Страница 8 из 12
– Позже… У нас тут трехразовое питание, – предлагает он, но я морщусь и посылаю ему недобрый взгляд. – Ну да, больничная еда не сравнится с домашней… Кх-кх… Я напишу все назначения, рекомендации и вам отдам. Оставить вас? – указывает взглядом на Ярославу, а потом в сторону двери кивает. – Время посещений закончилось давно, но для вас сделаю исключение. Тем более ситуация такая. Пациентке будет приятно присутствие кого-то родного – она хоть и без сознания, но все чувствует. Того и гляди, быстрее на поправку пойдет.
– Да, оставьте, – произношу, а сам будто со стороны себя слышу.
Вот на хрена ты это сказал, Ник? Какой ты ей к черту родной? Пришел, опознал. Рецепт забрал – и вали обратно к Враговым! Пацаны как раз уснут, и сам отдохнешь. Что ты за идиот, а?
Пытаюсь привести самого себя в чувства. Но голос здравого смысла тонет в новых, неизвестных мне эмоциях.
Всему виной Новый год. Атмосфера придурковатая, будь она неладна. Все вокруг, как юродивые, ходят. Вот и я заразился.
Стоит доктору покинуть палату и плотно прикрыть за собой дверь, как я протягиваю руку к спящей Ярославе. Касаюсь пальцами тоненького запястья, провожу по тыльной стороне маленькой ладони.
Ярослава не реагирует. Дышит по-прежнему ровно, глаза не открывает, не двигается.
Изможденная, в отличие от фото. Худая. Почти прозрачная. Хрустальная.
Белоснежка, мать ее. Никак не очнется. И я вместо семи гномов ношусь с ней.
Как она выжила вообще после нападения и удара? Казалось бы, тронешь – и рассыпется сама на миллиарды осколков.
Импульсивно сжимаю прохладную ладонь – и Ярослава отвечает мне лихорадочным вздохом.
Отдергиваю руку. Как объяснять ей потом, почему чужой мужик ее лапает? Будто маньяк.
Если посудить, незнакомая рожа с трехдневной щетиной – это явно последнее, что хотела бы видеть Ярослава, когда очнется. Нужно детей привести.
Уйти немедленно, а завтра вернуться с мальчишками.
Просто встать и шагать на выход.
Но я продолжаю сидеть, будто врос задницей в матрас, и смотреть на некогда красивую девушку, которая больше похожа сейчас на мраморную статую, бледную и безжизненную.
Лихорадочно хлопаю рукой по карману, в котором жужжит телефон. Громкая тяжелая мелодия разрывает тишину. Приподнимаюсь, чтобы достать трубку и выключить звук. Но, взглянув на имя контакта, незамедлительно соединяюсь.
Прикрыв динамик ладонью, с опаской кошусь на Ярославу. Вдруг очнется. С одной стороны, это и к лучшему – скорее разберусь с ее делом и ребят верну. Но с другой, испугается же меня.
Однако она не реагирует ни на музыку, ни на шорохи, ни на скрип матраса подо мной. Совсем. Будто не слышит ничего.
– Да, Сергей, уже выяснил что-то?
А вот на голос мой отклик есть. Замечаю, как трепещут ее ресницы и чуть подрагивают веки. Странно: тихо ведь ответил. Может, мне кажется?
На всякий случай отворачиваюсь и перехожу на слабый шепот.
– Выяснил! – довольно гаркает в трубку полицейский, и его слышно на всю палату. Вновь оглядываюсь на Ярославу, но она мирно спит. В тот раз мне точно показалось. – Вспомнил, что у меня в том клубе связи есть, – хвастается гордо.
– Беспорядочные половые? – не могу не поддеть легкомысленного коллегу. Помню, что он ни одной юбки не пропускал. И представительницами древнейшей не брезговал. Вряд ли за год изменился.
– Ой, брось. Связи у меня талантливые. Я с «местной» танцовщицей знаком, – парирует он.
– Называй вещи своими именами. Со стриптизершей? – едва сдерживаю разочарованный вздох. Хотя чему я удивляюсь?
– Не суть. Любишь ты ярлыки навешивать. Зато ты не представляешь, сколько она мне рассказала, – бросает в свое оправдание, но я лишь глаза закатываю. – В общем, так. Солнышко твое она знает.
– Какое к черту «солнышко»? – взрываюсь я.
Ярослава позади дышит чаще. Поднимаюсь с постели и отхожу к двери. Опираюсь плечом о косяк, оказываясь полубоком к Белоснежке. Краем глаза продолжаю следить за ней.
– Ярослава Солнцева. Ее из-за фамилии так все зовут, – поясняет Серега. Но все равно мне это не нравится. Как кличка или сценический псевдоним. – В общем, она действительно работает в том клубе. Неофициально.
– Кем? – сглатываю я, и мой голос срывается, а рука раздраженно сжимает корпус телефона. Так сильно, что он поскрипывает, грозясь пойти трещинами. – Кем она там работает?
– В две смены девчонка пашет, – сообщает полицейский, а я зубами скриплю от того игривого тона, которым он о Ярославе говорит. – Днем поломойкой работает.
– Ты можешь нормально изъясняться? – злюсь из-за его грубости. Хотя коллега всегда таким хамом был. Но именно сейчас терпеть я это не собираюсь.
– Ну, уборщицей. Клуб драит, – делает паузу, и я слышу, как он жует что-то. – А ночью вип кабинки обслуживает…
Замираю. Разворачиваюсь, устало уперевшись спиной в дверь, и совсем иначе смотрю на ту самую миниатюрную девушку без сознания. Милая и невинная на первый взгляд, а на самом деле… Ну и зачем?
– То есть она… – язык не поворачивается озвучить.
– Официантка, – ржет он. Намеренно меня выводит. – Клуб элитный. Если кто посидеть и пообщаться хочет, то для таких компаний закрытые кабинки сделали. Ничего криминального. То, о чем ты подумал, на втором этаже. И «солнышко» туда даже носа не показывает, – насмехается надо мной, а потом добавляет заговорщически: – Признавайся, дело ведь личное? Кто она тебе, а? Иначе не бесился бы так.
– Никто, – отмахиваюсь, а сам взгляда с Ярославы не свожу.
– Ай, ладно, – сдается коллега. – Но, если что, девчонка нормальная. Ей не раз предлагали танцевать. Ну, и не только, сам понимаешь. На второй тоже приглашали. Там доходы – не сравнить с зарплатой уборщицы и официантки. За одну ночь месячную ставку бы взяла. Но отказывалась она. Хоть и двое детей. И нуждается. И администратор давил. Угрожал зарплату не выплатить. Вот только в последний день года деньги ей все-таки отдал за два месяца, – закашливается, подавившись. – Победила она, короче, так и осталась непоколебима.
Усмехаюсь, гордый за маму «подкидышей». Радуют меня такие новости.
Ярослава, оказывается, бойкая. И принципиальная.
– А почему неофициально работает, если не из этих? – недоуменно брови свожу.
– У нее вроде документов нет. Или скрывает. Кстати, моя танцовщица сказала, она и картой не пользуется. Только наличкой. И живет в съемной квартире. В чем там дело, я выясню, но уже завтра, – собирается оборвать звонок. – С наступающим.
– Нет, стоп! На нее напали возле клуба, – повышаю голос. Но Ярослава выдыхает со слабым стоном, вынуждая меня утихнуть. – В затылок ударили. Если это правда, что при ней выручка была, то еще и ограбили. Нужно проверить записи с внешних камер. И администратора прижучить. У меня полномочий нет.
– Полномочий нет, а приказываешь, как раньше, – бурчит Сергей. – Хорошо, я займусь. Только мне заявление надо. Ты Ярославу нашел же? Пусть подаст.
– Не может она, – с тоской поглядываю на бледную статую. – От моего имени напишем.
– Так ты же посторонний, – язвит он. – «Никто». И все такое…
– Придумаем, как сформулировать, – рычу на него.
Девчонке помочь надо, а этот паяц «петросянит». Устал я от его неприкрытого сарказма.
Нервно зажимаю кнопку отключения. Бросаю прощальный взгляд на Ярославу, но та даже не шевелится. Заставляю себя уйти.
В коридоре сталкиваюсь с доктором, который протягивает мне список и рецепт. Лекарства беру в ближайшей аптеке, а вещи решаю купить завтра и привезти, когда девушка очнется. Напоследок запихиваю в карман врачу несколько купюр, чтобы внимательнее к «потеряшке» был. Он отказывается, конечно, но я стремительно покидаю клинику. Чтобы ноги опять предательски не отнесли меня к постели Ярославы.
Когда возвращаюсь в дом Враговых, Коля и Митя уже спят. Для них выделили отдельную комнату на втором этаже. Там же, наверху, уложили и остальной «детский сад», так что в гостиной уже не так шумно. Но друзья сидят за столом, негромко переговариваются, чокаются бокалами.