Страница 17 из 47
Странно, но он не усомнился, можно ли доверять тому, кого он чувствовал рядом.
Незнакомец не казался угрозой.
Ник продолжал искать опасность, пытаясь почувствовать её, но от парнишки ничего не улавливал.
Парнишка.
Человек.
По запаху он точно узнавал в нём человека.
Человек. Молодой, лет 20–25. Мужчина.
Боится, но не Ника.
Может, боится за Ника, но точно не боится его самого.
Словно осоловелый, Ник использовал парнишку как опору и противовес, чтобы резко принять вертикальное положение. Он снова остановился, более-менее встав на ноги.
От боли его разум мутился.
Перед глазами всё залило алым. Добавочный цвет не помогал ему; от этого становилось лишь сложнее видеть, сложнее думать. Ник не чувствовал себя особенно возбуждённым в каком бы то ни было смысле слова. Он уже не был голоден.
Он не чувствовал себя агрессивным или таким уж готовым для сражения.
Скорее всего, клыки и красные глаза случились главным образом из-за безумно сильной боли.
Его челюсти болели.
Зубы тоже ныли от ужасной боли.
Он чувствовал себя больным, слабым.
Ему казалось, будто его может стошнить, хотя с вампирами такого не бывало.
— Сэр… я прямо сейчас вызываю сюда медика. Просто держитесь, сэр. Медик скоро придёт. У нас 24/7 дежурят специалисты по вампирской анатомии.
Ник поднял руку, отмахиваясь от него.
Он чувствовал, что какая-то часть его силится запротестовать, но он не мог заставить себя говорить, а тот, кто был с ним, похоже, всё равно не обращал внимания. Теперь Ник смог увидеть этого парня, прищурившись в золотистом освещении. Молодой, как он и почуял. Лет двадцать с небольшим, как он и почуял. Человек был мужчиной со светлыми, почти белыми волосами, тёмной кожей, поразительными сине-зелёными усовершенствованными радужками и татуировкой, покрывавшей большую часть его лица с одной стороны.
Ник не мог осмыслить татуировку, но из-за неё глаза парня особенно выделялись, отчасти потому, что татуировка была того же цвета, что и его усовершенствованные радужки.
У него на лице также имелось несколько пирсингов.
Его голос, его присутствие, всё было таким мягким и нежным.
Ник испытывал всеподавляющее желание поблагодарить парнишку, но до сих пор не мог говорить.
Он гадал, стоит ли показаться гостиничному медику по вампирам, затем задался вопросом, почему он в этом вообще сомневается. Ему совершенно точно надо показаться специалисту. Он даже сейчас понятия не имел, что с ним произошло.
Он понятия не имел, отчего его лицо и челюсти так болели.
Что более важно, Уинтер просто прикончит его, бл*дь, если он не позволит медику осмотреть его.
Он снова попытался заговорить с парнем, который его поддерживал.
На сей раз его горло издало почти разборчивые звуки.
— Моё лицо, — прокаркал он и сморщился от боли из-за каких-то двух слов. — …Как выглядит моё лицо? — выдавил он.
Человек моргнул.
На мгновение в его усовершенствованных глазах сверкнуло непонимание.
Молодой парень почистил горло.
— Сэр, вы абсолютно прекрасны, — искренне ответил он. — Совершенно сногсшибательны даже по меркам вашей расы. Все, кого я знаю, считают вас самым привлекательным…
— Нет, — Ник покачал головой, морщась. — Бл*дь. Нет. Мать вашу…
Он ахнул, но не нуждался в воздухе.
Это было вызвано чисто болью.
Он покачал головой, попытавшись ещё раз.
— Я имею в виду сейчас, — сказал он. — Как моё лицо выглядит прямо сейчас? Что они со мной сделали? Всё моё лицо болит, бл*дь. Такое чувство, будто каждый зуб в моём рту сломан или погнут. Такое чувство, будто мне сломали челюсть. Разбили череп…
Он ахнул и осознал, что какая-то его часть пытается дышать.
Он был вампиром.
Ему не нужно дышать.
— Ты мог бы сказать мне, что у меня всё лицо всмятку, и я бы тебе поверил, — добавил Ник с очередным хрипом. — Я хочу знать. Что со мной не так? Это не… нормально. Чтобы вампир испытывал такую боль…
В тех сине-зелёных радужках промелькнуло понимание. Ник увидел, что это понимание сопровождалось более смятённой смесью разочарования и облегчения. Затем там проступило тёплое сочувствие, когда молодой человек как будто понял, что видел на лице Ника и, может, слышал в его голосе.
Это была боль.
Как только парень понял это, он крепче стиснул Ника.
— Сэр, мне так жаль. Пройдите всего несколько метров. Тут есть скамеечка. Мне правда кажется, что вам стоит сесть. Я посмотрю, хорошо? Но сначала вам нужно сесть.
Он аккуратно потянул за руку Ника, направляя его вправо.
Ник без протестов последовал за его пальцами.
Через несколько шагов парень остановился.
Он надавил на плечо Ника сверху.
— Сэр, — мягко сказал он ему. — Прошу, сэр.
Ник сел. Его ноги и задница приземлились на нечто твёрдое, но вместе с тем мягкое.
Он тут же испытал небольшое облегчение.
Он просто сидел, не шевелясь, пока молодой парень обходил его. Работник отеля осмотрел лицо Ника, изучая его с расстояния нескольких дюймов. Он выпрямился, чтобы взглянуть на его затылок. Он аккуратно протянул руку и, когда Ник не пошевелился, ощупал череп Ника.
Он несколькими пальцами дотронулся до шеи Ника, словно ища кровь, затем осмотрел его плечи, грудь, тело в целом.
— Я правда ничего не вижу, сэр, — серьёзно сказал человек. — Крови нет. Я не вижу синяков или ожогов. Никаких шишек, которые указывали бы на то, что вас ударили.
Он помедлил, окинув Ника ещё одним взглядом.
Он заговорил более осторожным тоном, добавив:
— Я правда считаю, что вам стоит пройти тщательный осмотр у специалиста. Я также позвоню мистеру Фарлуччи. Скорее всего, он захочет прислать одного из своих людей для осмотра.
Ник поморщился, но не спорил ни с тем, ни с другим.
На сей раз у него не было никакого желания спорить, даже рефлекторного.
Всё, что сказал паренёк, имело смысл.
По той же причине он лишь кивнул, закрыв глаза.
— Вы бы хотели выпить крови, которую заказали? — вежливо спросил человек.
Ник вздрогнул.
— Нет. Пока не надо. Я практически уверен, что меня стошнит.
И конечно, произнесение этого вслух лишь усилило тошноту.
Он знал, что ему нужна еда, и довольно скоро, но решил дать себе несколько минут.
Он просто хотел посидеть.
С сидением он мог справиться.
В дверь постучали.
Человек вскочил на ноги.
Ник даже не заметил, что тот подтащил стул, чтобы присматривать за ним… пока человек не вскочил на ноги.
Он быстро подошёл к входу в апартаменты, отпер и открыл панель, не спрашивая, кто там. Ник не шевелился и не открывал глаза, но слушал, пока молодой человек с курчавыми белыми волосами говорил с пришедшим.
Послушав достаточно долго, чтобы определить, что новоприбывший, во-первых, был кем-то, кого молодой человек знал лично, а во-вторых, явно являлся специалистом, судя по задаваемым вопросам… Ник приглушил их разговор.
Он не пытался слушать.
Ему казалось, будто его голову зажали в тиски и медленно раскалывают пополам.
Он уже давно не испытывал такой сильной боли — может, с тех пор, как его в последний раз едва не убили в Нью-Йорке. Ему хотелось закричать, но он боялся пошевелиться или издать звук. Такое чувство, будто даже малейшее движение или перемена позы лишь усилят боль. Но всё ощущалось ещё хуже. Казалось, будто это реально могло его убить.
Он действительно не помнил, когда ему в последний раз было так больно.
Может, это было в ту ночь, когда его накачали наркотиками перед боем?
Или раньше? Когда они лишили его почти всей крови?
Он вспомнил те немногие разы, когда едва не умер.
Одни лишь мысли об этом усилили боль.
Попытки вспомнить вызвали ещё больше тошноты.
Поморщившись, он выбросил эти образы из головы.
Теперь кто-то ощупывал его тело. Умелые, точные руки проверяли его на предмет сломанных костей, прощупывали вены, трогали под челюстью, дотрагивались до горла. Они ощупывали его запястья, пальцы, шею сзади.