Грани

— Было дело. Ты про Блэка слыхал, Петрович? На его карте твоя переправа обозначена.

— Мелкий такой, чернявый. И девка с ним, ой, кровь с молоком. Встречались, как же. Не очень вежественный, но с понятиями парень. Не куролесил. Раз десять он точно туда-сюда ходил. Ну и государственные ваши у меня бывали, только хрен чего они от меня добились. Мне серебристые, которые на ящиках с моторами летают, подарили посох, он отмахиваться сам помогает.

Петрович ехидно хихикнул, наверняка вспомнил что-то весёлое. И точно.

— Приехали раз эти, как их, ну, с пальцами, с цепями, бритые…

— Братки.

— Ну. И давай выпытывать у меня всякое, денег требовать. Ага, сейчас. Я их как послал, да посохом на них замахал, ну они и пошли.

— Куда пошли?

— Знамо куда. На… и пошли. Наверное, по сей день идут.

Я представил братков, которых дед направил по известному адресу и заржал.

— Вот и я о том же! — подхватил Петрович. — Пойдём, пайцзу покажу.

В доме было две небольшие задние комнаты. В них дед хранил всяческие мелочи. Он потянулся к ручке двери, и на пальце у меня вздрогнул перстень. Петрович, кажется, тоже что-то почувствовал, замер с протянутой на полдороги рукой. Обернулся.

— Это для тебя, кажется. Заходи сам.

Я открыл покрытую олифой деревянную дверь. В полутёмной кладовке, прямо на полке на уровне груди стояла моя третья пирамида. Матово-чёрные грани, проходы в Бездну. На стороне, обращённой ко мне, медленно начала прорисовываться выемка размером с печатку. Дождавшись, я собрался было открыть пирамиду, но остановился. А что я хочу от неё? Что мне заказать сейчас? Что мне сейчас нужнее всего? В голове вертелись самые разные мысли, от вполне бредовых до кажущихся рациональными. С трудом остановив этот водоворот разума, я подумал — что мне потребуется, чтобы закончить всю эту канитель с Зоной? Чтобы пройти её? И что даже на треть выполненное поможет мне в этом?

Вот сейчас мы и перекосим вероятность в нашу пользу — ехидно оскалившись, я приложил перстень к "замку". Треугольные створки раскрылись, отойдя в стороны и повиснув в воздухе. Внутри на тёмно-зеркальной поверхности нижней грани, на низкой подставочке, стоял маслянисто блестящий патрон. Пистолетный патрон тридцать второго калибра. На вид он был самым обычным.

Ну надо же… Вот это подарочек. Со смыслом, точно, только с каким? Ладно, пока припрячу, потом посмотрим по обстановке.

Я взял патрон, закрыл глаза. Мысленно представил всю нашу группу. И заказал, чтобы нам везло.

Глава 9. Наследство

Глава IX. Наследство

г. Степногорск, январь. Резиденция Элен Уордер

По стеклу стекали, извиваясь, струйки воды. Я стояла у холодного окна. Город с приходом Граней быстро изменился. На улицах военной техники было больше, чем гражданских машин. Патрули ходили везде, с двадцати ноль-ноль комендантский час. Люди двигались как в прифронтовом городе под угрозой бомбардировки, перебежками. А ещё эта вялая, почти бесснежная зима…

На днях неподалёку от дома остановилась дорогой с виду чёрный автомобиль. В марках я не разбиралась. Человек в длинном кожаном плаще, сидевший за рулём, вышел и долго смотрел в мою сторону, сидя на крыле. Он курил в кулак и смотрел. Простояв так почти полчаса, он уехал. Потом появилась военная машина, поперёк себя шире, двое солдат подошли к дому почти на десять шагов и положили на бетонный блок, оставшийся от какого-то недостроя, свёрток. Они сразу уехали, не оставив даже наблюдателей в пределах видимости.

Я вышла чтобы забрать пакет. На улице было мерзко, моросил мелкий нудный дождь. Сырость пропитывала всё вокруг, на стенах домов неподалёку темнели влажные потёки и пятна. Обычный чёрный кулёк из любого ларька. Внутри был бумажный свёрток, твёрдый. Вернувшись, я стала разворачивать его ещё на лестнице. Раздёргав скотч, я достала толстый конверт.

На кухне требовательно засвистел чайник. Вытряхнув на стол содержимое, я пошла за чайником, сделала кофе с лимоном. Несколько листов бумаги. Так, что нам пишут особисты?

Уважаемая мисс Уордер!

Мы, являясь государственной структурой, имеем достаточно полное представление о Вашей деятельности. Предлагаем Вам сотрудничество с целью устранения сложившейся ситуации…

Я скомкала письмо, не дочитав. И так понятно, что вербуют. Ничего нового. Время шло, Харальд пока не объявлялся, то есть я не чувствовала откат. Кофе более-менее привёл мозги в порядок. Я стала чувствовать не только приятный вкус, но и действие кофеина, странно. Значит ли это, что я становлюсь человеком, теряя свою сущность? Или наоборот, всё больше входя в неё, настоящую?

…Ветер несёт слабый запах моря. Виден край леса, прямо перед взором склон холма, покрытый густой тёмно-зелёной травой. В воздухе пряно смешан аромат трав и дыхания солёной воды, на плечах — прохлада тонкой ткани…

Вздрогнув, я вновь увидела перед собой серую пелену за окнами. Кофе стыл на столике. Я взяла чашку ладонями. Отчего-то знобило, хотя в доме было заведомо тепло. Мне уже и не верилось, что совсем недавно я ехала в этот город с поистине вселенскими планами. С уходом Блэка и Харальда изменилось всё. Я поняла, что нисколько не влияю на обстановку, я лишь запустила некий грандиозный механизм, стронувший основы мироздания. Выдержат ли они то, что свалилось на их плечи, когда поймут, с чем им придётся иметь дело? За какие-то месяцы всё изменилось. Сначала люди были в оторопи. Сообщения новостных каналов воспринимались как трансляции фантастических пьес, но мир притих. Глобально притих. На Ближнем Востоке за считанные часы прекратилась стрельба, в Израиле палестинцы и евреи вдруг резко заключили перемирие на неопределённый срок. Вернулись на аэродромы дежурные бомбардировщики, даже извечные невидимки, подводные ядерные крейсера, поднялись из океанов. Я видела съёмку с вертолёта; как в полумиле одна от другой на пологих волнах покачивались русская и американская субмарины размером со стадион — люди стояли на чёрной броне и слушали новости через громкую связь…

Зона, возникшая на территории трёх сопредельных областей, была взята в оцепление. Многослойные кордоны частей МВД, собственно военные, техника всех видов и размеров, авиация. Припёрлись международные, читай, американские войска, пришлось допустить, но получив внутри по зубам несколько раз, они официально убрались восвояси. Официально, потому что временами пролетали грузовые самолёты, отвечающие на запросы ПВО американским или германским кодом. По молчаливому договору никто никому не препятствовал проникать в Зону, всё равно оттуда выходили единицы. Считанные единицы на полумёртвых машинах. Показывали, как однажды утром два ковыляющих вертолёта ВВС США, потерявших всю свою грозную осанку, с трудом приземлились в нескольких километрах от границы Зоны, прямо на территорию полевого лагеря. Лётчиков увезли, а к исходу дня вертолёты просто расселись грудами металла и пластика.

Государство сразу заняло позицию невмешательства по отношению к тому, что, по скудным сведениям, происходило внутри кордонов, ибо возникновение Зоны всколыхнуло общество, как всегда, выдав наверх грязную пену. На дорогах вблизи периметра шла самая настоящая война. Бандиты в спецназовской броне верхом на БТРах, ОМОН верхом на танках, просто лихой люд — все сцепились в грызне. Сплошь и рядом транспорт, благополучный приход которого был особенно важен, прикрывали тяжёлые ударные вертолёты, и почти всегда они садились с пустыми подвесками. В городах, относившихся к областям, чьи земли откусила Зона, было введено военное положение. Через Степногорск и его окрестности традиционно из Азии протаскивали наркотики, и в новой обстановке зверели все. На границе с Казахстаном почти каждый день вспыхивали перестрелки. Доходило до ранее невероятного. Российские бандиты рядом с ОМОНом дрались с людьми азиатских наркодилеров, полиция сдавала бандитам сведения о возможных поставках.