Страница 32 из 36
Диапазон ущерба в последовательности имеет форму от медицинской патологии и поведения до цивилизационного провала и молекулярных нестыковок, поэтому возможность точного прогнозирования, прежде чем одна из форм ущерба настаёт, определяет то, будет ли жизнь существовать вообще, то есть определяет сохранность всего, ведь именно прогноз последующего события выстраивает успешную последовательность действия, будь то завтрашний день или поход в магазин, хотя это в большей степени повторение на основе памяти, нежели прогноз, но тем не менее, отталкиваясь от памяти и повторения мы приходим к необратимым несоответствиям и к необходимости предвидеть их.
Есть ли у денег негативный фактор по той части, что они служат предметом наживы и выступают инструментом разрушения общественных норм? Да. Но если мы убираем деньги, то предметом наживы становится что бы то ни было ещё, имущество, профессии, все источники обеспечения, что прекрасно продемонстировало плановое хозяйство общественной собственности, где всё сошло на нет вне зависимости от финансовой организации, формально по доминационным инерциям поведения идиотической верхушки управления, где можно даже перечислить все имена по ныне находящиеся у власти. Следовательно, о каких инструментах и методологиях ни заходила бы речь, их значение отражается формой их применения и результатом их применения, то есть качествами людей. Деньги в некоторой степени концентрируют общественные порядки и служат инструментом смещения активности, что может иметь как положительные, так и отрицательные стороны. Поэтому стоит уповать именно на функциональные критерии, в чём бы они ни выражались, в деньгах, в имуществе, в профессиях, в законах, в людях, деньги имеют обобщающую функцию и именно в этом они привлекают всеобщее внимание, но если их убрать, сделать всё плановым хозяйством и распределяемым из расчёта вычислительными системами, то точно такое же внимание, как и деньги, начинает занимать вычислительная система и план, поэтому всё упирается в функциональные начала и их итоговые результаты, дабы обходить все формы ущерба по большей мере возможного, иначе нефункциональным становится всё, и деньги, и бюджетное планирование, и вычислительные технологии, и люди. Можно сказать, что деньги создают стимул обмена, мол без стимула обмена нет попытки обмануть и украсть, но в таком случае, если убрать денежные отношения, результат труда и формируемые им возможности становятся предметом сравнения с тем, что это формально для общего состояния жизни и что это формирует для моего состояния жизни, как неотъемлемой составляющей всего состояния цивилизации, то есть в любом случае возникает необходимость измерения, а значит и стимул обмена того, что измеряется, когда ситуация требует реализации определённых потребностей и функций, включая перспективу, то, чего ещё нет, но из прогноза должно быть. Именно здесь становится важной детализация и точная эквивалентация действий и их результатов, как их обмена, так и их сравнения, поскольку без этого градиент действий идёт в рецессию в пользу более линейного и неучтивого поведения, с чем мы сталкиваемся в любой системе отношений, будь то плановое распределение или денежные рыночные потоки, если ни то, ни другое не детализировано до уровня фундаментальной физики по форме действия и его результатов в полной последовательности.
Можно сказать, что производительность общества вырастая за счёт автоматизации заполоняет всё товарами и требует гораздо меньшего покрытия с моей стороны, меньших усилий и действий, включая каждого человека на планете, мол это доходит до состояния, когда деньги и стимул обмена вообще не нужны, но для того, чтоб цивилизация продолжала развиваться и чтоб мои действия сохраняли причастие к цивилизации, я должен чётко измерять то, что происходит, как это происходит в отношении меня и как это происходит от меня в отношении цивилизации, что в ней продуцируется в отношении меня и что мной продуцируется в отношении цивилизации, в какой форме, в какой степени, в какой ёмкости, где в этом моё действие или результат действия моих предков, как я этим обладаю и как формирую результаты для потомков и дальнейших поколений. В этом проявляется необходимость измерения, удержания сохранности того, что измеряется и необходимость продолжения того для сопоставления меньшего с большим в плане развития и построения жизни, где не только необходимы учётные единицы по части финансов и экономики, в этом есть прямая необходимость измерения и самих учётных единиц по части их результатов, где формируется обмен кислорода на углекислый газ, где обмен труда на продукты питания, где обмен между предприятиями и странами в масштабах промышленности, в каком количестве, в какой ёмкости и в каком качестве. Ведь если результат действия перестаёт эквивалентно покрываться другим результатом действия, как при взаимодействии, так и при обмене, то нарасатет масса действий и особей, результаты которых не покрывают вообще ничего, либо не покрывают в достаточной степени и форме (что меняет уже форму качеств природы человека и его действий), более того, действия которых ущербны, то есть растёт неэквивалентность ёмкости разных результатов и соответственно неэквивалентность покрытия производительности, что съедает её.
Поэтому не глядя на промашки, ошибки и временные скидки снижающие производительность, но требующиеся для поддержания положительных начинаний, результаты всё равно должны по итоговым показателям уходить в плюс, то есть некоторый диапазон снижения производительности, как естественные заболевания и пенсионный возраст допустимы и необходимы для выхода на продолжительную траекторию возобновляющейся и растущей результативности, но здесь есть пределы и пренебрежение ими не должно уводить в минус всю цивилизацию систематически, как это происходит в рамках численно-рыночной системы сегодня на глобальном уровне. Из-за неточных подходов к обмену и измерениям происходит диффузия, диффузия правовых норм, медицинских норм, промышленных норм безопасности, технологических и телекоммуникационных норм, норм управленческих инициатив, что приводит к упущениям и кризисам, поскольку подобный диффузионный процесс затрагивает даже морально-этические основы в природе человека, то есть не оставляет ничего святого в сознании тех, кто имеют преобладающие формы влияния или стремятся за ними, как за пищевой наживой в лесу, ни здравие жизни, ни религия, ни высокие технологии в сфере безопасности, ни опасные сферы деятельности вроде атомной промышленности. Эти градации сегментируют общество и укорачивают мышление, сначала идёт экспансия высоких технологий и высоких возможностей, после они обрастают разного рода формами поведения пользовательского и приспособленческого типа (не ведущих за рамки текущих достижений, следовательно и за рамки формирующихся в этих пределах упущений, то есть приводя к упущениям на уровне своего мышления), в ходе чего высокие технологии начинают под действием инициатив приспособленческих форм поведения сегментироваться, это произошло в глобальной сети интернета, в глобальной финансовой системе, в нейросетях, которые были когда-то исключительно прерогативой безопасности и управления, это произошло с монархическим строем в 19 и 20 веках, теперь это массовая и аморфизирующаяся диффузия приводящая к сегментативным неупорядоченным градациям на разных уровнях и в разных сферах деятельности по технологической, промышленной, экономической, политической и финансовой части. Кто это всё объединит и упорядочит? Ведь когда любой идиот становится президентом или проникает в сферы высоких технологий не имея даже малейшего представления, для чего эти вещи созданы, это формирует ущерб и провалы.
Если я вынужден считаться с образом мышления, который короче моего образа мышления, и я вынужден делать это чуть ли не круглые сутки в своей собственной голове из-за окружающих меня антен на крышах домов, включая всё социальное общество, контакты с людьми в магазинах, на улицах, на трудовых местах, то я исчезаю, как феномен, ведь форма и результат моей жизни усредняется с тем, что даже не в состоянии понимать меня. Результат моего мышления не выстраивается в результат исходящий от меня к действию, как из-за типажов мышления в социальной среде, так из-за телекоммуникаций разбазаривающих моё сознание во все стороны информационно в среде клинических уродов. Для чего мне иметь коммуникационный контакт с теми людьми, которые глухи в отношении меня на психическом уровне систематически? У меня в данной обстановке не возникало ни разу ничего в отношении неё, кроме желания избавиться навсегда и всецело от малейшей потребности и необходимости иметь дела и взаимодействие с ней. Этот текст, это единственная пространственная ниша и свобода действия, где я смог быть достаточно продуктивным находясь в таковом обществе, причём при длительном испытании самых разных вариантов и способов устройства жизни. Но я не думаю, что я единственный, кто находится в подобной ситуации, это растущее состояние целых поколений и уже всей цивилизации. Неужели та энергия, которую представляет жизнь не найдёт высвобождения из социального тупика, где во многих сферах влияния находятся ущербные ментально ублюдки?