Листья мушмулы

Наталья Медведская

Листья мушмулы

Юлька изо всех сил хотела казаться весёлой и бесшабашной. Усердно гнала от себя тревогу и страх быть пойманной на задворках школы вместе с другими прогульщиками. Она отчаянно завидовала спокойствию Тони Симаковой и Нади Калугиной. Одноклассницы сидели на поперечине, оставшейся от деревянного забора. Штакетины в заборе, огораживающем школьный двор, в этом дальнем углу давно выломали, теперь он напоминал рот старца с пеньками вместо зубов. Пока Тоня и Надя спокойно болтали о фильме, Юлька, стараясь делать незаметно, озиралась по сторонам. В душе она ругала себя за слабоволие и желание казаться круче, чем есть на самом деле. Ей совершенно не нравилось то состояние, в котором она находилась.

«Такой трусихе, как я, не стоит прогуливать уроки. Лучше бы спокойно сидела в классе. Зачем повелась на предложение Надьки прогулять химию? Мне-то чего трястись? Вот дура, захотела стать нарушителем дисциплины и спокойствия? Ну и как – нравится? А если кто из учителей сюда заявится? Тогда точно к директору вызовут. Ещё и матери позвонят. Ладно, мать узнает, а если отец? – Юлька поёжилась, вспомнив жутко вспыльчивого родителя. Он сначала наказывал, и только потом разбирался. – И почему я не могу, как Евдоха, отвечать? Ленка не боится казаться слишком умной. И никто её не считает занудой или серой массой».

Весьма самостоятельная, не по годам серьёзная Лена Евдокимова смело шла наперекор общему мнению и совершенно не боялась, что может стать изгоем в классе. Юлька втайне завидовала Евдокимовой, она не умела, как Лена, не поддаваться чужому влиянию. Это, конечно, не означало, что Юлькой можно руководить или легко подтолкнуть к серьёзным проступкам, но она была очень чувствительна к тому, как к ней относятся в классе. Юлька страдала бы, понимая: её с трудом терпят, избегают, не хотят дружить. Это отличнику Валере Маркову совершенно наплевать на отношение одноклассников, на всех он смотрел свысока, считая себя – и не без основания – самым умным. Она бы так не смогла.

Юлька с ненавистью посмотрела на круглое, щекастое лицо Тоньки, на её голубые, чуть навыкате, глаза. «Вот зараза, ржёт как ни в чём не бывало. Кино обсуждает. Урок не выучила – двойки в четверти боится. Надька по той же причине прогулять решила. А я чего?».

Она как-то по-новому глянула на одноклассниц и только сейчас заметила: закадычные подружки при всей однотипности совершенно не походили друг на друга. Хотя обе натуральные блондинки, с голубыми глазами, белёсыми бровями и ресницами. Но Симакова за последний год поднабрала килограммов десять и стала похожа на крупнотелую взрослую женщину. Надька же даже при её чуть излишней полноте всё равно казалась девочкой – и очень симпатичной.

Никогда ещё урок не длился так долго. Минуты тянулись, будто жвачка между пальцев. В укромный уголок за котельную к сломанному забору пришли несколько старшеклассников, они с насмешкой смотрели на прогульщиц.

– Привет, Сима, – помахал рукой высокий черноволосый парень. – От контрольной спасаетесь?

Щёки Симаковой заполыхали маками.

– Привет, Стас. Да так… неохота огребать зря.

Юлька вытаращила глаза. Тоня запросто общалась с взрослым парнем. Да ещё с кем? Десятиклассник Станислав Чёрный и его дружок Ян Горохов считались авторитетами в школе. Под ироничным взглядом Яна Юльке хотелось провалиться сквозь землю. Она не знала, как себя вести.

– Я смотрю, ты в ваш дружный тандем новенькую добавила? Что, Сима, – с малолетками связалась?

До Юльки дошло: это её Горохов счёл малолеткой. Она подозревала: с виду так и было. По сравнению с физически развитыми сверстницами Юлька выглядела ровно на свои тринадцать лет и едва наметившимися женственными формами сильно уступала объёмам подружек.

– Не скажи, Ян. Юлька молоток, никогда ябедой не была. Верно, Алхазова? – с толикой ехидства задала вопрос Тоня.

Юлька от смущения даже собственную фамилию не услышала, только быстро кивнула. Она мгновенно позабыла неприязнь, которую только что испытывала к одноклассницам, подначившим её на неблаговидный поступок.

Ян небрежно откинул назад длинную чёлку, падавшую на глаза. Его необычные синие глаза с любопытством вперились в миловидное лицо девочки. С лёгкой улыбкой, явно подражая кому-то, он задержал взгляд на ярких от природы губах Юльки, буквально заглянул в зрачки её тёмно-карих глаз. Достал из кармана ветровки сигарету, прикурил от изящной зажигалки в форме пистолета. Потом словно спохватившись, предложил собеседницам.

– Прошу, дамы.

Тоня и Надя взяли по сигарете, Ян щёлкнул зажигалкой.

– А ты, Алхазова?

Юлька покачала головой. Она сейчас ужасно жалела, что не умеет вот так красиво, как подруги, держать сигарету двумя пальцами и, прищурив глаза, пускать дым с задумчивым видом, будто ей ведомо что-то важное и значительное. Когда Юльке исполнилось десять лет, она, стащив у деда Лёвы две папиросы, попробовала закурить. Мало того, что попало от родителей, учуявших запах табака, но ещё и в горле драло и мутило от дыма. Сейчас, рядом с ровесницами, она ощущала себя малозначительной и неинтересной. Ян наклонился, вытянув губы трубочкой, пустил дым ей прямо в лицо.

– Надо научить малышку. Стас, как считаешь?

Юлька, закашлявшись, отступила в сторону. С удивлением увидела злое выражение на лице Калугиной. Взяв Яна под руку, та наигранно засмеялась.

– Лучше меня научи.

Стас со странной ухмылкой заявил:

– Тебя, Наденька, он уже всему обучил, а эта свеженькая.

Пока Юлька пыталась понять подоплёку этого заявления, зазвенел долгожданный звонок. Стас чмокнул Тоню в щёку.

– Пока, Сима, увидимся вечером.

Юлька подхватила сумку. Теперь главное, затерявшись в толпе, проникнуть в класс. Задворки начали наполняться школьниками. Кто-то, строя из себя бывалых и взрослых, курил, кто-то делился впечатлениями о фильмах и клипах. Обычная речь без конца перемежалась матом. Прогульщицы пересекли школьный двор, прошли длинным коридором в самый конец. И тут им не повезло. По какой-то причине химичка Полина Ивановна задержалась в классе, и они столкнулись с ней на пороге. При взгляде на закадычных подружек Калугину и Симакову губы на породистом интеллигентном лице химички брезгливо скривились.

– Думаете, избежали самостоятельной работы? А двойки я исправлять буду? Завтра же решения всех задач из нового материала мне на стол, или кол в четверти вам гарантирован.

Юлька, до поры невидимая за спинами высокорослых одноклассниц, мечтала провалиться сквозь пол. Глазастая Полина Ивановна, уловив метания Юльки, отодвинула Симакову в сторону.

– Ну а ты, Алхазова, почему не присутствовала на уроке? Опоздала? Заболела? Проспала?

Юлька обычно не лезла за словом в карман, но тут растерялась. Химичка, однако, быстро разобралась в ситуации.

– Какие у тебя с ними общие интересы?

Юлька промолчала.

– Что ж, сама напросилась. Все решения к завтрашнему дню, но лично для тебя – из дополнительного задания. И ещё. – Она подцепила пальцем ремень сумки, висящей на плече школьницы, тихо добавила: – С чего вдруг бунтовать вздумала?

Полина Ивановна окинула взглядом троицу прогульщиц, застрявшую в дверях, отступила в сторону, пропуская их в класс. С досадой посмотрела вслед Калугиной и Симаковой. Обе девочки по всем предметам с трудом тянули на тройки. А Симаковой, если б могла, и вовсе поставила бы двойку. Но нет. Обязана дотянуть лентяйку до девятого класса. А там уж пусть идёт на все четыре стороны… А вот то, что Алхазова с ними – плохо. Надо поговорить с девочкой. Юля очень способная, правда, тоже лентяйка. Не напрягаясь, решает задачи по математике, физике и химии, так же без труда пишет неплохие сочинения. Лёгкость в усвоении материала сыграла с ней злую шутку, Алхазова не желает прилагать усилия, бегает по верхам. На олимпиаду по точным наукам её не пошлёшь, на конкурс по литературе тоже. Хорошие пишет сочинения, но всё же не выдающиеся. Вот бы уговорить её позаниматься дополнительно, поднатаскать по химии – тогда можно и на олимпиаду ехать.