Дьявол в голове

– Слушай меня внимательно, принцесса, ты хоть понимаешь, с кем говоришь? Я не твой слуга, так что если не перестанешь следить за своим языком…

– То что? – Перебила ведьмака Алетта, пряча кривую ухмылку за бокалом с вином. – Нет, ведьмак, это, похоже, ты чего-то не понимаешь, раз вздумал повысить на меня голос. Ты прав: ты ни слуга, ни мой знакомый или подопечный. Ты простой наемник, человек без имени.

– Я не простой наемник, – процедил сквозь зубы Ламберт.

– Но остаешься наемником. Я тебе плачу, ты выполняешь работу. Я покупаю твои услуги, навыки… я покупаю тебя, и ты делаешь то, что я хочу. И если еще раз заикнешься о том, что твои чувства задевает моя манера речи, то…

У Ламберта окончательно лопнуло терпение, он пытался себя сдерживать, повторяя, что, подняв руку на девку благородного происхождения, схлопочет по полной. Он не боялся гонений, а вот что люди перестанут нанимать его – вполне. Охота на монстров – единственное ремесло, которое ему дано, которое ему насильно навязали.

Поначалу ведьмак принял Алетту за обычную избалованную дворянку, которая лишь лает, но не кусает. Но девка действительно подтверждала слухи, с которыми ему приходилось сталкиваться все чаще и чаще: жестокая, бездушная и самодовольная. Такую породу мужчина презирал сильнее чародеек, воспитавших свой характер благодаря обладанием магическими способностями и службой у монархов.

Сократив расстояние в три быстрых шага, Ламберт выбил серебряный бокал из рук Алетты: красная жидкость выплеснулась на пол, моментально впитавшись в ковер. Изумленное лицо девушки пришлось ему по душе, однако ему требовалось увидеть ужас, страх. Показать, что она всего лишь человек с хрупкими костями и мягкой плотью, которую не защитят никакие титулы.

– Ну что? – Шикнул Ламберт, толкнув Алетту к стене со всей силы. – Куда делась твоя уверенность?

Воздух вылетел со свистом из легких баронессы, девушка зажмурилась и хотела согнуться, но Ламберт не позволил этого сделать, прижав ее к стене. От злости у него закружилась голова, он пристально смотрел на Алетту, ожидая, когда она наберется смелости поднять на него взгляд. Но она не двигалась, только плечи ее подрагивали в такт быстрому дыханию, которое мужчина счел за признак страха, пока баронесса не посмотрела на него.

– Ты точно этого хочешь?

Удивительно, даже в такой ситуации она испытывала его, представала в образе стервы, которой все нипочем и ничто ее не способно удивить. Хотя, кое-что, возможно, сможет.

Усмехнувшись мелькнувшей мысли, Ламберт склонился ниже и впился в мягкие губы Алетты грубым поцелуем. И не прогадал, поскольку девушка от неожиданности попыталась отпрянуть, да только некуда ей было бежать. Но мелкая дрянь нашла способ вырваться, прокусив ему до крови губу. Выругавшись, Ламберт быстро отпрянул, прикрыв рот – на пальцах остались мелкие бусинки крови. Но он позабыл о боли, когда увидел выражение лица Алетты: страх смешанный с удивлением и оскорблением. Любопытно.

Вкус крови и сухого вина, оставленного поцелуем, словно масло, брызнувшее в огонь любопытства. Медленно, выступая шаг за шагом, Ламберт вновь приблизился к Алетте и склонился над ней, оперевшись руками о стену – чтобы она точно не сбежала. Ему нравилось, то что он видел – девчонка понятия не имела, что от него ждать, теперь не она владела ситуацией. Это уже не ее игры в дворянку и простолюдина, а простая истина: мужчина и женщина.

Ламберт не знал, что пытался найти в ее глазах, переливающихся изумрудным блеском. Но одно он понял моментально, и это вызвало у него усмешку:

– Да у тебя никогда мужика не было, я прав?

Звонкая пощечина, которую ему тут же влепила Алетта, послужила лучшим ответом. В этот раз Ламберт заставил себя сдержаться от криков и медленно вернуть взгляд к девушке. Он смотрел недовольно, но уже не ощущал обжигающую злость. Зато все отчетливее ловил себя на мысли, что хочет… просто хочет ее.

Мужчина уверенно подался вперед и поцеловал девушку, все еще ожидая, что она будет сопротивляться, но на этот раз ее будто сковал паралич. Алетта не сопротивлялась, но и не отвечала взаимностью. Он слышал, как бешено колотится ее сердце, как дрожат ее руки, она даже дышать перестала. Не хотелось, чтобы девушка вот так упала в обморок, поэтому мужчина начал покрывать поцелуями ее шею. Она упорно не хотела поддаваться, однако тело не обманешь: сладкий стон сорвался с ее губ, и пусть Алетта попыталась его проглотить, Ламберту большего и не требовалось.

Подхватив девушку за бедра, мужчина закинул ее на плечо и скинул на просторную кровать. От неожиданности Алетта даже воскликнуть не успела, однако резкая смена обстановки заставила ее запаниковать и попытаться сбежать, но ведьмак вновь толкнул ее на мягкую перину. Больше она не металась, а напряженно смотрела на него, с каким-то нелепым осуждением, за которым пыталась спрятать страх. Осознание, что баронесса боялась его, возбуждало лучше любых ласк. Ламберт упивался этим взглядом, и, неспешно освобождая себя от одежды, с наслаждением наблюдал, как тает защита Алетты.

Она всего лишь маленькая беззащитная овечка в шкуре волка, которая, стоит отдать должное, сохранила самообладание, когда он полностью разделся. Глянула ему в глаза затравленным взглядом и отвернулась. Просто отвернулась, будто смирившись с неизбежностью, шумно вздохнула и упала на спину. Сдалась. Только было в этом жесте что-то такое, отчего Ламберту стало не по себе.

Тем не менее останавливаться мужчина не собирался, уж слишком давно она дразнила его. Он взобрался на нее и забрался рукой под длинный подол халата, проведя ладонью по гладкому девичьему бедру и стянул нижнее белье. Ее ноги были напряжены, и, чего Ламберт опасался – она оказалась сухая, как щепка. От его прикосновений девушка вздрагивала, но не в блаженном экстазе, а от страха, отчаянно пытаясь не свести ноги. Дурочка только себе делала хуже.

– Расслабься, – прошептал он ей над ухом, – иначе себе хуже сделаешь.

Он уже и забыл, как трудно приходилось с девственницами, но Алетта последовала его совету и больше не сжималась. Она мерно дышала, поддаваясь его ласкам, и к собственному удивлению, Ламберт не потерял желание, оно только возрастало, и в какой-то момент ему надоело ходить вокруг да около.

Раздвинув ноги девушки, он рывком вошел в нее, и похоже, совершил ошибку. Алетта закричала так, будто ей руку оторвали, и если бы ведьмак не прижал ее к кровати, то уже у него оторвали бы кое-что. Девушка не шевелилась, застыла и шумно втягивала воздух через нос. Выждав мгновение, Ламберт начал двигаться, заставив Алетту зажмуриться.

– Я же говорю, расслабься, – несколько резковато прошипел мужчина, но к удивлению, девушка послушалась.

Больше она не сопротивлялась, а податливо изгибалась ему навстречу, стараясь прильнуть как можно ближе. Скованность все еще присутствовала в ее движениях, но от каждого стона – тонкого, жалобного, надрывистого – у ведьмака сносило голову. Он входил в нее быстрее и глубже, пока едва не начал вдалбливать ее в кровать на пике экстаза.

Когда волна напряжения ушла, Ламберт шумно выдохнул и завалился рядом на кровать. Он ощущал себя раскаленной печкой, из которой валил жар и пламя. Мышцы расслабились, наполнились блаженной слабостью. Хотелось лежать на простынях, хранивших тепло и запах женского тела до глубокого утра.

Алетта не произнесла ни звука, молча лежала и тяжело, размеренно дышала, глядя в потолок несколько минут, а затем также бесшумно встала с кровати. Ламберт не стесняясь наблюдал за ней, как она закутывается в халат и в легком замешательстве осматривается, идет к столику и наливает в чистый кубок вино. Маленькая ростом, с крепкими бедрами и широкими плечами, словно песочные часы, она задумчиво смотрела в красную жидкость на дне кубка.

– Одевайся, – голос ее прозвучал неожиданно холодно и грубо. Не то чтобы ведьмак рассчитывал услышать радостные вздохи, однако контраст застал его врасплох.

– Даже не…

– Я сказала одевайся и убирайся вон.