Страница 3 из 46
Наверняка где-то скрывался подвох. И об одной уловке Абдулла слышал. Обычно она срабатывала с лошадьми и собаками. Приходишь и продаешь доверчивому фермеру или охотнику по-настоящему великолепное животное за поразительно низкую цену, говоря, что иначе умрешь от голода. Восторженный фермер (или охотник) заводит лошадь в стойло (или собаку в конуру) на ночь. А наутро она исчезает, поскольку ее натренировали ночью выбираться из узды (или ошейника) и возвращаться к владельцу. Абдулле казалось, что послушный ковер мог быть натаскан на то же самое. Так что, прежде чем покинуть лавку, он тщательно обернул ковер вокруг одного из столбов, которые поддерживали крышу, и обмотал его целой катушкой шпагата, который затем привязал к одному из железных кольев у основания стены.
— Думаю, так тебе сложно будет сбежать, — сказал он ковру и вышел, чтобы узнать, что случилось в жаровне.
Сейчас там было тихо и чисто. Джамал сидел на прилавке, скорбно обнимая своего пса.
— Что случилось? — спросил Абдулла.
— Несколько воришек раскидали всех моих кальмаров, — ответил Джамал. — Весь мой дневной запас в грязи, потерян, пропал!
Абдулла был так доволен сделкой, что дал Джамалу две серебряные монеты купить еще кальмаров. Джамал зарыдал от благодарности и обнял Абдуллу. Его пес не только не стал кусать Абдуллу, но и лизнул ему руку. Абдулла улыбнулся. Жизнь была хороша. Насвистывая, он отправился раздобыть себе хороший ужин, пока пес сторожил его лавку.
Когда вечер окрашивал алым небо за куполами и минаретами Занзиба, Абдулла вернулся, по-прежнему насвистывая, полный планов продать ковер самому султану по весьма высокой цене. Он нашел ковер точно на том же месте, где оставил его. Или лучше будет обратиться к великому визирю, задумался он, умываясь, и предложить идею, чтобы визирь преподнес его султану в подарок? Так можно будет запросить еще больше денег. При мысли о том, каким ценным является ковер, истории о лошадях, выскальзывающих из узды, снова начали терзать Абдуллу. Переодеваясь в ночную рубашку, он отчетливо представлял, как ковер, извиваясь, высвобождается из веревок. Он был старым и гибким. Вероятно, прекрасно натренированным. Наверняка он мог выползти из-под шпагата. А даже если нет, Абдулла знал, что эта мысль не даст ему заснуть всю ночь.
В конце концов, он аккуратно обрезал шпагат и расстелил ковер на стопке своих самых ценных ковриков, которые всегда использовал вместо кровати. Затем он надел ночной колпак — что было необходимо, поскольку с пустыни дули холодные ветра и наполняли лавку сквозняками, — накрылся одеялом, задул лампу и заснул.
Глава вторая, в которой Абдуллу принимают за юную леди
Проснувшись, он обнаружил, что лежит на пригорке в саду более прекрасном, чем он мог вообразить. Ковер по-прежнему оставался под ним.
Абдулла был убежден, что это сон. Вот сад, который он пытался придумать, когда незнакомец грубо помешал ему. Высоко в небе висела почти полная луна, которая окрашивала белым светом сотни благоухающих цветов в траве вокруг. Кругом на деревьях висели желтые светильники, которые рассеивали густые черные тени от луны. Абдулла решил, что это отличная идея. При бело-желтом освещении он видел за лужайкой, на которой находился, аркаду из ползучих растений на элегантных колоннах, а где-то за ней тихо журчала невидимая вода.
Она звучала так прохладно и божественно, что Абдулла встал и отправился на поиски невидимой воды, пройдя через аркаду, где лучистые соцветия касались его лица — белые и безмолвные в лунном свете, — а похожие на колокола цветы испускали самый пьянящий и нежный аромат. Как бывает во снах, Абдулла потрогал пальцем громадную восковую лилию тут и бездумно повернул в долину бледных роз там. Никогда раньше ему не снились настолько красивые сны.
Вода, когда он нашел ее за большими папоротниковидными кустами, мокрыми от росы, оказалась простым мраморным фонтаном на еще одной лужайке, освещенной вереницей светильников в кустах, которые превращали рябь на воде в настоящее чудо из серебряных и золотых полумесяцев. Абдулла восторженно пошел к нему.
Для полного восторга ему не хватало только одного, и, как во всех лучших снах, оно обнаружилось здесь. Ему навстречу по лужайке, неслышно ступая по влажной траве босыми ногами, шла невероятно очаровательная девушка. Полупрозрачные одеяния, развевающиеся вокруг нее, позволяли увидеть, что она стройная, но не худая, совсем как принцесса из мечты Абдуллы. Когда она приблизилась, Абдулла увидел, что форма ее лица не совсем идеальный овал, каким должно бы быть лицо принцессы его мечты, а громадные темные глаза вовсе не влажные. Они с явным интересом окинули его проницательным взглядом. Абдулла поспешно внес изменения в мечту, поскольку девушка определенно была очень красива. А когда она заговорила, ее голос отвечал всем его пожеланиям — легкий и веселый, как вода в фонтане, и это был голос уверенного человека.
— Ты новый вид прислуги? — спросила она.
Во снах люди всегда спрашивают странные вещи, подумал Абдулла.
— Нет, шедевр моего воображения, — ответил он. — Знай, что на самом деле я давно потерянный сын далекого князя.
— О, — произнесла она. — Это всё меняет. Значит ли это, что ты другой тип женщины, нежели я?
Абдулла в замешательстве уставился на девушку своей мечты.
— Я не женщина! — воскликнул он.
— Уверена? — спросила она. — На тебе платье.
Абдулла опустил взгляд и обнаружил, что он, как бывает во снах, одет в ночную рубашку.
— Это просто мой странный заморский наряд, — поспешно ответил он. — Моя настоящая страна далеко отсюда. Уверяю тебя, я мужчина.
— О, нет, — решительно возразила она. — Ты не можешь быть мужчиной. Ты выглядишь совсем не так. Мужчины вдвое толще тебя, и их желудок выступает толстым бугром, который называется пузом. И у них седые волосы по всему лицу, а на голове — ничего, кроме блестящей кожи. У тебя волосы на голове, как у меня, и почти нет волос на лице.
А когда Абдулла с некоторым возмущением прижал ладонь к своим шести волоскам над верхней губой, она спросила:
— Или у тебя голая кожа под шапкой?
— Конечно, нет, — ответил Абдулла, который гордился своими густыми волнистыми волосами; он поднес руку к голове и снял то, что оказалось ночным колпаком. — Смотри.
— Ах, — произнесла она, и ее очаровательное личико выглядело крайне озадаченным. — Твои волосы почти такие же красивые, как мои. Я не понимаю.
— Я тоже не очень. Может ли быть, что ты видела не слишком много мужчин?
— Конечно. Не будь глупым. Я видела только моего отца! Но я вижу его часто, так что знаю.
— Но разве ты никогда не выходишь на улицу? — беспомощно спросил Абдулла.
Она засмеялась:
— Выхожу. Я сейчас на улице. Это мой ночной сад. Мой отец создал его, чтобы я не испортила лицо, гуляя на солнце.
— Я имею в виду: в город, увидеть других людей, — объяснил Абдулла.
— Ну, нет, пока еще, — признала она.
Видимо, ее это немного беспокоило, поскольку она развернулась и отошла, присев на край фонтана. Повернувшись посмотреть на него, она сказала:
— Отец говорит, я смогу иногда выходить посмотреть город, после того как выйду замуж, если муж позволит, но это будет другой город. Отец устраивает для меня брак с принцем из Очинстана. До тех пор я, конечно, должна оставаться внутри этих стен.
Абдулла слышал, что некоторые богачи в Занзибе запирают дочерей — и даже жен — в своих больших домах почти как пленниц. Он много раз желал, чтобы кто-нибудь так запер сестру первой жены его отца Фатиму. Но сейчас во сне ему казалось, что по отношению к очаровательной девушке этот обычай совершенно неразумен и несправедлив. Подумать только — не знать, как выглядит нормальный молодой мужчина!
— Прошу прощения за вопрос, но не является ли, случайно, принц из Очинстана старым и слегка некрасивым? — спросил он.
— Ну, — ответила она, явно не уверенная в ответе, — отец говорит, он в расцвете сил, как сам отец. Но, думаю, проблема состоит в животной природе мужчин. Отец говорит, если другой мужчина увидит меня раньше принца, он сразу же влюбится и украдет меня, что, естественно, разрушит все планы моего отца. Он говорит, большинство мужчин — дикие животные. Ты животное?