Церилеп

Андрей Караичев

Церилеп

Встречаются по линии судьбы от природы сильные люди, нет, не богатыри с объёмными, каменными мускулами, их мощь в другом – в духе! Они бесстрашные, отчаянные: хоть с высоты без парашюта в воду могут прыгнуть ради спасения утопающего, хоть в дом, объятый взбесившимся пламенем, заскочить и котёнка выручить. Подобные персоналии восхищают, взывают уважение, с ними приятно находиться рядом, хочется долго говорить, считаться с их мнением. У меня, к счастью, есть аналогичный приятель, сослуживец – Денис Перегибный, мужчина среднего телосложения, далеко не «Терминатор», правда, как говорят в народе – жилистый: способен поднять груз несколько больше собственного веса. Ростом он порядка 180 сантиметров, плечи покатые, зато кулаки крупные, следовало в бокс идти с его «кувалдами». Больше всего цепляет взгляд Дениса – призрачный с одного ракурса, с иного проникающий и выразительный, примера ради скажу – сложно, долго смотреть Перегибному в глаза, если ты с ним знаком недолго. Главное, то о чём обмолвился выше – сила духа моего товарища: она феноменальная! Насколько я, эгоистичный человек, считающий себя самым-самым (уж не стану скрывать личную погрешность), и то признаю – до смелости Дениса мне срат… далеко-далеко!

К чему нахваливаю мужество коллеги и заодно своего доброго друга? Поясню.

Умерла у Перегибного пару лет назад тёща, женщина неплохая была и, вопреки стереотипам, с зятем у неё отношения складывались восхитительные, потому приятель мой сильно переживал утрату. Да-а человек преклонного возраста, жизнь повидала, куда деваться? Все там окажемся… на том свете.

Товарищ попросил меня помочь с похоронами, дело-то хлопотное, я согласился, и мы помчали в деревню, где жила мать его супруги – это километров сто от Рязани. Переночевали там, причём на улице, в спальных мешках (людей много собралось), а к обеду следующего дня, когда всё подготовили к траурной процессии, остались мы с Денисом в доме вдвоём, ну, не считая покойницы в гробу, который расположили в хате посреди светлицы. Приятель, одетый по-домашнему, в тапочках на босую ногу, потёртых штанах и заплатанной рубашке, чего-то там делал, кажется, подметал и, пока выпало свободное время, я решил сгонять в магазинчик, за «поминальным напитком», проще говоря – горилкой. Не успел миновать двор и дойти до калитки, как Перегибный нагнал меня и, вцепившись огромными кулаками в мои плечи, прямо запищал:

– Ты куда собрался?! Не оставляй одного с мертвецом!

Честное слово, я несказанно поразился! Смотрю на него: запыханный, в глазах явный испуг! Думаю, – «Может, он так шутит? Денис, вообще, сколько его помню, никогда, подчёркиваю – НИКОГДА ничего и никого не боялся. Уж покойников тем более! Мы же в МЧС служим, на такое насмотрелись за годы на пожарах, столько изуродованных тел перетаскали. С чего вдруг ему пугаться представившейся тёщи?!»

Спрашиваю:

– Ден, ты чего?! Прикалываешься? Я в вагончик ваш за сигаретами и выпивкой, потом искрой обратно.

– Нет, старик, – ухмыльнулся Перегибный, тело его дрожало, – не шучу! Я… я понимаю, как оно выглядит со стороны, что ты подумал, поверь, стыдно – край! но-о… то, через что я прошёл в детстве, тот страх го-о-ораздо сильнее стыда.  Жмуров не боюсь, сам прекрасно знаешь, подсыкиваю я оставаться один на один с мертвецом в гробу, да при похоронной атрибутике.

Ничего не мог ему ответить, настолько я растерялся: стоял поражённый, молча хлопал глазами, требуя объяснений.

– Ладно, – вроде слегка успокоился Денис, – пошли в вагончик вдвоём, купим чего надо, в беседке сядем, тогда поведаю тебе историю детства. Только дай слово: не смеяться и не сомневаться в её достоверности.

– Клянусь!

В душном вагончике мы наткнулись на приличную очередь, простояли больше получаса, ожидая, пока каждая старушка мучительно долго делает заказ и после гораздо нуднее отсчитывает мелочь. Перегибный скакал с ноги на ногу, волновался, периодически повторяя, – «Нельзя, нельзя надолго оставлять в доме покойницу одну! Беда может приключиться… хотя день вроде. Нет! Всё равно нельзя!» – Когда перед нами осталась одна старушка, Денис не выдержал, – «Ай, я за тебя заплачу сам, мать, ступай уже ты с богом!» – «Спасибо, сынок!»

Наконец, мы с коллегой вернулись в его двор (точнее, родителей жены), хотели присесть в беседке, но в дом вернулись тесть со сватом, Денис сразу успокоился, узнав, что те останутся до приезда катафалка и предложил мне:

– Часа три до похорон у нас есть, то и больше, пошли к озеру, там спокойнее.

Да, водоём действительно оказался знатным, жалко я не художник, с удовольствием бы отразил его на холсте, что ж, обошёлся фотографией. Прям сказочное место, сколько же в российских глубинках красот! Знаете, поваленное дерево ведёт к воде, высокие камыши тянутся к озеру, словно желают его собой укрыть от неведомого наблюдателя с небес; рыбацкий мостик с кибиткой, выполненный в оригинальном, весьма творческом стиле; дикие утки прорезают гладь, соловьи поют, лягушки квакают.

Перелив алкоголь из бутылки в армейскую флягу, с пояснением, – «Так интереснее», – Денис начал историю из детства.

– Находилось село в Ростовской области на границе с Донецкой… хотя по факту скорее деревушка, после развала Союза и закрытия фабрики там домов семь осталось, не больше, но все называли именно селом. Отец по глупости квартиру нашу профукал, пришлось переезжать к бабке, я маленький совсем был. Прикинь, уж названия не помню… то ли Унылое, то ли Уныльное, не суть. Там некая аномальная зона проходила типа «Бермудского треугольника», я серьёзно. Всякие экстрасенсы приезжали с приборами и спицами, даже из-за бугра, вплоть до америкосов. О селе не раз по ящику показывали, в передачах мистических. Оно не сохранилось до наших дней, году в 2004 – ом его снесли подчистую и трассу провели… ой! Сколько аварий на том участке, где раньше Унылое находилось, произошло – кошмар. Не о том речь, отвлёкся я, извини. Избу мы делили напополам с соседкой, бабка одинокая, не мешала нам, скорее помогала, хорошая такая, неворчливая, добрая, родная и то меня меньше любила, кажется. Вот… померла та старуха в 1997 – ом – это забыть я уж не в силах.

Здесь мы выпили с Денисом по походному стаканчику, не чокаясь, и он начал суть истории.

Село Унылое (или Уныльное), Ростовская область 1997 – ой год.

В избе, обложенной кирпичом, что находилась у самого леса, за которым начинается Донецкая область, произошло несчастье: умерла баба Люба, соседка Перегибных. Дело происходило в обыкновенном, средних размеров доме дореволюционной постройки, где скрипят дощатые полы, стены бревенчатые, потолок низкий. Утром, с приходом смерти в жилище, хозяева завесили все зеркала и старый телевизор «Рекорд В-312», выключили обычно несмолкающий радиоприёмник «Спорт-301».

Аура в избе воцарилась поистине траурная, если не устрашающая: синичка стучит клювом в окно, куда-то в печку пробрался сверчок, щекочет нервы стрекотанием, а отыскать его и выбросить на улицу (или прихлопнуть) никак не выходит; тикает заводной будильник, лампочка не светит – десять минут назад отключили электроэнергию. Посреди самой большой комнаты стоит на двух плотно сбитых табуретках гроб с покойницей, по его бокам стаканы, наполненные овсом, в них церковные свечи, они испускают чёрный дымок и потрескивают, пугая детей – Дениса и его сестрёнку Лизу. В тени от слабого огня фитилей жуткие черты лица умершей, а при жизни, оно было таким добрым. Вдруг рот усопшей приоткрылся, девочка, находясь на руках у мамы, заметила это и завизжала от испуга.

– Подвяжи ей челюсть скорее! – скомандовала Наталья мужу и принялась успокаивать младшую.

– Сама этим займись! – Со злобой отмахнулся Николай, – детей в спальню отведи, чего ты их здесь держишь, жути нагоняешь, хочешь, чтобы им кошмары по ночам снились?! Всё, я к куму.

– Нельзя же покойницу одну оставлять! – Насторожилась Перегибная, взяв свободной рукой Дениса за плечо.