Укрощение сердцееда

Нет. Нельзя. Он же на сердце жаловался. Да-да, когда рассказывал, как оно там бьется, стоит только мне подойти к нему.

Точно!

– Так, Макеев, прекращай выпендриваться и возвращай Айболита.

– И не подумаю, – ровным тоном отозвался парень. – Типичная проблема многих людей: молчать, когда им что-то не нравится.

– Ты никогда не молчишь.

– И правильно делаю. Молчать – вредно. Проще все вслух высказать, чем изнутри себя пожирать. Вот признайся, что я тебе нравлюсь, и сразу станет легче.

Макеев – заноза в моей заднице.

– А мне и сейчас не тяжело, – гордо ответила ему, скрестив руки на груди.

– Да? А что насчет дергающегося глаза? Я заметил, как ты напряглась, стоило только доку Светочку вспомнить. Саша, давай, раскрой все чакры. Впусти свет в свою душу.

– Знаешь, что… – не сдерживаюсь и хватаю его за больную ногу. Макеев так увлеченно смотрит мне в глаза, что и не замечает, с какой силой я сжимаю его конечность.

Эй, я думала он орать начнет, а он…

Неужели…

– Добрый день, – дверь за спиной открывается, и я слышу женский голос. – Где больной?

– Я здесь. – улыбаясь, выдает Денис и только потом смотрит мне за спину. – Э-э-э.

Оборачиваясь, представляя увидеть перед собой клон Южиной в чертовом пеньюаре, а там…

Нет, не Светочка. Самая настоящая Светлана Алексеевна. Женщина, которая одной рукой позвоночник сломает, если захочет кого-то обнять. Чего уж, я уверена, она охрану президента всего лишь одним взглядом раскидает по разным сторонам.

– Где болит? – спрашивает она, натягивая на руки перчатки.

– Вот здесь, – пальцем тыкаю в ногу Макеева и не сдерживаю улыбку, когда смотрю на побледневшее лицо парня. – Спасибо, что пришли.

– Сейчас разберемся, – деловито отвечает она и идет на Дениса.

– Подождите! – почти заверещал он. – А как же данные? Фамилия, имя и еще что – там. Я готов все рассказать.

– В регистратуре потом заполните. У меня времени на это нет. Чоповцы после своего корпоратива приехали. Там месиво такое, а меня сюда выдернули.

– Так вы возвращайтесь, – с надеждой в голосе пробурчал Денис, пытаясь с кушетки сползти. – За нас можете не беспокоиться.

– Ну, раз я уже здесь… – женщина, любимый вид спорта которой, скорее всего, сумо,  нежненько дотронулась до ноги Макеева, от чего он тут же покраснел. – Отёка нет. Так больно?

Мой кумир – моя мама. Она в одиночку воспитывала ребенка, впахивала на двух работах и не сломалась.  Но сейчас, смотря на эту тетеньку, мне казалось, что я нашла еще одного идола. После каждого ее прикосновения Макеев дергался, а я… Извините, но было очень сложно не улыбаться.

– Денис, терпи, – поддерживаю его, когда доктор отошла к ящику с инструментами. – Ты же так хотел заменить врача.

– Карамелька, сейчас не до шуток. Спаси меня.

– Пусть этим занимается квалифицированный специалист.

И отошла, чтобы не мешать специалисту выполнять свою работу.

– Какой институт вы заканчивали? – не сдается Денис.

– Медицинский, – веселится женщина.

– Какие оценки в дипломе? Клятву Гиппократа наизусть помните? А вы…

– Так, давай сначала займемся вашей ногой, а уж потом вопросами, – с листом в руке, она разворачивается к больному. – Начнем, пожалуй, с…

– Карамелька, выйди. Прошу.

– Чего? Ты же сам просил, чтобы я с тобой пошла.

– Я стесняюсь. Пожалуйста.

И чего я, спрашивается, до сих пор стою? А-а-а, точно. Здесь же весело. Но делать нечего, выйти придется. Обидно. Будто из кинотеатра выгнали на самом интересном моменте.

Макеев, блин. Стесняется он.

До этого ныл, и ничего, а тут резко засмущался.

Села на стул около двери и посмотрела на часы. Думала ли я утром, когда проснулась, что в одиннадцать ночи я буду сидеть в больничном коридоре? В самом страшном кошмаре не представляла.

Минута прошла, вторая, третья, а потом дверь неожиданно открылась, и я услышала возмущенный голос Светланы Алексеевны:

– Ромео Петросян. Да там люди от боли мучаются, а он шутить вздумал.

– Саша, уходим, – хватает меня за руку и тащит к выходу.

– А нога? Ты не хромаешь, – не просто тащит, мы буквально бежим вперед, а еще недавно я его на себе почти несла. – Макеев!

– Свершилось чудо, – шепчет он мне на ухо. – Отпразднуем потом.

– Ты врун, – останавливаюсь и щипаю его за плечо. – Наглый, противный, гадкий…

Денис морщится, тяжело вздыхает и резко поднимает меня на руки.

– В машине продолжим. Мне клизмой угрожали, надо сматываться.

Проскочив мимо стойки регистратуры, Денис вынес меня на улицу. Отпустил только тогда, когда подошел к машине. Да и то, с явной неохотой.

– Ты больной.

– А что я мог еще сделать? Ты хотела уехать, мне нужно было как-то тебя задержать.

– Можно же просто попросить остаться, – цежу сквозь зубы. – Обязательно ломать комедию? Я же волновалась. Даже маме позвонила. Ты так меня раздражаешь, что я… Я… Просто бесишь.

Отбираю ключи из его рук и запрыгиваю в машину, закрываясь изнутри. Вряд ли Макеев будет портить свою тачку, чтобы попасть сюда, значит, у меня есть минутка все обдумать.

Но было странно вот так сидеть в чужой машине и через стекло смотреть на парня. Да что со мной происходит? Почему я разозлиться не могу? Будто из меня всю злость высосали. Всю, до последней капли. Что делать? Еще один взгляд на Дениса. Он как раз встал напротив и отвернулся, наверно, решил дать мне время. А я вместо того, чтобы думать, начинаю рассматривать мужскую спину. И руки. Часы на запястье. Неосознанно прикусываю губу, и понимаю это только тогда, когда телефон отвлекает меня от мыслей о Денисе.

Трубка продолжает вибрировать в кармане, и я сначала представить не могу, кому я понадобилась в такое время.

Не скажу, что удивилась, когда увидела на экране слово Матвей. Взгляд сам переместился на Макеева, как только я ответила на вызов. Сейчас самое время попросить парня больше не звонить мне.

– Саша! Я у твоей двери. Открой, пожалуйста.

29.

Телефон уже давно лежит в кармане, а я все никак не могу разблокировать замок и позвать Дениса. Минут десять ушло, но я до сих пор не поняла, зачем пришел Матвей и стоит ли мне ехать к нему навстречу. Он мне не друг и не родственник, но меня воспитывали с мыслями, что надо людям, по возможности, помогать. Каким странным бы ни был Матвей и каким косячным, он все равно остается человеком. Тут же вспомнился его напряженный голос во время разговора. Казалось, он не просто так зашел в гости за солью.

Денис развернулся.

Макеев… Наглый врун и причина, из-за которой я постоянно на взводе. Даже вспоминать не хочется его выходку с падением и последующей поездкой в больницу. Спасибо Светлане Алексеевне. Неизвестно, сколько бы Денис попил моей крови, если б не она. Быстро женщина на ноги его поставила, избавив меня от необходимости терпеть капризные выходки парня. Хотя… Он же ради меня старался. Глупо улыбаться? Очень сложно понять, что между нами происходит. Раньше я Дениса воспринимала как пустоголового мажора, но сейчас… Хочется верить, что он на самом деле другой. Он изменился, и я это чувствую.

Но сейчас Матвей торчит под дверью моей квартиры, и мне надо что-то с этим сделать. Черт, кажется, я не хочу возвращаться домой. Именно сейчас не хочу. В машине спокойно. Я вижу Макеева. В салоне витает запах его парфюма. Он сладкий, с каким-то металлическим оттенком. От него сердце екает, а мозг перестает соображать. Хоть я и пытаюсь сейчас злиться на парня, сама ведь знаю, что ничего не получится. Не выйдет. Как бы сильно я этого ни хотела.

Фыркаю и нажимаю на кнопку. Двери с щелчком разблокированы, да только Макеев не спешит сесть за руль своего транспорта.

Он, кстати, сейчас совершенно на себя не похож. Не пытался выкрутиться, не продолжал шутить. Рассказал о своих мотивах, а потом и вовсе дал мне время, чтобы принять их. Может, и правда я ему…

Щеки покраснели от одной только мысли об этом. Нет, правда, покраснели. Всегда считала себя сильной, а сейчас в машине сидит девчонка, которая смущается, когда осознает, что, кажется, начинает влюбляться. Вряд ли из-за изжоги во мне столько нежностей проснулось. А еще почему-то не хотелось куда-то ехать, а охота просто смотреть на парня и тупеть.