Видение Анастасии

Матрёна быстро шла, не оборачиваясь и не смотря по сторонам, что-то неразборчивое бубня себе под нос, опять странно сгорбившись, опираясь на какую-то не понятным образом появившуюся в её руке сучковатую палку, как древняя старуха.

– Идите-идите, всё я знаю, куда вам идти, за мной идите и придёте куда приведёт дорога, – еле слышно доносилось её бормотание.

Вскоре лес скрылся за холмами, не было никакой дороги, просто шли в каком-то безликом расстилающемся во все стороны бескрайнем голом поле с еле заметными клочками сухой травы. Глинистая земля была высушена и очень жёсткая, она как будто снизу при каждом шаге ударяла по ноге. К концу дня ребята чувствовали, как ноги уже налились свинцом и очень болели от постоянных ударов от земли, а Матрёна босиком неутомимо семенила впереди, совсем не зная ни усталости, ни боли и не замечая ничего вокруг.

– Матрёна, далеко ещё, наверное, надо сделать привал, хоть на минуту, а то уже идти становится невозможно, ноги такие тяжёлые буквально не оторвать.

– Что устали, так вам и надо, терпите, ещё немного осталось, скоро стемнеет. Ночью здесь нельзя оставаться, иначе завтра тяжелее путь будет, можем даже не дойти.

Уже смеркалось, когда они наконец подошли к такой же изгороди, как и за холмами у кустов, только перед ними расстилался тёмный и густой лес, как сплошная стена.

– Не отставайте, а то заблудитесь.

Матрёна проскользнула под изгородью, как будто её и не было. Ребята уже из последних сил перелезли и почти бегом пытались поспевать за её семенящим шагом. Тропинка в лесу по мху и корням петляла между выше человеческого роста больших валунов. Наступила темнота и ребята, взявшись за руки шли практически на ощупь, а, чтобы не потерять из виду Матрёну Илья держал её за край кофты. Уже глубокой ночью наконец они вышли из леса. Матрёна остановилась, а ребЯта в изнеможении повалились на камни. Перед ними в лунном Свете открылось пустое ровное пространство, на котором вдалеке возвышался большой дом с отдельными постройками в окружении сада. В доме в некоторых окнах горел не яркий Свет, а дальше не было ничего, только чёрное небо и звёзды. Подойдя к дому, ребята опешили от его размеров, он был сложен из огромных брёвен и весь покрыт искусной резьбой изображавших фантастических зверей и птиц. Внутри дом казался ещё более огромным чем снаружи и также весь был покрыт необыкновенной резьбой по дереву и камню.

Как только все вошли в огромный зал, с большим столом по середине, Матрёна также, как и в своей хижине, тут же забралась с ногами в глубокое кресло, стоящее одиноко в углу у окна и молча оттуда наблюдала. Алексей сел на лавку у стены и наконец смог расслабиться, вытянул ноги и вскоре задремал. Через некоторое время появился Илья, прошёл на середину зала, оглядываясь сосредоточено по сторонам.

– Действительно баня натоплена, вообще всё здесь так, как будто ещё минуту назад здесь были люди и вдруг никого не стало. На кухне полно приготовленной еды, всё горячее и только ждёт гостей.

– Матрёна, а ты уверена, что никого здесь нет? Хотя это не важно…, ну ты сама пойдёшь или тебе помочь…?

Матрёна угрюмо смотрела в пол, о чём-то про себя раздумывая, потом медленно с неохотой слезла с кресла.

– Ладно, пойду, ведь всё равно не отстанешь. Только я сама помоюсь, я девочка, не трогай меня…, ты мне отец, что ли, или мать…!

– И не отец и не мать, конечно сама, никто и не спорит, я только немного помогу тебе.

Алексей сквозь дрёму заметил, что кто-то вошёл в зал, он открыл глаза. Мимо него прошёл Человек закутанный в огромный белый махровый халат, подол которого волочился сзади по полу, на голове такое же белое махровое полотенце. Ни рук, ни ног, ни лица было не видно. Эта фигура медленно прошла до кресла и забралась на него.

– Иди, тебя Илья зовёт, парьтесь сколько влезет, – тихо прохрипел оттуда голос Матрёны.

После ужина Матрёна показала комнату с двумя большим кроватями, где ребята могут переночевать, и ушла.

– Алексей, ты спишь?

– Нет, чего-то не спится.

– Ты знаешь, странная она какая-та, даже скорее не странная, а совсем необычно всё.

– Ты о Матрёне?

– Да, она вошла в баню, свою эту страшную кофту стянула с себя, подошла так робко к чану, под которым огонь горит, стоит и смотрит на воду, как та медленно кипит. Помнишь она всё причитала, что я не отец ей и не мать?

– Да помню.

– Так вот смотрю я на неё сзади, худая такая, девчонка ещё совсем, вся сжалась, то ли боится залезать в него, то ли не хочет. И вдруг, ты не представляешь, но я почему-то почувствовал себя и отцом ей и матерью, остро так почувствовал какую-то невероятную ответственность за неё. Взял её на руки, поднял, а она как закричит, вырываться начала, царапаться, я её прямо так с головой и бухнул в воду. А потом она, когда забиралась на полку, кряхтит так, постанывает и всё бормочет про себя, тихо почти не слышно. Я смотрю на неё, и боюсь веником её тронуть, старуха передо мной лежит, ей лет тысячу, а то и больше. А когда мыл в лохани, то не поверишь, ну как прямо маленький ребятёнок, смеётся, играет. Помыл, одеваю на неё халат и сам не верю, она как Светится изнутри, прозрачная прямо сделалась и такая послушная, покладистая. Она ведь нас погубить там у себя хотела, встретила чтобы погубить, но что-то изменилось, не знаю что, потому и не… – не договорив на полуслове Илья заснул.

Илья открыл глаза, когда солнце уже заливало Светом всю комнату, он огляделся, но Алексея в комнате не было. За приоткрытым окном слышалось щебетание птиц и тихий шелест листвы на деревьях. Илья встал с кровати и подошёл к окну, растворил его настежь. Перед ним расстилались до горизонта в голубоватой дымке горы покрытые лесами, как вершина Мира, наверное, она так выглядит, представил себе увиденное Илья. Он спустился в центральный зал, войдя он в первое мгновение не узнал его, всё внутри изменилось по сравнению с ночи, когда они здесь втроём за столом ужинали. Большой стол, стоявший по средине, сейчас был отодвинут почти к стене с окнами, пол, стены и потолок Светились отражённым Светом от солнца, создавая причудливые узоры Света и тени от вырезанных фигур. В центре зала неподвижно боком к нему стояла женщина и смотрела в прозрачную стену из стекла, за которой виден был зимний сад. Илья застыл на месте, сначала он какое-то время смотрел на неё, потом на цветы за стеклом, которых ночью здесь не было, потом снова на неё, не решаясь нарушить образовавшееся молчание и неподвижность всего. Илья смотрел в профиль женщины и внутренне молчал, ничем не проявляя себя в естественно сложившейся тишине, но одна мысль навязчиво напоминала ему о том, что как правило такая идеальная красота присуща только половине истинной сущности, тогда как вторая половина, которая закрыта как сейчас от глаз, всегда является по своей Природе уродливой. Наконец женщина медленно, даже в какой-то степени неохотно, видимо он отвлёк её от созерцания цветов, повернула к нему голову и внимательно посмотрела на него. Её лицо было идеальной формы. Потом женщина повернулась к нему полностью и рукой указала на стол.

– Нет, такой абсолютной гармонии Человеку недоступно, – думал про себя Илья, – кто ты, Нелли? – в конце концов задал он себе немой вопрос.

– Что ты застыл, проходи, твой завтрак на столе, мы с Алексеем не стали будить тебя. Вчера был трудный день, что так долго спал?

– Да, было не просто, Матрёна особый Человек. А где она?

– Я прогнала её.

– Зачем?

– Сколько ж можно терпеть её выходки, надо же и отдохнуть друг от друга в конце концов. Я слышала, что вы её сумели накормить и даже помыть! Да, это скажу совсем не просто, ещё пока никому такого Матрёна не позволяла с собой творить, ну во всяком случае я вам благодарна за неё.

– Благодарна, хотя и прогнала?

– Ну, она конечно взбалмошная, бесцеремонная, строптивая, и что уж говорить неряха, каких Свет не видывал, но она по-своему неплохой Человек, к тому же мы уже давно дружны, хотя терпеть друг друга не можем.