Страница 9 из 12
— Все, что будет в моих силах. Даю слово перед Матерью-Сырой-Земли и Отца-Грозное-Небо, что сделаю все, о чем поговорили или умру. — дал клятву ветерану.
— Но-но. Умри, но то, что обещал сделай. Бывай, крестник. Убережет если Мать с Отцом, то свидемся. — Сет хлопнул меня по плечу, перехватил малую узел и собирался идти. Я ухватил его за руку.
— Дай топор. — попросил Я оружие. Ветеран улыбнулся и протянул мне. Схватив за древко, все свои чаянья и желание сохранить этого человека живым, перенес вместе с молитвой. С непривычки меня аж повело.
Старший Брат принял топор, поклонился. А проходят мимо указанной сосны, прочертил линию, отмечая нам время роздыха…
Я с сожалением вернулся к обедающим Девам.
— Куда старикан ушел? — с вызовом спросила меня Забава. — Ты с ним прощался, Я все видела. Он нас бросил? Одних в лесу? Какая же от тварь, ребенка и девушку оставил с сопляком.
— Дед Сет обещал меня до града довести, а северяне не лгут. — кинулась в защиту Брата Вероника.
— За нами следят, он ушел обезопасить нам проход. Потому закрой свой рот едой, которую ты не заслужила. Завтра ты будешь свободна от моего слова. — Я отвернулся, прекращая спор. Ника схватила снедь и села рядом, отвернувшись от Бывшей Княжны.
— Больно важный стал. А не боишься ли ты, что Я в граде к ответу призову? За поруганую честь, за оскорбление Рода, за смуту против благородных?
— Род то какой? Изменников и клятвопреступников? Хулителей бога Ярило да почитателей твари? Голова у меня другим занята, как Нику в новый дом доставить и Юг о напасти предупредить. А тебе и прям нужно одной пройтись.
— Постой, то Я со страха и сгоряча ляпнула. — сменив тон на ласковый, начала Забава. — Ну посуди сам, что мне думать? Ты у нас теперь один муж, на тебе лежит ответственность, вот Я и испугалась, что не сдюжишь. Вдруг у нас денег даже на еду не будет. Что же делать? Веронику на паперти поставить? Мне не подадут, больно хорошо одета.
— Светоч хорошо чует ложь. Завтра ты сможешь стать кем угодно. И княжной и полотером, блудницей или женой трактирщика. А сегодня ты моя закладная. Так что закрой свой грязный рот. — прожевав кусок, глянул на метку. Тень на нее вот-вот наползет. — Время вышло, в путь. Через пару верст будет хутор. Там заночуем, если на то будет милость богов.
— Не командуй мной, чернь. Я еще не насытилась. Пойдем тогда, когда Я дам на это позволение. — опять подняла голос барыня.
— Как знаешь, нагонишь, если захочешь. Да встретишь ты полный рассвет. Пойдем Вероника, скоро стемнеет, а нам еще до Хутора нужно добраться. — быстро собрав припасы и перевесив через плечо обе сумы, взял девченку за руку и пошел по дороге. Последний раз Я был так зол, когда Курва попался в амбаре и обещал вырезать наш выводок. Выйдя на дорогу, огляделся Даром вокруг себя. Не было опасности и зверья, красного пятна сопровождающего и золотого сияния Старшего Брата.
— С тятей все будет хорошо? — тихо произнесла Вероника.
— Он умеет за себя постоять, на Юг же шел один, через лесолесье и опасности. И в этот раз всё будет хорошо. — успокоил Я девченку. Мне показалось на миг, что Храмовник прощался со мной, отправляясь на охоту за охотником. А мы, неспешно топая по дороге, были всего лишь приманкой. Тот час отогнал от себя дурные мысли, думать нужно о долге. Перед сироткой, городищем и словом, данным ветерану. Снега была не много, по щиколотку, но под ним скрывались ямки и корни деревьев, о которых время от времени спотыкалась Ника, непривычная к ходьбе через лес. Позади раздался голос Забавы.
— Погодите меня. — мы же не обратили на то никакого внимания, и через сотню шагов она нас нагнала. — Ты тоже решил меня бросить, как твой старик? А как же слово северянина?
— Я не давал слова, что насильно буду тащить тебя в град. Также не клялся, что выполню любое твое пожелание. Ежели ты решила посвоевольничать, не взирая на обстановку, то тем самым сделала свой выбор. Ранее ты не роптала из-за Храмовника, опасаясь его гнева и то, что он может оставить тебя одну. Только он ушел, как сразу поменялась. Мне нет дела до твоих обид и чаяний, ты взрослая Дева, хоть и не можешь принять изменения своего статуса. — спокойно проговорил барыне.
— Я законорожденная Княжна, мои предки все были Благородными и такие как ты нам прислуживали. Потому смири свою гордыню и прими мою волю. Богом было дано нам Правило — кому княжить, а кому служить. И никакой человек не в праве ту долю изменить. Моя исключительность в том, что Я знаю, как нам выжить. Потому ты должен передать мне казну, дабы Я могла ей верно распорядится. А то, что мой братец ляпнул в горячке не меняет моего Права от рождения! — задрав нос, поучала меня Забава.
— Где топор, что Я отдал тебе для защиты? — разглядев пустые руки Девы промолвил Я. — А сума с остатками еды? Топор можно было хорошо продать, он не для лесоруба, а для воя. Снедь пригодилась бы для вечерни, дабы сберечь монету. А по счет моей казны, деньга, которую Я получил за службу Царю принадлежит Храму и Церкви и будет потрачена на их нужды. Поведуй мне исключительно благородная и законорожденная, как ты распорядилась своей шкатулкой с каменьями и кем ты, окромя десятка теток, управляла? Молчишь… Скажи мне, сколько тебе нужно монет, дабы ты ушла добровольно в ближайшем хуторе?
— Мне нужно всё. Я пожертвую Северу, как только встану на ноги и освоюсь в большом граде. Пойми, дурачок, тебя облапошат на первом же торжище. А мне нужно лишь весточку передать, что Я вырвалась с Китеж-града. Все наладится.
— Он ушел на Юг с Ярлами. Готовится к войне, что развязал, и зализывает раны после нашей встречи. Потому решение есть такое. Ночевка в хуторе, затем на санях до града. Там мы расходимся. Тебе оставлю подьемные. — Что Я мог еще сказать этой спесивой Деве? Откупиться от нее для меня лучший выход.
— Какие раны? Его не берет сталь и стрела, огонь и мороз. Он само совершенство. Он живет и властвует с начала Исхода! — восторжено изрекла Забава.
— У него три пальца на руке, обоженное лицо и больше нет костянного копья на хвосте. За двести сорок лет он так и не нашел себя в этом мире. Его интересует лишь власть и исполнение желаний. А люд для него просто инструмент, каким была и ты. Ты могла быть женой Князя, а стала лишь опальной девкой, без роду и племени. Такая ему больше не нужна.
— Заткнись, он неуязвим! — прокричала Барыня.
Я остановился, потянулся к сапогу. Княжна в испуге попятилась назад. Медленно Я достал прощальный подарок Любомира и предъявил на показ. У Девы подкосились ноги и она бухнулась коленями на снег.
— Это…этого не может быть, он мне говорил. Но три пальца и еще кисточка. Все ложь… — Сквозь слезы и всхлипывания прорывались слова.
— Беги за топором и остатками снеди. Мы пойдем медленно. Не успеешь затемно, ворота хутора закроют. Без выполненного наказа не возвращайся, не приму. Я долго терпел твой гонор, а ты восприняла это как слабость. Беги быстрее, возможно успеешь… — резко высказал свое недовольство, запрятал трофей и потянул за руку найденыша.
Оглянувшись, увидел, как Забава сначало медленно брела, а затем перешла на бег..
— Дядь, зачем ты так с ней. Она не плохая, просто балованная. А еще много знает про прически и наряды. — пожурила меня Ника.
— Когда детки балуют, их наказывают. Мой наказ ты слышала, то не порка и не унижения. К добру нужно относится с благодарностью, а не оставлять его в лесу, потому что руки устали. Мы ее немного подождем. Ушли то недалече, не более версты. А Я за ней отсюда присмотрю. — успокоил Я сиротку.
— Так то правда, что ты за много верст видеть можешь, как Финист-Ясный Сокол? — изумилась девочка.
— Правда. А кто такой Финист? Раскажешь? — подогрел Я ожидание разговором.
Мы немного посмеялись и делились историями. Сиротка была очень любопытной, наверное как и все детки. Я согревал ее маленькие ладошки дыханием, пока не обнаружил Даром плетущуюся шагах в трехста Деву.
— Можем идти, нагонит, а то сами околеем тут. — указав на Забаву, Я успокоил Нику.