некоторое время, думая, наверное, об одном и том же: разгром – это либо демонстрация и намек на что-то, либо устрашение, либо искали нечто ценное.

Первым закончил работу Огнев, объявив:

– Отлично! Пальчики есть, значит, мальчик убит недавно.