Янтарное сердце Амити

У меня в голове произошел самый настоящий взрыв вопросов. Октавия знала мою бабушку? Если да, то откуда? И что же бабушка такого сделала, почему стала известна в определенных кругах, отчего некоторые до сих пор помнят о магазинчике Флоренсов? Да еще каких таких кругах? Ведь моя бабушка, сколько ее помню, всегда была обычной. Возилась в саду, выращивая растения. Следила за магазинчиком и помогала тетушке Марте в ботаническом саду, почему та продолжает до сих поставлять нам растения с большой скидкой. Пекла вкусные пирожки и, приходя с рынка, всегда приносила что-нибудь вкусненькое мне и Лив, за что мы были готовы хоть весь день работать в магазинчике в ее отсутствие, а потом еще и вычистить его до блеска. Но я никогда не замечала за ней ничего подозрительного. Даже Лив ни разу не упомянула ни о чем необычном, а она старше и помнит о бабушке больше.

— А теперь… — отвернувшись, громко произнесла Октавия, и книги перед нами, словно по команде, сами раскрылись и перелистали страницы. — Начнем урок! И если уж речь пошла о соке багрового василиска, поговорим о его происхождении, свойствах, почему его так трудно найти и легко перепутать с гвоздичной настойкой, а еще о том, почему в магической кухне не стоит все подряд трогать и совать носы во все пузырьки с реагентами. В лучшем случае отравитесь, в худшем — погибнете, чему наверняка обрадуются некроманты. А то в последнее время у них мало материала для изучения…

Глава 23

В целом занятие по зельям и снадобьям прошло интересно, пусть многое из сказанного я уже знала. А сама Октавия и выглядела эксцентричной и опасной, однако она оказалась эмоциональной, с юмором и довольно безобидной. Лишь некоторые её фразочки давали чётко понять, что не стоит лишний раз играться с её добротой. И что самое прекрасное — она больше никак не выделяла меня среди других учеников. Даже не требовала отвечать на элементарные вопросы о травах, на которые я, естественно, знала ответы. Она позволяла мне быть как всё и не выделяться. А после второго занятия даже дала мне дополнительную литературу по зельям и снадобьям. Так, для общего развития, или как она сказала: «Чтобы не скучать». И сделала это тогда, когда не видят другие ученики.

Даже между третьим и четвёртым занятием всё прошло спокойно, не считая занятного диалога с Силикой, которая тоже согласилась на предложение Октавии осмотреть её магическую кухню.

— Я бы на твоём месте держалась подальше от Дамиана, — подошла ко мне Силика, когда я стояла, прислонившись к стене в стороне от всех, и слушала, как Октавия рассказывает, что в каком шкафчике находится и какие котлы, пузырьки и колбы ученики первого курса могут использовать. — С ним не всё так просто, как тебе кажется.

— Угрожаешь мне? — приспустила я пальцами шляпку, чтобы спрятать от неё взгляд и полуулыбку.

— Нет. Скорее делюсь дружеским советом.

Вот сейчас я пожалела, что не видела её лица, но по голосу вражды не ощутила, и заинтригованно хмыкнула:

— Не волнуйся, Дамиан меня не интересует.

— Твой интерес меня беспокоит меньше всего, — вздохнула Силика и, оттолкнувшись от стены, приготовилась уйти из кухни. — Просто будь с ним осторожна. Дамиан бывает… безжалостным.

Я еле сдержалась, чтобы не проводить Силику взглядом, потому что совсем не ожидала такого занятного с ней разговора (больше бы я удивилась беседе с молчаливой Аникой), а тем более дружеских советов. На миг мне показалось, что слова Мэй начали сбываться и «сёстры» приводят в действие свой план «подружиться с ведьмой на Боевом», но Аника даже не пошла следом за Силикой — так и осталась сидеть за столом в теоретической части кабинета, всем своим видом показывая, что ей до фонаря всё происходящее в мире земном. А вот Силика… Неужели она, действительно, думает, что я поддалась очарованию Дамиана, и теперь переживает, как бы я ни пала жертвой его… Хм, интересов? Или всё гораздо сложнее, и это всего лишь деликатная попытка меня от него отвадить, при этом не вступая со мной в конфронтацию. Любопытно… Однако было кое-что поважнее Дамианских, сёстринских и декановых страстей. А именно: Котя.

Куда же он запропастился? С самого утра не давал мне покоя своим отсутствием. Даже когда казалось, что думать о коте некогда, мысли о нем все равно мелькали где-то на периферии моего сознания. Поэтому прикинув, что более удачного момента для поисков у меня не будет: Несс думает, будто я понесла в комнату отданные мне Октавией книги, а другие ученики отправились сразу на обед, и теперь всем плевать на шныряющую по углам ведьму первогодку — первым делом я ринулась искать Котю.

Мысли о том, что кот бродит где-то в огромном замке, в котором даже с картой можно легко заблудиться, бросала в дрожь, но особенно сильно пугала фантазия, как бедный и несчастный Котя забредает на запрещенную территорию к некромантам. Бррр… Вот где беда… И помощи не у кого попросить. Если хоть кому-то заикнусь, будто потеряла своего фамильяра — все сразу поймут, что Котя никакой мне не фамильяр, потому что потерять фамильяра невозможно! А я его… Потеряла. Потеряла своего Котеньку! Точнее, он сам куда-то ушел из закрытой комнаты.

Продолжая терзать себя собственным же воображением, отчего уже начинали наворачиваться слезы, я кое-как, дабы не выронить книги, отворила дверь. А там! «Чавк-чавк-чавк», «дзынь-дзынь-дзынь», «чавк-чавк-чавк», — этот оранжевый от счастья паршивец жадно ел мясо из железной миски, громко постукивающей ей о пол. Я обомлела, стоя у входа в нашу с Несс комнату, и моя первая законная мысль была: «Я рехнулась».

Вторая уже менее самокритичная: «Убью заразу».

А третья: «Ах, ты ж лапочка моя!» — и кинулась к коту, который по мне явно так сильно не скучал да еще покраснел от возмущения и опасно икнул, когда я, бросив на кровать книги, сгребла его в охапку и прижала к себе.

— Где же ты был, зараза усатая? — простонала я, уткнувшись лицом ему в шерсть, и облегченно вздохнула. С души словно камень упал.

Кот икнул снова, отчего я предпочла его все-таки отпустить и уже со стороны умиляться, как он с очередной жадной настойчивостью доедает в миске мясо. И только сейчас мне в голову стукнула мысль: может все-таки он и не покидал комнаты, а опять прикинулся невидимым, когда я вошла? Конечно, в это слабо верилось, но иначе как он смог оказаться внутри, когда здесь никого не было? Или здесь все-таки кто-то был?

На всякий случай я осмотрела комнату и не заметила в ней никаких изменений. Моя грязная рубашка всё так же валялась на кровати. Цветок в террариуме на столе всё так же пускал облачка розового пара. Даже в шкафу у меня всё было на местах, ни одна вешалка не сдвинулась. И выбрав из двух вариантов: «я рехнулась» или «почему-то Котя стал невидимым» — второй, решила всё-таки попробовать успеть на обед. Беда миновала и аппетит сразу проснулся.

Идти через Гибривиус не решилась, поэтому поспешила в обход, но по пути перед самой развилкой, ведущей к выходу на улицу и в Зал отдыха, я встретилась с Лексом.

— О! Лав! Наконец-то! — обрадовался тот моему появлению и поторопил: — Идём-идём, а то опоздаем!

— Куда? — удивилась я.

— Как куда? — улыбнулся Лекс. — Собирать долги!

Что за долги — я понятия не имела, как и то, кто же мог мне задолжать, но все-таки последовала за ним в Большой зал. По пути меня не покидали чувство вины за Гибривиуса и беспокойство, отчасти даже закралась мысль, будто Лекс ведёт меня на расправу к преподавателям, ловко так заманив под предлогом какого-то там долга, но его счастливое лицо да задорная болтовня отмели все переживания. Ну, почти всё. Сегодня утром Гиби так сильно бушевал, что не удивлюсь, если он там камня на камне не оставил, а все милые диванчики и кресла превратил в груду щепок и тряпья. Поэтому, проходя через последнюю арку, я до последнего ожидала увидеть разруху, однако стоило нам оказаться в зале, как в глаза бросилась поразительная чистота.

Всё вокруг чуть ли не блестело. Гиби стоял спокойно, лишь изредка «волнуясь» ветками, словно рукоплеща столпотворению учеников на первом этаже зала.