Сказочница

– Да стой! Куда ты?! – крикнула ему женщина вслед.

– Нет, нет, – дурным голосом орал мальчик, – не хочу больше слушать, не буду!

– Да жив, жив Никитка остался, – пробормотала женщина, понимая, что слова ее уже не достигнут ушей ребенка. – Охотники его спасли. Эх, – махнула она рукой, головой осуждающе покачала, – до конца надо сказку дослушивать.

*

– Маруся! Маруся! – закричал Егорка с порога. – Что расскажу тебе! – голос его звенел от возбуждения. – Такая беда приключилась!

Он залетел в комнату. Светлые его волосы были взъерошены, веснушчатое лицо раскраснелось, а глаза голубые готовы были из орбит выпрыгнуть, так широко они были раскрыты.

– Да что стряслось-то, Егорка?! Ты сам не свой!

Молодая красивая девушка лежала на кровати. Она чуть приподнялась на подушках, поморщилась.

– Ой, Марусь, что, опять болит? – Егорка кинулся помогать сестре.

– Да ничего, – махнула она рукой. – Ты, как ураган, налетел. Испугал меня даже.

Девушка улыбнулась, и ее бледное лицо в миг посветлело, засияло свежестью и молодостью, а грустные синие глаза оживились, заблестели.

– Как ты, сестренка? – озабоченно спросил мальчик.

– Да хорошо все, как всегда, – отмахнулась она. – Ну давай, рассказывай. Вижу, тебе не терпится новостью поделиться.

– Ох, Маруся, – выдохнул он. – Беда-то какая случилась! Никитку еле живого из леса принесли охотники из соседней деревни. Говорят, медведь на него напал. Живого места на Никитке нет. Кровью истекает. Через все лицо шрам. Уж останется ли жив, неизвестно.

– Знать, далеко он в лес забрался, раз медведя повстречал. Эх, мальчишки…, – покачала девушка головой. – Говорят вам: не ходите в лес…

– А я и не хожу. Как же я тебя одну оставлю, – возразил Егорка. – Ну давай, Маруся, пойдем ужинать.

Он помог сестре подняться, откинул одеяло, подал костыли. Она, морщась и вздыхая, спустила ноги изуродованные с кровати. Одна была сильно короче другой и болталась безжизненно, не доставая до земли. Вторая была иссохшаяся, худая и кривая. На нее девушка наступала кое-как. Брат поддерживал сестру. В его сопровождении она добралась до кухни и, выдохнув, плюхнулась на лавку.

– Не надо было тебе вставать. Зачем ты мучаешься? Я бы тебе все принес. Мне же не трудно.

– Нет, нет, – возразила она. – Так лучше. Так я себя хоть человеком чувствую, а не колодой обездвиженной.

– Ну что ты такое говоришь, Маруся! – возмутился брат. – Ты у меня ведь самая красивая!

– Ничего, Егорка. Мне двигаться полезно. А то залежусь и совсем ходить разучусь.

Егорка быстро, по-хозяйски накрыл на стол. Дело для него это было привычное, справлялся он с ним хорошо.

Они немного перекусили. И разговор их возобновился. Егора сильно взволновала история, произошедшая с соседским мальчиком.

– А как ты думаешь, Маруся, правда ли на Никитку медведь напал? Неужели они в лесу у нас водятся?

– Откуда мне знать, – девушка пожала плечами. – Я в лесу не была никогда. Только…, – она замолчала и задумалась.

– Что, Маруся? – тронул Егор сестру за руку.

– В медведе ли дело? – многозначительным тоном продолжила девушка.

– А в чем? – удивился мальчик.

– А может быть, это проделки ведьмы, – страшным шепотом сказала она. – Ведьмы Ефросиньи!

– Ты, правда, так думаешь?! – голубые глаза вновь полезли из орбит, а лицо порозовело до кончиков ушей.

И тут Маруся рассмеялась.

– Испугался?! То-то же! Кое-что и я могу!

– Ну и шутки у тебя, сестренка, – брат надул губы, а потом вскинул голову, – но ведь не зря же люди болтают. Может, и правда, живет в лесу ведьма?

– Может, и живет, – уже серьезно сказала девушка. – Мне мама, когда жива была, много про нее рассказывала.

– Ой, Марусь, расскажи! Я-то маленький был, не помню ничего.

– Ну слушай. Жила на окраине села девушка. Одинокая была, ни отца, ни матери, ни брата, ни сестры. И откуда она взялась в этих краях, никто не знал. Обособленно жила, почти ни с кем и не общалась. Так если иногда при встрече словом, другим с кем перемолвится. Да и люди-то не сильно стремились разговоры с ней заводить. Потому, как если что скажет она, то так оно и случится. Могла хорошее что-то сказать, а могла ведь и плохое! За глаза ее люди ведьмой-сказочницей называли.

– А почему сказочницей? – поинтересовался Егорка.

– Ну вроде как не всерьез она все говорила, а будто сказку рассказывала. Ну так вот, случались и несчастные случаи в деревне.

Настасья Ивановна как-то отправилась в огород картошки к обеду набрать. И мимо как раз Фрося шла, заметила ее, шаг замедлила, взглядом долгим поглядела и ближе подошла. У забора остановилась и говорить начала: «Настасья хотела обед сварить, пошла картошечки накопать, да не заметила, как трава сорная в том месте проросла, корни пустила. А корешки-то у той травы – клубеньки на картошечку похожие. Ну Настасья их вместе с картошкой и выкопала, а потом и сварила. Да всю семью накормила. А домочадцы ели и приговаривали:

– Удалась картошка в этом году, наваристая, рассыпчатая, только привкус странный какой-то. Или Настасья приправила ты ее чем?

Сытые и довольные разошлись после обеда, а потом долго животами мучились. Исхудали все, побледнели. Да хорошо хоть живы остались!».

Настасья Ивановна наругалась тогда на нее и прогнала. Говорила:

– Что ты чушь какую-то несешь, Фрося? Что за сорняки еще! Где ты их в огороде у меня увидела?

Но только все так и случилось. Правда, так и не выяснили, что причиной отравления послужило. Но семья Ивановых сильно намучилась. Конечно, после этого слухи по деревне поползли, что это Фрося беду накликала, мол, может, глаз у нее дурной, а может, и вовсе – колдовство это.

Или вот еще случай был. Рыбаки как-то на озеро собрались. Шли веселые с сетями и удочками. А навстречу им Фрося. И говорит:

– Куда же вы? Снарядились мужички на рыбалку, да не знали про то, что сегодня русалочья ночь. Опасное время, коварное! В ночь эту русалки пошалить любят, пошутить, людей поморочить, могут и загубить ненароком.

Мужики ее слушать не стали, отмахнулись и дальше пошли. А она за ними увязалась и вслед им все бубнила что-то. Как один из выживших вспоминал потом, что-то про лодку пустую да рыбаков в сетях своих запутавшихся.

Ну так все и вышло. Не все с рыбалки вернулись. Двое ночью на лодке поплыли, а утром друзья их лодку пустой у берега обнаружили. Стали сети тянуть, тяжело они идут. Думали, рыба крупная попалась, а там – их сотоварищи с лицами синими перекошенными.

После этого случая и вовсе народ перестал с Фросей общаться. Стороной ее обходили.

А потом заметили, что у девушки живот растет. Поняли, беременная она. Сразу и вопросом задались. А от кого?! Ни с кем не жила, ни с кем не гуляла. Стали про нее небылицы всякие сочинять. Будто с дьяволом она знается. И ребенок в животе у нее от него или от черта какого. И все в это верили. А когда дите родилось, все догадки самые небывалые подтвердились. Потому, что не мальчик это был, а самый настоящий чертенок с рогами и хвостом! Сначала она его прятала, не показывала никому. Но подросло дите и стало из дома убегать, и по деревне на копытцах скакать, своим видом народ пугая. Все к детишкам приставал чертенок этот. И непонятно было: то ли играть хочет, то ли пакость какую сделать.

И как-то раз детишки-то с испугу камнями в него бросаться стали. Да так увлеклись, что даже смешно им и весело сделалось от того, как чертенок от боли корчится. «Так тебе и надо, дьявольское отродье!», – кричали они. А тот уж на землю упал и подняться не мог. А они все не унимались. Фрося на крики те прибежала, схватила детеныша своего. Глаза ее в тот миг потемнели, брови сошлись. Дети попритихли. А она к каждому подходила и в лицо заглядывала. И никто от этого взгляда ее тяжелого с места сдвинуться не мог. А потом говорить начала:

– Злые детишки в деревне той жили. Дело недоброе, ужасное сотворили они. А известно, что за поступки свои рано или поздно ответить придется. Вернется к ним беда та, что другому они безвинному причинили! Ждать им теперь и бояться часа того, когда она в дверь к ним постучится.