Аннигилятор (ЛП)

Все, чем он был в течение многих лет, все, чем он был в течение нескольких недель, все, что он сделал, чтобы придать ей сил, — этого было достаточно. Он подарил ей много подарков, но самым большим, самым прекрасным из них была свобода. То, что она вначале считала тюрьмой, вместо этого стало для нее безопасным пространством, где она могла быть, исследовать себя, жить без страха. Она была свободна. Она была бесстрашной. Она летала. И все это благодаря ему. И этого было более чем достаточно.

***

Ощущение его руки на ее спине вернуло ее в настоящее, когда он поднял ее и посадил в вертолёт.

Она сидела неподвижно, пока он пристегивал ее, ее сердце билось в счастливом ритме, пока она наблюдала за ним, его темными волосами, его постоянной щетиной, его несочетаемыми, гипнотическими, дьявольскими глазами.

Он схватил ее за челюсть и крепко, быстро поцеловал.

— Ты любишь меня, — заявил он, как стал заявлять каждый день с тех пор, как она сказала ему об этом.

— Я люблю тебя, — подтвердила она, прикоснувшись носом к его носу.

Он снова поцеловал ее и отстранился, закрыв за ней дверь. Она видела, как он легкой походкой подошел к пилоту и забрался внутрь с ловкостью, не позволявшей понять, как часто он это делал.

Он закрыл дверь и пристегнулся, а она с поглощенностью наблюдала, как он начал нажимать на какие-то кнопки, которые не имели для нее никакого смысла. Он надел свой головной убор и указал на ее, и она надела его, с нетерпением ожидая, что произойдет дальше.

После нескольких проверок он нажал кнопку, от которой по ее телу пробежала вибрация, а лопасти вертолета пришли в движение.

Она вцепилась в края сиденья, сердце колотилось, желудок опустился, когда земля начала медленно опускаться. Они слегка наклонились вперед, затем стабилизировались, зависнув, и она вобрала в себя весь вид гор, скал, моря, пляжа, дома, раскинувшегося внизу.

— Вау, — выдохнула она, все еще пораженная тем, что могла видеть нечто подобное, когда несколько месяцев назад все, чего она ожидала от жизни, было чистым концом.

С тех пор она изменилась, развилась, выросла. Как дерево, которое срезали, опустошали и выдирали, пока не осталось ничего, что можно было бы увидеть. Он не видел вырванных корней, кровоточащего пня, полного разрушения.

Нет, он видел жизнь. Он взял единственный корень, поместил его в контролируемую, безопасную среду, питал его солнечным светом, водой и лаской по-своему, пока не появился новый побег, не пустил новые корни, не распустились новые цветы.

Она смотрела на открывающийся внизу вид, поднимаясь все выше и выше, и чувствовала, как ее желудок скручивается от каждой вибрации и скольжения вертолета.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него, и увидела улыбку на его губах, когда он повел их через горы вглубь страны к городу — Глэдстоуну.

Он рассказал ей об этом однажды, когда она спросила, где она была, где находился комплекс. Он рассказал ей о Глэдстоуне, городе, возникшем в 1800-х годах и известном своей горнодобывающей и текстильной промышленностью.

Это был быстро развивающийся город, место, где люди не спали, а преступность не прекращалась. Это было одно из ключевых мест для операций Синдиката, о чем она узнала от него позже. Именно это и привело его в Глэдстоун все эти годы назад. Это было мрачное, загрязненное поселение, где жили в основном люди, имеющие то или иное отношение к преступному миру — будь то люди, органы, животные, убийцы или что-то еще.

Примерно через полчаса полета она увидела вдали первую из высоких фабричных труб.

— Это окраина Глэдстоуна, — сказал он ей, его голос был громким и трещал от помех в наушниках.

Фабрики за фабриками проплывали под ней, вид резко отличался от того, что она видела вокруг дома. Дома. При этих словах ее до сих пор охватывало неверие.

Через несколько минут в поле зрения появился городской пейзаж: фабрики и склады исчезли, и стали видны более чистые и высокие здания. Первый проблеск черной дыры открылся в ее сознании за несколько месяцев наблюдения за городом, который уничтожил ее.

— Где Клубный район? — крикнула она через рупор. Он указал направо.

— Вон там. Раньше ты жила дальше в том направлении.

Она прикоснулась к своей дужке, глубоко вздохнув, и снова завязала волосы, погружаясь в настоящее. Все было хорошо. Она была в порядке. Она была уже не той девушкой, которая поддалась черной дыре. Она была новой, и с ней все будет хорошо.

Даин обогнул высокое здание, одно из самых высоких на небосклоне, и увидела вертолетную площадку на крыше.

— Мы спускаемся.

Она показала большой палец вверх и ухватилась за ремни, ее живот заурчал, когда они спустились. Она отрегулировала дыхание, понимая, что нужно привыкнуть, чтобы чувствовать себя нормально, и они коснулись крыши.

Через несколько мгновений, когда вертолет был установлен, он нажал еще несколько кнопок и выключил его, лопасти замедлили вращение, пока не остановились. Отстегнувшись, он спрыгнул из кабины пилота и подошел к ней, вытащив ее на крышу в рекордное время. Ее колени дрожали, но она стояла, опираясь на его поддержку, чувствуя ветер на своем лице, солнце на своей коже, вид — хотя и прекрасный по-своему — был омрачен ее воспоминаниями.

Она ненавидела этот город и ненавидела его жителей.

— Мистер Блэкторн, добро пожаловать.

Голос женщины сбоку заставил ее повернуться. Красивая женщина в какой-то униформе вела их к лифту.

— Спасибо, Фиона.

Он наклеил на лицо очаровательную улыбку и взял ее за руку.

— Надеюсь, вы приготовили наш номер? Моя жена устала после поездки.

Впервые она поняла, почему люди влюбляются в его фасад, не видя, кто он под ним. Женщина съела его, и, честно говоря, она тоже, особенно часть про «жену».

— Конечно, мистер Блэкторн.

Женщина нажала на ключ-карту в шикарном лифте.

— Мне передать Лунному Пламени, чтобы они ждала вас сегодня вечером?

— Да, пожалуйста. Спасибо, Фиона.

Двери лифта закрылись, и Лайла зачарованно наблюдала, как его улыбка исчезла, на лицо вернулось его обычное, нейтральное выражение, глаза спрятались за темными тенями, которые он надел.

Он достал свой телефон из кармана костюма, а другой держал ее, и управлял им одной рукой. И ей это понравилось. Ей нравилось, что он был с ней настоящим, таким, какой он есть, без притворства.

— Даин, — она потянула его за руку.

— Хм?

— Лунное пламя?

Он сделал паузу, глядя на нее, зная, что она спрашивает его о секс-клубе, в котором они встретились однажды много лет назад, секс-клубе, который стал для нее кошмаром.

— Почему ты идешь туда сегодня вечером?

Он убрал телефон в карман и повернулся к ней.

— Мы идем туда сегодня вечером. Я купил клуб после той ночи в лабиринте. Изменил обстановку. Мы идем, потому что я хочу, чтобы ты узнала, что такое настоящий секс-клуб.

Она посмотрела на его грудь, обнаженную расстегнутой рубашкой.

— Ты… ты заставляешь людей туда ходить?

— Нет, если они не хотят, чтобы их заставляли.

Люди хотят быть принужденными? Какого черта?

Она почувствовала его дыхание на своей щеке.

— Закрой глаза.

Ее глаза тут же закрылись.

— Теперь представь меня, — его голос писал соблазн на ее коже.

— Представь, что я прижимаю тебя к себе, а ты пытаешься вырваться. В глубине души ты знаешь, что я не причиню тебе вреда, но это игра, и поэтому мы притворяемся. Я притворяюсь и преследую тебя, ты притворяешься и убегаешь. Я ловлю тебя… — ее дыхание сбилось, когда его руки пробежались по ее бокам, — и толкаю тебя лицом вниз на кровать. Ты делаешь вид, что борешься, хочешь убежать от меня, но я связываю тебя, и ты не можешь двигаться. Поэтому ты кричишь.

Его рука внезапно закрыла ей рот, его голос прозвучал у нее над ухом, когда он подошел к ней сзади.

— Я заглушаю твои крики, опускаю руку ниже и душа тебя, пока ты не остановишься.

Воспоминания столкнулись с фантазией внутри нее, ее тело дрожало, когда он продолжал плести слова над ней.