Страница 14 из 21
Зажгла светлячок и заорала: в каких-то двух ярдах навстречу мне ковылял чумной.
Огонь словно сам слетел с рук, охватывая его. Человек бы с криком бросился прочь или начал кататься по земле, сбивая пламя, но тварь, когда-то бывшая человеком, лишь прибавила шагу. Я отскочила назад, ошарашенно глядя, как пламя, пожрав остатки одежды и волос, начитает гаснуть, а тварь идет себе.
И, что куда хуже, из-за деревьев выбрались еще трое чумных. Двое – по бокам, третий возник за спиной. И все разом бросились на меня – быстро, наверное, даже быстрее, чем живые. Так быстро, что я прежде разума, нутром поняла – не убежать.
Отшвырнула магией с дороги шагающую головешку, рванулась вперед, рвя жилы, выгадывая хоть чуть-чуть времени. Развернулась, вытирая вспотевшие ладони о штаны – глупая трата времени, магии ведь все равно, сухие ли у меня руки. Главное, все сделать правильно. Мысль, жест, слово. Воздушные клинки располосовали того, кто оказался ближе всех.
Кровь у твари оказалась черной, не красной, но меня все равно замутило. Впрочем, поддаваться слабости не было времени. Как и бояться – сердце колотилось так, что казалось, вот-вот проломит ребра и выскочит наружу. Я снесла магией голову второму, стараясь не глядеть на тело.
Снова отскочила, полоснула ножом по бедру третьего – неудачно, рана, от которой человек как минимум остановился бы, чумного не побеспокоила вовсе. Не растерявшись, я лягнула его со всей дури в колено – сустав подломился, заставив чудище упасть. Вот так-то.
Еще одну голову долой. Я застыла, тяжело дыша. Все? Так просто?
И в этот миг мою лодыжку обхватило что-то жесткое, точно ветки. Рывком сбило с ног, и икру обожгло болью.
Я дернулась, лягнула – тщетно, держало крепко. Подхватила нож – чудом не выронила – и со всей дури всадила под затылок вцепившейся в ногу твари. Еще, и еще раз, и еще, бессчетное количество раз, пока чумной не перестал шевелиться. Свободной ногой попыталась оттолкнуть труп – не вышло, он и сейчас не хотел разгибать одеревеневшие пальцы, пришлось сделать это самой, дрожа от отвращения.
Я отползла в сторону – ноги до сих пор тряслись и не держали, сердце колотилось даже не в горле, а где-то в ушах. Дернула кверху штанину, на которой расплывалось кровавое пятно, глянула на рану и заскулила, свернувшись клубком.
Вот и все. Вот и не нужно думать ни про какое «дальше». Потому что мне осталось от силы два дня. А потом это буду уже не я. Если, наплевав на грех перед всевышним, не убью себя сама прежде, чем угаснет разум.
Я затянула рану магией – от чумы не спасет, но пока зараза не разойдется по всему телу, я смогу нормально идти. Теперь нужно добраться до замка – и до магистра Хранителей – во что бы то ни стало. А значит, оплакивать свою судьбу некогда.
Да и не о чем плакать, на самом деле. Бесконечной жизни в этом мире не достанется никому, а в масштабах вечности все мы – лишь песчинки на бесконечном морском берегу. А потом – жизнь горняя и те, кого я никогда уже не увижу здесь.
Только меня все равно трясло, а в желудке словно залегла здоровая колючая ледышка. Страх путал мысли, перехватывал дыхание. Выругавшись, я прибавила шагу, потом перешла на трусцу, пока ледяной ком, наконец, не растаял, позволив вдохнуть полной грудью, а в голове не осталось ни одной мысли, кроме дум о том, что нужно переставлять ноги и дышать. Так что четыре лиги до замка я одолела куда быстрее, чем намеревалась. Правда, подошла не к воротам, а нырнула в лес. Нашла там сгоревший охотничий домик, отец любил здесь бывать и часто брал с собой нас, детей. Магией определила север, через пару сотен ярдов спустилась на дно оврага, цепляясь за кусты и деревья, и нырнула под покосившуюся лиственницу, которая, кажется, была старше, чем все двадцать поколений моего рода. Там, между ее корней, начинался ход – сперва нора, в которой взрослый мужчина мог бы передвигаться только на четвереньках, потом стены расходились, поднимался потолок, и можно было идти пешком.
Я выпрямилась – закружилась голова и повело в сторону. Пришлось опереться о стену – камень был сухим и теплым, словно признал меня. Я погладила его кончиками пальцев, мысленно благодаря неведомого строителя. Уже и памяти о нем не осталось, а замок стоит, и простоит еще века.
Прокушенная лодыжка болела и чесалась, точно после крапивного ожога, и голова казалась мутной, как с недосыпа. Впрочем, может, так оно и было, много ли удалось поспать этой ночью? Я горько усмехнулась – ничего, скоро высплюсь. Только бы магистра снова никуда не понесло…
Винтовая лестница в толще стены. В прошлый раз я взлетела по ней, слегка запыхавшись, в этот – выползла на последнюю ступеньку, дыша, точно загнанная собака. Неужели за какие-то паршивые два-три дня в камере я совершенно обессилела? Ведь ела и пила после того вдосталь… Кстати, о – я присосалась к фляге, потом тряхнула ее, добывая последние капли. Сама не заметила, как все выпила, до того во рту сохло. Завинчивая пробку, я бросила взгляд на свои руки и едва не выронила флягу. Сунула ее в мешок, как есть, если пробка и потеряется, уже неважно. И долго разглядывала вздувшиеся черные вены на своей трясущейся кисти.
Так быстро? Почему же так быстро?
Я в который раз до крови прокусила губу, подумала – зря, останется шрам, и едва не расхохоталась. Уже все равно, на самом-то деле. Но пока я – еще я, нужно закончить начатое. Только бы магистра никуда не унесло…
Я взялась за шляпку толстого железного гвоздя, торчащего из стены, погасила светлячок. Потянула гвоздь на себя, пока он не оказался в моей руке полностью, из отверстия просочился свет. Мысленно ругнулась – вот, не зря решила сперва посмотреть. Не спится кому-то, торчит в кабинете под утро. Откуда-то пришла совершенно ненужная сейчас мысль, что ход, похоже, предназначался не только для того, чтобы позволить хозяину уйти, если замок все же падет – но и для того, чтобы неожиданно нагрянуть если не с армией, то с небольшим отрядом. Иначе зачем бы оставлять смотровое отверстие?
За столом, спиной ко мне, сидел широкоплечий мужчина. Давно нестриженые волосы крупными кольцами закрывали шею. Сам магистр! До чего же не повезло – если он задержался над делами до утра, то вернется в кабинет к обеду, а то и к вечеру. Если чума будет развиваться так же быстро, я его не дождусь. А с чумной тварью он легко разделается – собственно, орден хранителей для того и существует.
Рискнуть прямо сейчас? В прошлый раз потайная дверь открылась совершенно бесшумно – отец много раз повторял, что такого рода вещи нужно регулярно проверять и держать в полной исправности, даром что кажется, будто в ближайшее десятилетие они не пригодятся. В том вся и суть, что гадости случаются большей частью непредвиденно.
Отец всегда был предусмотрительным, как же так вышло, что вся его предусмотрительность не помогла остаться в живых?
Я слизнула с губы кровь, поморщилась – к знакомому металлическому вкусу прибавилась горечь. Нет, ждать нельзя. Тем более, что спина магистра напряглась, а сам он, словно прислушиваясь, чуть обернул голову к стене, где стояла я.
Я шагнула в тень, словно он мог увидеть меня сквозь стену. Заклинание скрывало неидеально – при дневном свете действительно оставалось пятно тени, очень заметное. В помещении, где горели факелы или свечи, укрыться в тенях было проще. Но лучше всего подобная магия работала там, где был зажжен светлячок – два заклинания хитро сплетались, превращая того, кто скрывался в тенях, в настоящего невидимку.
Магистр снова отвернулся, склонился над столом. Сейчас!
Я рванула рычаг – стеллаж с документами и памятными безделушками отъехал в сторону. Ричард, точно того и ждал, вылетел из-за стола, разворачиваясь в мою сторону. Я метнулась к нему, выхватывая нож – боевое заклинание он почует прежде, чем я успею его закончить. Магистр отступил, подхватил дубовый стул, будто тот не весил почти ничего, и швырнул в меня. Я едва успела распластаться на полу – самортизировать до конца не вышло, удар сбил дыхание – перекатилась в сторону. Подняла взгляд. Ричард снова отступил – так, чтобы не оказаться между мной и проходом. Глянул прямо в глаза, на миг мне показалось, что тень слетела, я даже проверила заклинание, оно было на месте – и вдруг шарахнул пламенем во все еще разверстый проход.