Двое

Скупая мужская улыбка обнажила остриё зубов, и я увидела кончик языка, прижатый к краю клыка. Знак удовольствия. Вторая его рука, которая до этого безвольно оставалась в стороне, сейчас вполне целенаправленно нырнула под свободные шорты и накрыла ягодицу, требовательно сжала её. Я издала стон. Сначала от неожиданности, потом от контраста прохладной кожи с горячей ладонью и только после – протестующе. Правда, попытка выкрутиться из объятий привела к обратному, и я оказалась максимально прижата к крепкому мужскому телу. Настолько плотно, что теперь чувствовала не только опаляющее дыхание, но и размеренные удары сердца. Мощные, напряжённые. И испытывала какое-то бескрайнее волнение. Я не понимала, как себя вести, как реагировать. В голове одна за другой вспыхивали мысли о доступности и непозволительном поведении.

– Не думай об этом, – раздался его голос, как только я зажмурилась, чтобы избавиться от сомнений. Я вздрогнула, встрепенулась в его руках и вдруг застыла, полностью полагаясь на чужой опыт.

– О чём?

– О том, о чём ты сейчас думаешь. Вот об этом не нужно. Всё это лишнее и пустое. Слушай себя, а не то, что вбили в твою голову, хорошо?

– Наверно, именно это говорят мальчики девочкам на выпускном вечере, чтобы, наконец, уединяться?

Он рассмеялся, запрокинув голову к небу.

– Примерно. Но мы ведь не на выпускном, правда? – он смотрел мне в глаза, старательно отводя пряди волос от лица, но ветер возвращал их обратно. – Хотя аналогия проведена идеально. Я хочу тебя так, будто мы на выпускном, и нам всего по семнадцать. И есть только эта ночь, после которой мы разлетимся в разные стороны. Что скажешь?

– Скажу, что мне не семнадцать.

– Хочешь выпить? – поинтересовался он с таким видом, будто не я только что отшила его прямое предложение, и, не дожидаясь ответа, повёл в сторону бара.

Кир уловил наше приближение, охватившее настроение, и уже старательно смешивал очередную порцию зелья. И когда до барной стойки оставалось буквально два шага, на ней появился ещё один «мохито» и кое-что яркое, возбуждающее для меня.

– Лучший «Секс на пляже» для вас, юная леди! – торжественно представил Кир своё творение.

– На всякий случай: он нахваливал исключительно своё пойло, – фыркнул мой спутник и жадно приложился к бокалу с «мохито».

Я пригубила предложенный коктейль и сдержала улыбку. Потому что отчётливо улавливала в сказанных словах ревность. К слову, Киру хватило и взгляда, чтобы тут же удалиться к вновь прибывшим, и не отсвечивать своим сияющим лицом. Пожалуй, он в ту ночь лучше остальных чувствовал происходящее, был его прямым свидетелем. Но даже свидетель не посмел вмешаться. И мы остались вдвоём. Были будто наедине в громкой толпе, в пьяном веселье. Мне не хватало смелости, моему спутнику… ему, пожалуй, недоставало подлости, чтобы всё решить самому. Вот только смотрел мужчина так, что ни откреститься, ни отказаться не получалось. Как приворотом привязал к себе.

Он сидел на высоком стуле и неприятно насмехался над моей растерянностью. Значит, вида не подал, а отказом всё же оскорбился. Теперь мне предлагал плясать, угождая и привлекая внимание. А что я? Неужто не знаю, чего хочу? Неужто не понимаю своей силы? Я хмыкнула в сторону, трубочку, через которую цедила напиток, бросила на стойку и залпом осушила бокал, только и поморщившись, что от холода, сковавшего горло. И шагнула вперёд.

– Уже страшно, – раздался мягкий мужской смех, но он не высмеивал, а поощрял. И я возьми, да ступи ещё.

Взгляд напротив тут же потяжелел, мягкость и податливость его тела испарилась, как и не было. Потому что я вдруг оказалась слишком близко. В его зоне комфорта, в которую меня силой никто не тянул. А ещё потому, что я бросала вызов. Своим настойчивым касанием. И плевать, что пальцы подрагивали! Чтобы это скрыть, я лишь сильнее прижала их к твёрдым мужским бёдрам. И повела ладонями от колена выше. Руки застыли примерно на середине бедра, двигаться дальше не хватило смелости. А когда он сдвинул колени, чтобы сжать ими мои ноги, круг замкнулся. И в нём нам стало жарко, тесно… Вот только желания вырваться больше не было.

– Попалась, – прочла я по губам его приговор, но тут же возмущённо толкнула мужчину в плечи обеими руками.

– Попался ты! – раздосадовано выкрикнула я.

А он перехватил мои ладони, что так и застыли на крепких плечах, и вернул их на бёдра, прижал своими. Руки оказались гораздо ближе к паху, чем в прошлый раз остановилась я. Это он так повысил ставки! Щёки горели, но я не могла с уверенностью сказать, что это: смущение или гнев.

– Хочешь танцевать? – усмехнулся он.

– Хочу!

– Пошли?

– Легко!

Но прежде чем сдвинуться с места, он придержал пальцами мой подбородок и долго всматривался в лицо. Всего не несколько секунд он отвёл взгляд, чтобы найти им Кира, но тут же вернулся и извинительно улыбнулся.

– Что?!

– Если тебе кажется, что в напитке нет алкоголя, помни: тебе так только кажется, – рассмеялся он.

– Я отдаю себе отчёт в происходящем! – возмутилась я наглому предположению.

– Не сомневаюсь, – фыркнул он и всё же разжал колени, выпуская меня.

Мы действительно прильнули к дружной компании любителей двигать телом, вот, правда, к танцам это не имело ни малейшего отношения. Какие уж тут танцы, когда он так близко! Какая уж тут музыка, когда слух настроен на его дыхание! И какое уж тут движение, если я прижата сильными руками к мужскому телу тесно-тесно. Так, что не вывернуться, так, что лишний раз не вздохнуть. И любые мысли выветриваются из головы, когда он делает пальцами так… И я знаю, зачем он выдал мне эту рубашку. Ведь с ней так просто нырнуть ладонями под просторную ткань и огладить спину. Да, я знаю, зачем на мне надеты эти шорты. И только их владелец может так бессовестно хозяйничать, пытаясь выяснить, где же заканчиваются мои невероятно длинные ноги. Он ведь именно этим занимается, не так ли? А ещё очень хочется закрыть глаза и громко простонать, когда он прижимается губами к шее и ведёт языком по линии пульса.

– Ни в чём себе не отказывай, – раздался шёпот. Не в моей голове, нет. Этот шёпот был наяву. Близко. Слишком близко. И он буквально слизывал моё сознание, уничтожал его. Обжигающе горячо.

Я закрыла глаза. И издала стон. И, надо же, при этом не чувствовала себя ни ночной бабочкой, ни падшей женщиной. Я чувствовала только голод и желание. Дикое, сумасшедшее возбуждение. А мужчина, который был сейчас рядом, знал, как подпитывать его, не позволяя насытиться. Лишь дразнил! Дразнил, пока щекотал языком мочку уха, дразнил, когда прикусывал мою нижнюю губу, дразнил, когда прихватывал губами кожу на шее. Он делал это чувствительно и как-то особенно умело. Угадывал желание, улавливал необходимую силу и нажим, и останавливался!.. Он останавливался за мгновение до того, как я приближалась к пику. И приходилось беспомощно дрожать, вибрировать в его руках, выдавая себя с головой. А ведь вокруг были люди. И каждый мог видеть, как меня выгибает, каждый мог слышать, как я задыхаюсь в желании получить ещё, больше, сейчас же! Каждый мог понять, что его рука делает в моих трусах, когда мы стоим так близко!

– Чёрт! – выругалась я, сорвавшись в очередной раз, и впилась ногтями в его податливую кожу. Впилась, расцарапала, отомстила! И рассмеялась… Рассмеялась тому, как примитивна порой бывает человеческая сущность.

А как подняла взгляд на мужчину, так и поняла: пропала. Какие-то дикие, ошалелые глаза, непролазно тёмные. Сразу стало понятно, что я не на вершину взималась, а летела в пропасть. И каждый раз он летел в пропасть вместе со мной. С каждым касанием, с каждым мимолётным поцелуем мы приближались к ней, рискуя разбиться. Вот только он не боялся. И был готов упасть. А мне отчего-то казалось, что он готов упасть, даже зная, что это будет в последний раз. Есть такой сорт людей. Они умеют жить. Умеют летать, любить, видеть солнце! Они умеют ценить мгновение.

– Научи меня, – не помня себя от ужаса подобного открытия, попросила я. – Научи меня жить так, как хочется! Чтобы ни о чём не сожалеть, чтобы не оглядываться назад!