Страница 29 из 64
Начальник грубо пнул Виктора, но тот не отреагировал, только наблюдал за мной, рассматривая узор на домашних штанах.
— Уйди, и без тебя тошно…
— Тошно тебе? — Преображенский сел на обувную тумбу, вытер со лба холодный пот и со злостью смотрел на Виктора, — скотина! Это твоя карма, гад. Вот теперь сам и разгребай. Я тебя предупреждал по поводу этой Арины!
— Я не… я не из-за нее…
— Да иди ты к черту!
— А ну оба заткнулись! — Я не выдержала, и плевать на их должности! — В моей комнате спит дочка. Если из-за вас она проснется, я клянусь! Клянусь вам, что собственноручно отсеку нахер ваше мужское достоинство вашими же руками! Какого черта вы творите? Вы оба! Ты должен был следить за тем, что и как он пьет!
— Я должен? — Мой переход на «ты» был полностью проигнорирован. Александр Сергеевич еле справлялся с дрожью в руках, бледнея на глазах, но в тоже время голоса не повышал, прекрасно понимая, что с угрозой я не шутила, — какого черта я должен следить за этим идиотом?
— Вы были вместе! Вместе уехали, и ты знал, что он не умеет пить!
— Да хрена лысого я был с ним! Мы просто уехали вместе! — судя по выражению лица — не врет, — я вообще был дома. И теперь жалею, что поднял эту гребанную трубку! Что ты делаешь?
— А на что это похоже?
Я огрызнулась, пытаясь обхватить Виктора руками и стянуть с него пальто. Зачем я вообще это делаю? Пусть тут и валяется, пьянь!
Преображенский хотел встать, но вместо этого пошатнулся, хватаясь за голову, побледнел еще сильнее и внезапно из его носа пошла кровь.
— Твою ж мать… все из-за тебя… — рыкнул мужчина, вытирая кровавые капли рукавом белой рубашки, — осторожней!
Он хотел поймать меня, но не вышло. Виктор оказался очень тяжелым и совершенно расслабленным, не стоящим на ногах. Вместо того, чтобы послушно последовать в свою комнату, он крепко обнял меня, что-то бормоча себе под нос, положил на плечо голову и тихо рассмеялся, наваливаясь всем своим весом. Грохот стоял неимоверный, мой мат не расслышали лишь соседи с нижних этажей и странно, что после этого Аня так и не проснулась.
— С ума сошла? Оставь его, я сам дотащу. Куда нести?
— Ты себя в зеркало видел? Хочешь, чтобы я потом два ваших тела несла? Его — отсыпаться, а твое закапывать? Иди умойся, кровь идет!
Преображенский меня не послушал. Еле встав на ноги, он схватил Виктора и бесцеремонно потащил его в указанном мною направлении. Открыв дверь четким пинком, мы ввалились в комнату, включили свет, найдя выключатель только с пятого раза, и с превеликим удовольствием кинули Волкова на кровать.
— Ой, мама! — вместо того, чтобы спать и никого не трогать, Виктор мгновенно схватил меня за талию и тут же повалил на кровать рядом. Он спал, что-то бормотал и… назвал имя «Машенька»…
Постоянно, раз за разом…
— Машенька… Маааш, Маша… Прости, я не хотел…
Хватка крепкая, сильная. Я пыталась вырваться, но получалось с трудом. Он ухватился за майку и почти стянул ее с меня, оголяя красный бюстгальтер, не позволял скинуть руки, цеплялся за домашние штаны…
Все это наблюдал Преображенский и только после громкой оплеухи по щеке Виктора, опомнился и разорвал его объятья.
— Теперь я тебя понимааааю, — Виктор что-то бормотал себе под нос, — теперь понимаю… Тогда, с ней… Тебе, брат, было так же хреново…
— Оставь его, до завтра оклемается…
Голос Александра мгновенно стал серьезным и низким, с хрипотцой. Я стояла позади него в порванной майке, растянутых штанах, злая, словно собака, с заплаканными глазами и просто шептала:
— Ненавижу… Все это… Ненавижу…
— Прости, я не думал, что все… Так будет…
Внезапно Преображенский качнулся и сел на пол. Его руки вновь затряслись и, судя по всему — не из-за алкоголя. Судорожно хватая воздух, я молча подошла к мужчине, подставила свое плечо и заставила встать на ноги.
— Давление? — Спросила я.
Преображенский просто кивнул, сказав, что в кармане куртки есть лекарства. Я провела его на кухню, где стоял широкий и мягкий диван, поставила чайник, взяла назначенные врачом препараты и принесла их Александру. Тот мгновенно выпел три таблетки, запрокинул назад голову и резко выдохнул.
— Он ведь не из-за Арины так напился, да? — Злость внутри бурлила словно жерло вулкана. Еще мгновение и я просто взорвусь. — Ненавижу алкоголь! Ненавижу пьяниц! Ненавижу выпивших людей, не способных себя контролировать! Словно чертово стадо баранов, прожигающих свою драгоценную жизнь! Отвратительно и мерзко. Я не за что не поверю, что Виктор стал таким из-за той, что его кинула!
— Я смотрю, ты очень высокого мнения о нашем общем знакомом, — Преображенский выпел крепкий чай, что я с остервенением заваривала в чашке, резко вынимая и окуная пакетик.
— По крайней мере, он не набрасывается на все, что имеет грудь и задницу! Поэтому да, я не представляла его таким.
— Да ты же ничего не знаешь! — Не в силах себя сдерживать, Преображенский встал из-за стола и почти навис надо мной. Черт, а он очень высокий и в отличие от Виктора — выглядел гораздо более мощным.
— Вот и объясните мне! — Мои глаза сверкали адовым пламенем, тело трясло от злости и ярости. — Может для многих такое состояние мужчины является нормой, но не для меня. Называйте, как хотите, но я не приемлю в своем доме блюющих пьяных грязных мужиков!
— Следите за языком, Мария Олеговна! Из ваших уст эти слова звучат особо уничижительно… Простите. Виноват. Правда виноват, просто… Это все давняя история и очень длинная.
— Я никуда не тороплюсь!
Мужчина вновь сел на диван, соображая, с чего начать рассказ. Я села рядом с ним, понимая, что моему телу нужно что-то мягкое под боком, так как спина сильно болела и сидеть на твердом стуле мне не шибко улыбалось.
От Преображенского пахло мятой. И медом. Такое странное сочетание. Наблюдать за тем, как такой большой начальник сидит на кухне и еле держит чашку с чаем в больших ладонях, сопит из-за гнева и злости, было очень непривычно. Он как-то странно посмотрел на меня, а затем заговорил:
— Мне фирма ведь не по наследству досталась, — голос стал очень тихим. Было видно, что ему сейчас очень плохо, — я видел, как вкалывала моя семья, сколько она вкладывала сил и нервов. Постоянные ссоры, споры, примирения… Но в тоже время родители всегда были рядом, хранили семейный очаг, если можно так выразиться. Я был сопляком, но уже в юном возрасте пообещал себе, что буду помогать им, чем смогу. Все началось с маленького магазинчика техники. Образовалась команда, появились стартапы, нашли инвесторов и… пошло поехало. Дело взлетело в гору, я работал с братом день и ночь… Виктор младше меня на шесть лет, но, так же как и я, он стал работать в фирме еще с первых курсов института. Мы вкалывали, как проклятые…
Александр замолчал. Он смотрел в одну точку еще долгое время, явно вспоминая что-то неприятное из прошлого. Затем медленно повернул в мою сторону голову и продолжил:
— Наша семья стала очень богатой. Ты даже не представляешь себе насколько. В то время мне было двадцать шесть лет и на моем счету уже лежали приличные суммы. Я этого и не скрывал, о моем статусе знали многие и я гордился тем, что помогал родителям строить компанию… Но затем появилась она…
— Женщины, от них все проблемы, — я сказала это, удивляясь всему тому, что услышала.
— Ахах, — хмыкнул Александр и вновь продолжил, — да, в этом есть доля правды. Ее звали Оксана. Безумно красивая. Словно ангел. Я влюбился с первого взгляда, не мог не смотреть на нее. Любовался каждым движением ее тела, ловил каждый намек, слово, улыбку… Все мысли были только о ней и о том, как сделать ее счастливой. Она даже внешне напоминала мне нимфу из этих фэнтезийных сказок… Маленькая, худенька и безумно хрупкая…
— Вы были счастливы? — так странно слышать от Преображенского подобные слова. Раньше он был романтиком… Точнее влюбленным романтиком, что же сделало его самовлюбленным эгоистом?
— Да, на тот момент я думал, что счастлив. Думал, что нашел ту, ради которой хочу сделать все возможное. Я настолько сильно стал от нее зависеть, что не видел ничего вокруг себя, в отличие от других… Сделал ей предложение, она согласилась и… Мы решили отметить это событие в баре. Я собрал друзей, Виктор был со мной.& Мы выпивали, и вот тут-то все и началось. Один из знакомых, поддавшись алкоголю, высказал все, что думает по поводу моего будущего брака. Он был полностью уверен, что ее любовь ко мне зависит только от размера кошелька.