Грани

Мы подошли к месту, где она стояла. Широкое окно было высажено, осталась одна рама с угловатыми кусками толстого стекла. На дереве, на стекле и на низком подоконнике застыла старыми пятнами кровь и какие-то сухие волокна, подозрительно похожие на мышечную ткань.

— Весело, ничего не скажешь. Олег, Лейла, Михалыч, загоняйте машины, я, Фрези, Несса и вы — я кивнул Поповым — пойдём внутрь на разведку. Остальные занимаются устройством лагеря.

Прихожая встретила нас запахами давно покинутого жилья. Старая домовая пыль, поднятая шагами, клубилась в лучах фонарей.

— Здесь хорошо, — сказала Марина. — Приятное место. Тёплое.

— Ну ещё бы, — Фрези положила ладонь на нештукатуренную стенку. — Вроде бетон, а не холодит совсем.

— Это тоже, но я о другом. Нам… рады, что ли, — повела наша дриада плечиками. — Как будто мы вернулись в дом, где очень давно не были.

Я подошёл к стене, приблизил фонарь к слегка шершавой поверхности.

— Это не бетон. Это каменное литьё.

— Что это?

— Основа не цемент. Иначе это называют геополимером. Делается из мелко перетёртого камня с разными добавками. Прочнее, теплее, здоровее и вообще лучше.

Никакой мебели здесь не имелось. В толстых стенах просторной прихожей было несколько неглубоких ниш. Сюда поместилась бы сложенная одежда или обувь, но надо сделать по-нашенски. Дальше вёл проход без двери. Темень непроглядная. Свет фонарей упёрся в стену. Направо и налево — коридоры, немного в стороне от середины лестница наверх.

— Однако, бункер, — сказал Славик. — Свет нужен.

— А в чём дело? — Фрези хмыкнула, немного подумала и, хлопнув ладонями, громко сказала:

— Свет!

Нас обволокло мягкое молочное сияние, в коридоре не было ни единого плафона, казалось, светится сам воздух или стены. Мы ошеломлённо обернулись на Фрези. Она сама стояла с открытым ртом и наполовину сведёнными руками.

— Ты как догадалась, подруга? — я подошёл и помахал пальцами у неё перед глазами.

— А? Да это… Я подумала, что должна быть какая-то система управления. В таком здании потребуются десятки километров кабеля. Нерационально для прошлых хозяев. Даже у нас теперь предпочли бы поставить беспроводные сенсоры.

— Верно. А свет откуда?

— It's magic, — развел руками Славик. Мы засмеялись. Действительно, пока лучшего объяснения не было. С улицы послышались ахи, вбежал Михалыч.

— Что, уже генератор запустили?

— Бери выше. У нас Фрези теперь инженер-энергетик. Без руля и без ветрил, эээ… короче, сам посмотри.

Михалыч повёл взглядом.

— Чудеса… — протянул он. — Но вы снаружи посмотрите, как это выглядит. Фантастика просто.

Мы вышли во двор. В тёмно-синих сумерках светились десятки окон. Весь склон сиял, как новогодняя ёлка на главной площади.

— Ничего себе. Это за сколько нас видно в ту сторону? Влево мешают горы, а прямо и направо… — Олег выглядел озадаченно.

Я прикинул, посчитав самые верхние уровни за триста метров да те шестьдесят, про которые сказал Михалыч.

— В ясную ночь за сто с лишком километров увидишь зарево, если все гореть будет, особенно на верхних этажах. Скорее всего, по команде можно гасить и включать везде отдельно. Ладно, продолжим осмотр. Пока надо отыскать воду, если она сюда подведена. С въездом торопиться не будем, сегодня во дворе переночуем, а на свежую голову будем вселяться. Устраивайтесь как обычно, а мы пойдём дальше.

Мы были примерно в середине второго уровня, недалеко от входа, когда я ощутил тепло и слабую вибрацию перстня. Значит, где-то рядом четвёртая пирамида.

— Стойте, — я поводил рукой. — Туда, — я показал вдоль восточной части коридора.

— Что там? У тебя компас на пальце, что ли? — Марина посмотрела на перстень.

— Нет. Там то, на что это колечко реагирует, как на приводной маяк. Предмет для исполнения желаний.

— Это как?

— Увидите.

Следуя этому пеленгатору, мы прошли метров пятьдесят, и палец резко дёрнулся вправо. Рядом был проход в большую комнату с четырьмя окнами. Посередине прямо на полу стояла полуметровая пирамидка. Она переливалась радужными волнами по всем граням.

Марина и Славик переглянулись.

— Это и есть твой… исполнитель желаний?

— Да. Я должен кое-что объяснить вам, чего вы не знаете.

г. Степногорск. Резиденция Элен Уордер.

Я не видела солнце уже две недели. Небо над городом было затянуто клубящимися серыми облаками. Они изредка прорывались то мелким холодным дождём, то мокрым, быстро тающим снегом. В доме было тепло, но пусто. Я заметила, что это одиночество давит на меня, чего раньше никогда не было. Два этажа, десяток комнат вместе с обширной кухней, и одна я среди всего этого хозяйства. Укутавшись в плед, я сидела в кресле, забравшись в него с ногами, и дремала. За окнами быстро темнело, серый сумрак настойчиво и бесшумно царапался в стёкла.

…Лёгкий ветерок несёт запах моря, а поблизости шелестит листва леса. На плечах — прохлада невесомой ткани. Заходящее солнце отсвечивает в серебристых нитях светло-голубого платья, играет на друзах горного хрусталя, проглядывающих на сколах каменных выступов в склоне холма. Высокая трава на мгновения темнеет, как будто покрываясь рябью, наклоняясь волнами под ветром, и снова светлеет…

Яркие образы неизвестной жизни посещали меня всё чаще. Я не знала, чья это жизнь. Руки женщины, которые я видела как будто своими глазами, не были моими. Ухоженные пальцы с длинными жемчужными ногтями, небольшие, но очень красивые кольца из светлого льдистого металла… Мои просто светло-розовые и сами пальцы другие, тоньше. Но окружение, природа — где и когда я всё это видела? Почему я не помню этого?

На траву и на искристые отблески кристаллов упала ползучая тень…

Что-то вырвало меня из приятного состояния полудрёмы. Я резко огляделась — было такое чувство, что кто-то на меня смотрит сзади, смотрит пристально и требовательно. Но за спинкой кресла, кроме обстановки комнаты, не было ничего и никого. Вслух я сказала сама себе:

— Ну дожилась, подруга…

И тотчас же тяжёлая боль свернула меня как улитку в раковине. Вокруг всё погасло, а когда сквозь вязкую тьму я увидела что-то слабо светящееся, то на одних инстинктах попыталась дотянуться. Вместо того, чтобы приблизиться, светлое пятно распахнулось панорамой тёмного пространства с танцующими тёмно-фиолетовыми сполохами. Они перетекали один в другой, как тонкие быстрые облака. Заполняя пространство, из бесконечности в бесконечность, поблёскивая, уходили мириады золотистых нитей. Они с неуловимой глазу быстротой сплетались узелками, разъединялись, свивались и расходились, раз за разом меняя невероятно красивый узор. Я заметила, как по нескольким нитям скользят крохотные алые огоньки. То разбегаясь по разным скоплениям нитей и узелков, то сближаясь, они слетелись в одной точке и вспыхнули так ярко, что я зажмурила глаза от брызнувшего во все стороны света. Я знала — откуда? — что должна видеть, что произойдёт. Приоткрыв между пальцами щёлку и сдерживая слёзы, я посмотрела туда.

Столкновение этих ярких огоньков вызвало путаницу и хаос в тысячах ближайших нитей и их скоплениях, а какое-то количество, нельзя было сосчитать, сколько, разорвались и медленно раскидываясь в стороны, подобно лепесткам невиданного нитевидного цветка опадали плавными бессильными дугами. Наверное, более пяти сотен золотистых волокон потускнели и медленно растаяли в своём полёте в бездну. Я едва дышала — каждая исчезающая нить отдавалась во мне острым, рвущим нервы уколом.

Я проснулась в полной темноте. Состояние было ужасное, я едва сообразила, как зажечь свет и доплелась до ванны. Разделась, скомкав промокший от липкой испарины халат. Изумрудный мраморный велюр влажной кучкой полетел на пол. Как хорошо, что у меня всегда есть горячая вода… Из зеркала смотрела на меня молодая, очень красивая, но нечеловечески уставшая женщина.

Я дёрнула заколку, русые волосы рассыпались по плечам и спине. Пряди укрыли грудь, нахально щекотнув тёмные соски. Горсть хвойного экстракта — под струю. Вода шумела, наполняя большую изогнутую ванну, я собралась уже ступить одной ногой, как вновь ощутила, что не одна. Чувство было таким настойчивым, что, набравшись смелости, я выглянула в комнату и прислушалась. Нет, дом надёжно меня охраняет. Тогда кто это и где?