Грани

— А что будет с Зоной?

— Она уже начинает сокращаться… но как любая структура, обладает инерцией и продержится ещё месяц-два. Потом исчезнет из нашей реальности. Будет так же потихоньку ползти по всем квантовым уровням Вселенной, пока не появится кто-нибудь, способный её уничтожить. Конечно, многие штучки и предметы из неё уже расползлись по миру, так что бесследно она не пропадёт, как ни крути, — ухмыльнулся Блэк.

Харальд задумчиво достал из кобуры пистолет. На лице Чернова ничего не отразилось. Похоже, смерти он теперь вовсе не боится.

— Ну замечательно… Зато у меня ещё осталось последнее желание, а пирамиды всё нет. Хотя обстановка подходящая.

Блэк пожал плечами.

— Обстановка… ты знаешь, что Фрези здесь?

Я охнула, и даже в видении всё внутри меня отозвалось жестокой болью, настолько от Харальда плеснуло эмоциями. Он вскочил.

— Где?!

Прикрыв глаза, Блэк прошептал:

— Ты уверен, что хочешь её видеть? Пройди туда, к остаткам машины. Она внутри. Ты иди, а я, глядишь, как-нибудь и выдюжу. Прощай, дружище… руку не подаю, извини.

Потемневшие пальцы Чернова протянулись куда-то в сторону. Обгоревший остов лёгкого колёсного вездехода, клочья брезента, непонятно как сохранившегося в том аду, что здесь прошёл. Харальд медленно приблизился.

Поразительно, но огонь почти не затронул его бывшую спутницу. Только пятна копоти и небольшие ожоги. Фрези, тяжело и прерывисто дыша, лежала на широком заднем сиденье.

— Вот и свиделись… ты один? — тихо спросила она, было видно, что говорить ей сложно.

Харальд кивнул, попытался было взять Фрези за руку, но она резко отдёрнулась, тело скрутило судорогой.

— Не трогай меня. Иначе получишь свою порцию этой дряни, — она слабо пошевелила головой в сторону нескольких тающих тел неподалёку. — Как видишь, во мне тоже чёрная кровь… но я умираю. Она пробудилась слишком поздно. Только огонь, как оказалось, меня почти не берёт, вот и мучаюсь.

Харальд молчал, глядя ей в глаза. Между ними шёл безмолвный разговор, который мне услышать и понять оказалось не дано — ведь у меня не было мужчины, за которым я могла бы вот так пойти в неизвестность. На обгоревший пол вездехода с лязгом упал магазин его пистолета. Он достал из кармана патрон, заменил им оставшийся в стволе.

— С переправы? — спросила Фрези.

— Тот самый. Помнишь, мы гадали, для чего он?.. — Харальд скривился в улыбке-гримасе, по щекам поползли две тонкие влажные дорожки.

— Помню… — она приподняла голову, коснулась сложенными пальцами губ и развернула ладонь к Харальду. Он кивнул. Я не знала что это за жест. Наверное, что-то их личное.

— Не тяни. Мне уже тяжело дышать… внутри всё переломано.

Пистолет дёрнулся, выстрел сухо раскатился по полю. Пуля вошла чуть выше верхнего обреза брони, в шею, и наверняка перебила позвоночник. Тело Фрези содрогнулось и замерло. Глаза скрылись под медленно опустившимися веками. Меня всю трясло, я сейчас в полной мере ощущала то же что и Харальд. Боль, ярость, тоску, от которой мутнится сознание, и так и не изгнанную им окончательно из сердца любовь. "Да как же ты всё это выносишь!" — закричала я, но он меня слышать не мог. Отвернувшись, он сел на подножку. Вернул в пистолет магазин, дослал патрон. Я замерла, полная ужаса. Сердце бешено заколотилось, я поняла, что если он сейчас застрелится, то оно просто разорвётся в клочья. Но Харальд всего лишь покачал головой и спрятал оружие в кобуру. Потом всё вновь размылось…

…Вокруг были густые сумерки. Или поздний вечер или раннее-раннее утро. И лес к тому же. По просёлку прыгали полосы света от фар. Впереди на пути машины лежала поляна шагов ста в поперечнике. Беззвучно блеснули в неверном свете поздней луны стёкла правой дверки. Тёмный силуэт отошёл от машины на центр поляны, где разгоралось мрачное красноватое зарево. Оно висело куполом над самой травой.

Харальд, больше это не мог быть никто, приблизился к плотному полупрозрачному мареву. Оно освещало его медленными перетекающими полосами алого, багрового и тёмного, почти лилового света. Тревожные искры отражались в глазах. Несколько мгновений Харальд стоял неподвижно, потом запустил руку внутрь. Засверкала металлическими гранями небольшая пирамидка, поднимающаяся из этой матово-красной мути. Её стороны раздвинулись, открыв нутро.

Там не было ничего. Лицо Харальда неприятно дёрнулось, заострилось. Что это? Я точно знала, что пустых пирамид не должно быть. Судя по всему, и Харальд это понимал. Значит, расстроилось уже совсем всё и всерьёз. Что за последнее желание было у Блэка? Кто теперь узнает… Харальд встрепенулся, будто услышал нечто отдалённое, ощупал китель и достал что-то из внутреннего кармана. На ладони тускло блеснула округлая вещица на цепочке, что это, мне было не рассмотреть. Он закрыл глаза, сжал кулак и через пару секунд бросил на донце пирамиды этот предмет. Четыре глянцевых лепестка сложились, багровое марево приподнялось и поглотило пирамиду, потом медленно растаяло. На поляне потемнело, и теперь я могла видеть только очертания.

Харальд пошёл к машине. Фары осветили его, и я заметила, что он бредёт — медленно переставляя ноги, натыкаясь на кочки и почти не глядя вперёд. Возле машины он остановился, уселся на выступающий вперёд бампер. Он держал голову руками, склонившись. Потом рывком поднялся, запрыгнул внутрь. Джип сорвался с места и исчез в лесу.

Третий сон по Вархаммеру.

Я окинул взглядом десантный корабль, погрузка заканчивалась, по аппарелям поднимались тяжёлые танки, ибо они выходят первыми, расчищая пространство пехоте. Я решил, что возьму с собой не весь чаптер, а только один бронедивизион, восемь тяжёлых десантных танков и два пехотных транспорта. В огромном трюме легионного носителя корабль казался совсем небольшим, хотя его длина почти километр. На матовой чёрной броне возле головной части кто-то изобразил яркими красками фигуру девушки с развевающимися волосами жемчужно-опалового цвета. Она наполовину сидела, положив правую руку на загривок кошки серебристой масти с чёрными ушами и лапками. Чуть ниже было выведено: "Красотка Джейн". Неизвестный художник извёл, наверное, полугодовой лимит теплостойкой краски, зато картина получилась очень живая.

Возле трапа меня ждал Логан. Он заметил, как я разглядывал девицу, и ухмыльнулся, похлопав по броне рядом с собой:

— С норовом она. Зато шустрая. Это новая серия лёгких десантных крейсеров, "Пантера". Донесёт и обратно унесёт. Так что давай, грузись.

Всё моё снаряжение уже было на борту, в чреве тяжёлого танка "Вервольф". Сто двадцать неукротимых тонн огня и металла, неуязвимая и сверхнадёжная боевая машина. Несмотря на всё, что пришлось перенести в застенках Инквизиции, я законно гордился Империей и её мощью. Мы, легионеры Императора, уничтожаем Хаос, который стремится поглотить человечество и ввергнуть его в первобытное, полуживотное рабское состояние. Я был в мирах, которые мы шаг за шагом отвоёвывали у культистов Слаанеш и прочих Тёмных Богов — даже моё сердце, закалённое сердце воина, вздрагивало от увиденного там… А сейчас мы готовились нанести удар в узел странных интриг Эльдаров и Хаоса.

Через десять минут бортового времени я почувствовал лёгкий толчок — "Красотка" отчалила от носителя, покинув его трюм. А ещё через полчаса стало потряхивать, мы вошли в атмосферу. Начался отсчёт до выброса, оператор высадки докладывал обстановку под нами. Несмотря на то, что пока сенсоры не учуяли ничего опасного, даже такой манёвренный корабль может быть повреждён зенитными средствами или огнём затаившихся противодесантных батарей, поэтому мы с самого начала готовились к высадке на гравитационных подвесах. Цифры на небольшом табло сравнялись с нулём. Танк вздрогнул, нас накренило, тело на мгновение потеряло вес. "Красотка" сбрасывала нас с хода, показалось даже, что это была максимальная атмосферная скорость. Прошло двадцать долгих секунд, пока поднялись бронещиты камер обзора.