Мое мертвое сердце

Нив хлопотала у огня, тихо напевая себе под нос какую-то мелодию, младшие дети с громким смехом бегали вокруг. Тол растянулся на земле, выпрямив затекшие после целого дня пути ноги. Он набил трубку какой-то смесью из крохотного холщевого мешочки и сделал длинную затяжку. Белый дым устремился к небу вместе с жаром от костра и паром из котелка. Было в этом что-то умиротворяющее.

Языки пламени отбрасывали оранжевые блики на ближайшие деревья, освещали маленький клочок земли и лица людей, собравшихся вокруг. Тепло и мерное потрескивание веток, а также накопленная за день усталость сделали свое дело. Я задремала, привалившись спиной к шершавому стволу. Прошло совсем немного времени, как чье-то прикосновение вывело меня из сладкой дремы. Нив протянула мне миску.

– Ты, наверно, давно ничего не ела. Вот, возьми. Невесть что, но чем богаты.

Слипающимися после сна глазами я обвела семейство, поглядела на дымящуюся миску и на худую женщину, стоящую передо мной.

– Не стоит. Я не голодна.

– Глупости! Всем нужна пища, и пока она у нас есть, я не позволю тебе голодать, так что хватит скромничать и бери миску.

Есть мне не хотелось (ведь я была не то чтобы совсем жива), но и расстраивать заботливую Нив тоже не хотелось. Я обхватила горячую миску ладонями, и Нив удовлетворенно кивнула, после чего зачерпнула из котла порцию для себя. Семейство молча и довольно быстро управилось с ужином, не забывая при этом посматривать в мою сторону, будто каждый из них, а не только мать, хотел убедиться, что я сыта. Я из вежливости проглотила пару ложек водянистой каши, пресной и склизской, и перебралась поближе к огню. Ианс голодными глазами уставился на мою почти нетронутую кашу. Видно было, что мальчик давно не ел вдоволь, как, впрочем, и остальные. Я протянула ему свою миску.

– Будешь?

Он потянулся было за миской, но в нерешительности застыл, искоса глядя на мать.

– Мне самой не справиться с такой огромной порцией.

Мальчик улыбнулся широкой щербатой улыбкой:

– Так уж и быть, помогу! – и вмиг умял кашу под сокрушенное цоканье матери и усмешку старшего брата.

В очередной раз я восхитилась добротой и отзывчивостью этих людей. Нужно иметь большое сердце, чтобы разделить с незнакомкой пищу, которой и самим едва хватает. Обездоленные, нищие, вынужденные бежать из родных краев, они все же находили в себе силы оставаться человечными.

Солнце скрылось за краем земли, оставив после себя краешек малинового неба, и теперь только пламя костра освещало маленький участок леса и людей, подсевших поближе. Нив усадила дочку на колени и завела сказку, Ианс уютно устроился под ее боком. Тол привалился к дереву с давно потухшей трубкой в зубах и выражением молчаливого умиротворения. За весь день он вымолвил едва ли пару фраз. Фил выбрал себе место немного подальше. Он также оказался не слишком разговорчивым, но вряд ли по причине смиренного характера. Всякий раз, когда наши взгляды встречались, он смущенно отводил глаза в сторону. Должно быть, он не до конца понимал, как следует себя вести в присутствии незнакомки.

Нив еще не завершила рассказ, как меня снова начала одолевать сонливость. Я завернулась в плащ и улеглась на холодную сырую землю. Хвойные иголки, корни и неровности почвы впивались в бок и подложенную под голову руку, но жар от костра, звуки ночного леса и тихий голос Нив быстро убаюкали меня.

Я снова увидела холм с валунами на вершине. Услышала лязг мечей, звуки сражения, которое почему-то оставалось вне поля зрения. Капли крови на зеленой траве и капли на лезвии меча. Они падали с острия невероятно медленно, каждая капля звучала словно удар сердца. Шум сражения все нарастал, пока не превратился в тонкий крик. В этом крике было столько ужаса, что он выдернул меня в реальность, я резко распахнула глаза и заморгала в попытках отогнать остатки сна.

В первые мгновения я ничего не могла понять. Крик все еще звенел в моей голове, и в ноздрях остался запах крови. Я повернула голову и подскочила. В нескольких шагах от меня на земле распростерся мальчик. Его круглые немигающие глаза уставились на меня, рот раскрылся в немом крике. Пламя костра блестело в черной луже крови, расползающейся вокруг крохотного тела.

После секундного замешательства пришло понимание. В ужасе я вскочила на ноги и огляделась. Крики, кровь, лязг оружия. Тол и Фил пытались отбиться от двух нападающих, Нив вжалась спиной в телегу, в ее руках заливалась слезами дочка.

Грабители?

Неизвестные были вооружены мечами, тогда как отец и сын вынуждены были отбиваться от них палками. Лес окутывала ночная мгла, только пляшущие языки пламени выхватывали из темноты отдельные куски: хищный оскал и блестящие белки глаз, мокрые от слез щеки, сверкающие лезвия мечей. Краем глаза я заметила еще одну фигуру. Мужчина притаился в тени дерева, там, где до него не доставал свет от костра. В руках он держал натянутый лук.

Двое мужчин с мечами о чем-то весело переговаривались. Безоружные беженцы явно не казались им грозными противниками. Размашистым ударом сверху один из них расколол палку Тола надвое, оставив у того на груди порез. Мечник тут же нанес ему еще удар, снизу вверх распорол живот. Третий удар пришелся сбоку в шею.

Я кинулась к нему еще до того, как успела осознать это, еще до того, как брызнула кровь из рассеченного горла. Фил издал вопль горя и ярости. Нив тонко вскрикнула и кинулась мне наперерез.

– Возьми ее и спрячься в лесу, – прошептала она дрожащим от страха и слез голосом и сунула мне в руки дочь.

Из-за ее плеча я видела, как второй мужчина воткнул меч Филу под ребра. В моих руках извивалась и плакала девочка, Нив плакала тоже, бросив на нее прощальный взгляд, прежде чем кинуться в бой, в котором не могла победить. Я развернулась и побежала в чащу, прочь от костра, от убийц с мечами и людей, которые совсем недавно улыбались и были полны надежд на счастливое будущее.

Лесная чаща приветственно распахнула объятия. Там мы смогли бы спрятаться: рассвет еще только близился, и густая тьма, притаившаяся под низкими ветками, послужит нам хорошим щитом.

Позади раздался еще один вскрик. Взрыв смеха. Свист рассекаемого воздуха. Я сделала всего несколько шагов, как вдруг почувствовала, что что-то воткнулось мне в плечо. Еще шаг. Девочка в моих руках застыла, и я застыла тоже, не в силах поверить своим глазам. Стрела торчала из ее горла. Стрела, которая должна была достаться мне.

Снова свист и еще один толчок в спину. Боли не было. Со смесью удивления и растерянности я посмотрела через плечо. Одна стрела, которая воткнулась девочке в горло, торчала из моего плеча над ключицей, вторая застряла в лопатке. На белой тунике расплылось пятно крови, но это была не моя кровь, кровь девочки. Я опустилась на колени, чтобы положить тело девочки на изрытую корнями землю. Стрела, застрявшая в ее шее, без особых усилий выскользнула из моей раны, оставив после себя лишь дыру в ткани.

По-прежнему ничего не понимая, я ухватилась за древко, которое торчало из лопатки. Оно вышло легко, будто воткнулось не в кость, а в желе или рыхлую землю. Я поднесла ее к самым глазам. Наконечник оказался чистым. Ни крови, ни боли. Как такое возможно?

За спиной послышались торопливые шаги. Двое с мечами приближались ко мне. Наверно, они ожидали увидеть трупы.

– Эй, да она еще жива, – заметил один, и после, повысив голос, ехидно усмехнулся: – Ты разучился стрелять, Холт?

– А может и к лучшему, – проговорил другой. Он подошел вплотную и схватил меня за плечо. Его меч болтался у самой земли. – Ну-ка, покажи свое личико, малышка!

Я резко развернулась и всадила стрелу в его ногу повыше колена. Он выругался и отшатнулся, а второй с искаженным гневом лицом занес меч над головой.

Я все еще стояла на коленях, у меня не было никакого оружия и плана тоже не было. Темный силуэт мужчины очерчивался светом от костра, лицо оставалось в тени, на лезвии меча танцевали блики. Он с силой обрушил меч на мою инстинктивно поднятую руку.