Укрощение сердцееда

Слов нет.

Молчу, не зная, что и ответить, и вижу, как Регина мне подмигивает. Она же подмигнула, или у нее просто так левый глаз дергается?

– Я ушла.

Сбоку мелькнула фигура парня, и я потеряла из виду хозяйку магазина, переместив взгляд на Матвея.

– Выбрал? – говорю, намекая на цветы, которые он только что разглядывал.

– Так вы и правда вместе?

– Матвей, это не твое дело. Не задавай мне таких вопросов. Я все равно не буду отвечать.

– Ты уже ответила.

Я радуюсь, когда его прерывает новый посетитель. Иду к стойке, стараясь игнорировать парня. Не будет же он доставать меня при покупателях. А женщина точно собралась что-то купить. У нее на лице было написано: просто так ничего не делаю. Тем более, не хожу по магазинам, чтобы просто поглазеть. Вот он. Повод отделаться от Матвейки.

– Слушай, давай мы с тобой потом поговорим, – смотрю на него с безразличием. – Не сегодня и не завтра. Потом как-нибудь. Сейчас мне надо работать.

– Саша, да не могу я так. Не хочу, чтобы ты от меня бегала. Пойми, ты мне нравишься. Очень нравишься. И я ведь тоже тебе. Я видел, когда мы только познакомились.

– Матвей, я…

– Девушка, – слышу за спиной парня стальной женский голос. – Может, Вы уже перестанете ворковать со своим молодым человеком, а приметесь за собственные прямые обязанности? Или я должна за Вас выполнять вашу работу?

Ого. Таким тоном со мной еще никто не разговаривал.

Матвей? Ха. Он испарился.

– Простите, – прихожу в себя, стараясь нацепить дружелюбную улыбку на лицо. – Выбрали?

– Нет. Здесь мне ничего не нравится! Я ухожу.

О, как.

35.

– Санечка, слушай, тут так получилось… – протягивает Янка, и я сразу понимаю, что дело дрянь и ничего хорошего мне не светит. – Я знаю, ты меня потом убьешь.

– Точно попытаюсь.

– Будешь злиться.

– Да я и сейчас не пляшу от счастья.

– Но мы же подруги, – уже веселее, заверяет она. – Помнишь же об этом? Вместе до конца, дружба до пенсионного проездного и один платок на двоих. Не забыла?

– В цветочном ты сегодня не появишься, – со скрежетом зубов озвучиваю то, что надеялась не услышать.

– Не появлюсь, – поддакивает подруга, пыхтя в трубку, как древний паровоз. – Прости. Я была уверена, что успею проводить маму и в магазин вернуться, но она меня по всем торговым точкам решила протащить. Такую контрольную закупку устроила: Антон Привольнов тихо загорает в сторонке. И билет она купила на самую последнюю маршрутку.

– Ты ведь не врешь?

Новость о том, что мне придется разбираться с заказом из ресторана, закрывать магазин и сидеть тут одной, мягко говоря, пугала. Во-первых, я еще не отошла от встречи с Матвеем. Что ни говори, но парень не просто странный, он жуткий. Кто знает, что в его голове и с каким охотничьим ружьем он, возможно, решит вернуться? Во-вторых, черт. Я снова начинаю вспоминать про Дениса, который уже несколько часов меня игнорирует. Нет, я, конечно, не достаю его звонками и идиотскими сообщениями, я тупо жду, что он сам объявится. Разговариваю с кактусом, пытаясь выкинуть из головы образ Южиной в испачканном краской платье, которая умоляет Макеева разрешить ей принять душ в его ванной. Несколько раз протерла витрину и даже умудрилась склеить вазу, которую случайно разбила.

Мне нужно уйти пораньше. Я надеялась на это. А тут Лаврова. И ведь даже не позлишься на нее.

– Точно мама, или ты дома все это время дрыхнешь, а мне звонишь, выйдя на балкон?

Пусть Янка будет дома. Лично я очень сильно надеюсь на это.

– Мам! – кричит девчонка. – Напомни, сколько банок компота ты привезла?

– Пять, дочунь. Еще варенье, огурцы… – слышу растерянный голос тети Люды.

– Теперь-то веришь?

– Приходится, – шмыгаю носом, смотря на часы. О, ужас. Еще шесть часов мне с растениями разговаривать, ломая голову самыми страшными фантазиями.

Кто бы мог подумать, что я буду Макеева ревновать в ближайшем будущем? Смех же. Но бесит. Чем там занимается эта мечта Айболита? С самоката падает? Хвост себе отрезает? Копыта пилит или рога точит? Блин.

Говорю же, в такой тишине можно и сойти с ума.

– Саш, у тебя все в порядке? Ты очень странная какая-то.

– Да, нормально. Прости, не выспалась.

Ой, дура. Зачем так сказала? Я прям представила лицо Лавровой в этот момент: рот открыт, брови на макушке, и муха зависла в воздухе.

– А чем ты ночью занималась? А? Блин, не рассказывай. Не сейчас. А то я визжать начну, мама не поймет и подумает, что дочь на солнце перегрелась. Тогда все, на месяц к нам переедет, оставив бедного папку голодать.

– Чего ты там надумала? – огрызаюсь я. – Лаврова, усмири фантазию. Слишком уж она у тебя буйная.

– Это да, – соглашается она. – Иду уже. Секунду. Сань, вечером жду тебя для допроса. Будь готова. Сбежишь – из-под земли достану.

Сбежишь от нее. Как же. Так же, как и не докажешь, что мы с Денисом просто фильм смотрели, а не в любви друг другу признавались. Это же Лаврова. Она только с виду такая пофигистка, а внутри – девчонка, которая хочет в кого-то безумно влюбиться.

Янка давно уже сбросила, а я все еще продолжала телефон гипнотизировать, не понимая, почему мне вдруг стало важным, чтобы Денис позвонил. Ведь жила столько лет без разговоров с ним. Интересно, все девчонки такие дуры или я единственное исключение? Убираю телефон в задний карман, а затем снова его достаю. Пусть на столе лежит. Он там связь лучше ловит. Вдруг мама будет звонить, а я не услышу.

Настроение упало ниже некуда. Оставалось только сидеть и ждать не пойми чего, периодически обслуживая покупателей. Шок, но после обеда у меня не было и минуты, чтобы расслабиться. Народ шел и шел, будто на государственном уровне объединили два праздника: восьмое марта и первое сентября. Ближе к вечеру я забыла, кто такой Макеев и с каким соусом его едят. Вру. Забыла, но не до такой степени.

Проводив довольного парня с букетом, я все-таки смогла присесть. Вытянула ноги, попивая чай с лимоном, я вспомнила о своих планах на лето. Уже скоро состоится марафон, к которому я так и не начала толком готовится. Мне очень хотелось выиграть для мамы эту путевку в Турцию, но появление Дениса в моей жизни сбило меня с истинного пути. Когда я последний раз бегала? Не вспомнить уже.

– …да, Сашка, продала ты свои принципы. Айсберг растаял до того, как к нему приблизился Титаник. Все! Завтра утром, даже если буду умирать, все равно побегу. Дождь, ураган, цунами, снег в июле меня не остановят. И никакой Макеев мне не помеха. Выброшу его из головы примерно на четвертом километре. Вот так и сделаю. Раз он меня динамит, то и я…

– Карамелька, клянусь, не хотел тебя перебивать, но… Почему именно на четвертом? Какая-то ведьмовская цифра? А на третьем что будет?

36.

Денис стоял, держась за ручку двери, и, улыбаясь, смотрел на меня. Я тут же выпрямила спину, делая вид, будто не понимаю, о чем он говорит.

Ну, и зачем так смотрит?

Почему, вообще, его губы улыбаются?

Интересно, если я молчать буду, это сделает из меня ревнивую дуру, которая ведет себя, как малолетка школьница?

– Мне кажется, или ты сейчас меня проклинаешь? Утром я примерно так же выглядел, когда не нашел тебя в квартире, – заканчивает Макеев, закрывая дверь.

– Что? – переспросила, смотря на его руки. – Ты меня проклинал?

– Милой зайкой уж точно не называл.

Стакан с кофе, бумажный пакет с булочкой из кондитерской за углом, и… пачку карамелек? Он серьезно мне их принес?

– Прости, что так поздно приехал. Кто-то доложил бабуле, что мою машину разукрасили, и мне пришлось объяснять вредной и подозрительной старушке, что ее внук не вляпался в неприятности. Ты даже не представляешь, через что я прошел. Меня пытать собирались.

– Мне почти тебя жаль.

Я посмотрела на него и тут же прикусила язык. Размешав кофе, сделала несколько глотков и потянулась за булочкой.