Страница 3 из 18
Жить, и точка. Ева готова была поспорить, что эти женщины способны сделать большинство из перечисленного без мучительной агонии, поражающей их, как наказание, которое насылает разгневанный бог. Каково это, жить без боли? Какая роскошь!
«Я инопланетянка», – подумала Ева. Ей всегда казалось, что она выдает себя за человека, и она смирилась с этим. Но она никогда не перестанет фантазировать о том, что не больна.
– Извините, я на секундочку, – выговорила Ева. – Мне нужно позвонить дочери.
Спокойно прихватив сумку, она выскочила через красную бархатную дверь отдельного зала. Пробираясь через столики приехавших из пригородов театралов, восторгающихся «Гамильтоном»[12], она заметила дамскую комнату отдыха за зоной хостес. Ева бросилась вперед, ворвалась в кабинку для инвалидов, где была еще и раковина, и ее вырвало в унитаз.
Потом Ева несколько секунд стояла, глубоко дыша, преодолевая боль, как ее научили неврологи, акупунктуристы и восточные целители. Ее снова вырвало.
Покачиваясь, она ухватилась за бортик раковины, чтобы не упасть. Ее подводка размазалась. Вот почему она всегда красила глаза ярко и неаккуратно. Никогда не знаешь, где случится приступ, а с макияжем в стиле полночной Рианны можно притвориться, что так и задумано.
Ева достала из сумки коробку с одноразовыми обезболивающими инъекциями. Задрав платье, она обнажила покрытое шрамами бедро, воткнула иглу, а после – выбросила в мусорное ведро. Для пущей уверенности она взяла жестянку из-под леденцов «Альтоидс» и достала жевательную мармеладку в виде медвежонка с медицинской марихуаной (прописанную лучшим специалистом Нью-Йорка по обезболиванию, большое спасибо). Откусила медвежонку ухо. «Ну и хрен с ним», – подумала она и закинула в рот остатки конфеты. Это снимет боль до вечера, и она сможет сделать все что положено, забрав дочь из школы, а потом завалиться спать.
Ева осторожно прислонилась спиной к кафельной стене. Ее веки сомкнулись.
Болезнь ничуть не сексуальна. А ее увечье было невидимым – она не лишилась конечности и не была в гипсе. Ужас ее страданий казался людям непостижимым. В конце концов, у всех иногда болит голова, например, если отказаться от кофе или заболеть гриппом. Поэтому Ева все скрывала. Люди знали лишь, что она часто отменяла договоренности («Занята. Пишет!»). И была склонна к обморокам, как на свадьбе Дениз и Тодда («Слишком много просекко!»). Или забывала слова на середине предложения («Извините, просто отвлеклась»). Или исчезала на несколько недель подряд («Писательский ретрит!» – а вовсе не стационарное лечение в отделении обезболивания в больнице МаунтСинай).
Солгать проще, чем сказать правду.
Вот пример: что бы подумали оргазмирующие жительницы Огайо, если бы узнали, что она мечтает задушить Себастьяна и Джию? Отправить их туда, куда отправились эти ублюдки из «Сумерек»?
Сначала она любила свои книги. Она писала, чтобы пощекотать нервы, идеи вспыхивали, как лесной пожар. Потом она писала для читателей. Теперь же заимствовала сюжетные ходы из комментариев фан-сайтов «Проклятых» – отвратительнейшее мошенничество для любого писателя.
Ева просто не могла больше производить «мучительную романтику». Много лет назад она считала, что любовь не настоящая, если от нее не льется кровь. Себастьян, Джия и Ева когда-то были подростками, с одинаково извращенным мозгом. Себастьян и Джия не выросли. В отличие от Евы.
Она хотела, чтобы «Проклятые» умерли, но сериал обеспечил Одри стабильную, безопасную жизнь. Ева сражалась с драконами, чтобы избавить своего ребенка от того детства, которое было у нее. И она победила. Она просто хотела вернуть вдохновение. Возможно, фильм поможет.
В глубине души Ева надеялась, что сможет начать все с чистого листа. Получив свою долю от продажи книг для экранизации, она наконец-то позволит себе сделать перерыв в написании «Проклятых» и поработает над книгой своей мечты, той самой, которая давно не давала ей покоя. Увлечется чем-то значительно большим, чем ее глупый, откровенный роман (по крайней мере, она надеялась, что это так). Пришло время все доказать самой себе.
Почувствовав себя немного лучше, Ева промыла рот средством для полоскания из припасенной бутылочки. Почти бессознательно она поднесла средний палец левой руки, на котором всегда носила винтажное кольцо с камеей (без него она чувствовала себя голой), к носу и вдохнула. Это была старая привычка – едва уловимый аромат духов какой-то давно ушедшей женщины всегда ее успокаивал.
Наконец, придя в себя, она решила проверить новые сообщения в телефоне.
Сегодня, 12:45
Королева Сиси
МЭЭМ. Где вы? Как твой редактор, я НАДЕЮСЬ, что ты пишешь. Как твоя лучшая подруга, я ТРЕБУЮ, чтобы ты сделала перерыв. ОЧЕНЬ ВАЖНЫЕ НОВОСТИ. Еще напишу.
Сегодня, 13:11
Продюсер Сидни
Пытаюсь дозвониться до тебя уже 3 часа! Кажется, нашелся режиссер! Позвони мне.
Сегодня, 14:40
Мой ребенок
ты принесла мне перья для худ проекта #feministicon Мне они нужны для бабушкиного портрета то есть для ее волос, они такие пушистые спс мама веселись на своем ужасном секс-ланче xo
Сегодня, 15:04
Джеки, странная няня-ипохондрик, которую я приглашаю только в экстренных случаях
Одри вернулась домой после обеда с пиццей и командой «Дебатов». И привела с собой 20 детей. На моей странице на ChildCare.com указано, что я не работаю с большими группами (агорафобия, гермафобия, клаустрофобия).
– Господи, Одри, – простонала Ева.
Чувствуя, как кружится голова от коктейля из мармеладного мишки и инъекции, она вызвала Uber, принесла свои извинения дамам из Огайо и уже через шесть минут была на пути в Бруклин.
Глава 2. Мать-одиночка – супергерой
– Джеки! Где Одри?
Задыхаясь, Ева стояла в дверях своей квартиры. Она пробежала взглядом по яркому, эклектичному пространству. Ее индонезийские (купленные в HomeGoods) подушки и ковры лежали на раз и навсегда заведенных местах. Ни одна книга не покосилась на полках в библиотеке, занимавшей все пространство от одной стены до другой за фиолетовым гардеробом, который она купила, когда распродавали обстановку после смерти Принса. Ее дом в Парк-Слоуп, вдохновленный картинками с Pinterest, был именно таким, каким она его оставила.
Парк-Слоуп был бруклинским хипповым районом, густо подправленным состоятельными семьями либералов. Большинство пар завели детей, когда им было за тридцать, сделав карьеру в новых медиа, рекламе, издательском деле или, как в одном известном Еве случае, в написании песен для мультфильма «Холодное сердце». В основном здесь жили белые, однако район казался многоликим благодаря однополым родителям и детям от смешанных браков (преимущественно азиатско-еврейским, чернокоже-еврейским или азиатско-черным).
Ева и Одри выделялись тем, что а) Ева была на десять лет моложе прочих мам; б) она была не замужем; в) у Одри была черная мать и черный отец (а не еврей или вьетнамец). И место отца не заняла женщина.
– О, привет.
Джеки, няня, прохлаждалась на диване, положив ноги на пуфик в стиле бохо.
– Джеки, я работала! Я примчалась сюда с Таймс-сквер!
– Пешком? – Джеки, студентка богословского факультета Колумбийского университета, все понимала очень буквально. Ева уставилась на нее.
– Одри в своей комнате с другими детьми. Сидят в Snapchat.
Ева зажмурила глаза и сжала кулаки.
– Одри Зора Тони Мерси-Мур!
Из спальни Одри, расположенной недалеко, донеслось бормотание. Потом грохот. Хихиканье. Наконец Одри распахнула дверь и с виноватой ухмылкой выскользнула наружу.
В двенадцать лет Одри была ростом с Еву, с ее ямочками, кудряшками и насыщенным ореховым цветом лица. Но стиль она копировала у Уиллоу Смит[13] и Яры Шахиди[14], отсюда и две космические булочки на голове, топик в цветочек и кроссовки Fila. Со своими ресницами длиной в милю и неказистой фигурой она выглядела как Бэмби на своем первом фестивале «Коачелла»[15].
12
Американский мюзикл о жизни государственного деятеля Александра Гамильтона.
13
Американская актриса и певица. Дочь Уилла Смита и Джады Пинкетт-Смит.
14
Американская актриса и модель.
15
Трехдневный фестиваль музыки и искусств в долине Коачелла (город Индио, штат Калифорния).