Нет покоя нечестивым

Дробь попала в тыльную часть левого колена мародёра. Бедолага пронзительно заорал, поэтому Иван усугубил положение вторым выстрелом, но уже в правый локоть жертвы.

Крупная дробь, не чета земной,[12] разрушила мародёрский локоть, практически оторвав руку. Боль, вероятно, была невыносимой, но Иван ещё более усугубил ситуацию, подойдя и согнув руку мародёра под более неестественным углом.

– Поговорим, как появится время, – пообещал Иван всё ещё вопящему бедолаге.

На шум начали сбегаться остальные мародёры.

Иван увидел в окно приближение одного из них и выстрелил прямо сквозь стекло, дуплетом. Крупная свинцовая дробь на дистанции не более двадцати метров – это плохо для здоровья. Лицо мародёра, вооружённого карканоподобной винтовкой, перестало напоминать человеческое и он упал.

Осталось ещё трое…

На фоне шарахнуло раскатом выстрела. Дробовик.

Иван покинул здание и побежал к дому, на чердаке которого обитала безногая.

Выбежав из здания и промчав меньше сотни метров, он столкнулся с бегущим туда же парнем лет двадцати.

– Э? – озадаченно вопросил молодой мародёр.

– Да, – кивнул Иван и вскинул пистолет Диба.

Парень начал поднимать винтовку, но безбожно опаздывал. Пуля попала ему в правое плечо, в район ключицы.

На фоне кто-то ругался матом и скулил. Иван посчитал жертв. Двоих он убил, третьего покалечил, а четвёртый лёг перед его ногами, часто суча ногами, потому что больно.

Судя по тому, как скулит кто-то на фоне, безногая кого-то зацепила, значит, остался один полностью боеспособный…

Иван затащил свою жертву в ближайший дом, забрал всё оружие и привязал к чугунной батарее.

– Посиди пока здесь, скоро, обязательно, поговорим, – пообещал он парню, затыкая ему рот кляпом.

Выйдя из жилого здания, он тихо прокрался к дому безногой и замер, внимательно слушая.

Раненый безногой девушкой мародёр обнаружился в прихожей. Он лежал на полу и получал помощь от своего соратника, пытающегося остановить кровь.

– Привет, – поздоровался Иван, наведя пистолет прямо в лоб занятому человеку.

– При… – поднял голову мародёр. – Ох ты ж…

– Вот именно, – дружелюбно улыбнулся Иван. – На пол лёг, руки за голову. Рыпнешься – поймаешь пулю.

Ситуация для мародёра была безвыходной, поэтому он послушал Ивана.

Оружие было оперативно изъято, а мародёры связаны.

– Идти можешь? – спросил Иван у раненого безногой.

– М-м-м, ты с ума сошёл?.. – сдавленно процедил тот. – У меня в кишках свинец…

– Значит, не повезло, – пожал Иван плечами и поставил ногу ему на шею.

В сапог впились пальцы, а в глаза Ивана устремился испуганный и непонимающий взгляд. Но кислород был надёжно перекрыт, поэтому мародёр начал очень быстро умирать. Небритая физиономия морщилась, покрывалась красными пятнами, но со смертью нельзя ничего поделать.

Всё это время, сдавшийся мародёр орал и молил о пощаде для своего родного брата, но такой опции не было предусмотрено.

– Встань, – приказал ему Иван. – И иди вперёд.

За несколько минут он, с помощью пленника, перенёс раненого в ключицу мародёра в дом безногой, а также узнал, что бедняга, покалеченный им с помощью двух выстрелов из обреза, уже отъехал в мир иной.

– Наёмник! – крикнула с чердака безногая. – Почему так тихо?!

– Потому что всё кончилось! – ответил ей Иван.

– Тогда я спускаюсь! – крикнула безногая.

На втором этаже начались некие движения и скрипы. Спустя несколько минут, по лестнице аккуратно спустилась безногая. Ей, вероятно, было привычно нынешнее состояние, поэтому она спускалась ловко, без неуклюжих движений.

– Как ты узнала, что это я? – спросил её Иван, игнорируя причитания пленного мародёра, стенающего по убитому брату.

– А кто ещё? – усмехнулась безногая.

За спиной у неё был тот же дробовик. Она посмотрела на плачущего мародёра.

– Да, логично, – согласился Иван. – Кто же ещё?

Странно было то, что он испытывал удовлетворение от хорошо выполненной работы. Раньше он не испытывал удовольствия от убийств самих по себе. Вообще, никогда не испытывал. Адреналин – да, риск – конечно, но от процесса умерщвления людей он кайфа не получал. А тут было ощущение, что дышать стало немного легче, в основном, от осознания того, что вот эти ребята, мародёры и убийцы, больше не коптят воздух поблизости от него.

И этот момент был очень важен. Раньше он никого не считал плохим. Все люди, как люди, каждого можно понять и движут ими обычные или не совсем обычные потребности. Даже у отбитого психа в голове можно найти что-то, объясняющее мотивацию того, что он делает. Даже безумие можно объяснить. Иван понял это давно, поэтому никого не судил. У него у самого рыльце в пушку, поэтому, если кто-то и должен судить, то точно не он. Но теперь…

У него сейчас было давно позабытое ощущение – эмоциональный окрас действий. Цыган в злополучном коттедже барона Иван убивал без эмоций. Просто работа, просто комплекс действий, за выполнение которых ему заплатят хорошие деньги. А, несколько минут назад, он чувствовал. Когда Иван казнил мародёра с помощью свинцовой дроби, глубоко в груди у него пробуждались некие, едва различимые и смутно знакомые, ощущения. Будто он, постепенно, начал чувствовать давно потерянную конечность. Хорошо это или плохо? Пока сложно сказать.

– Чего замер? – спросила безногая. – И почему эти двое ещё живы? Пожалел, что ли?

– Не пожалел, – вздохнул Иван. – Хочу допросить их и узнать побольше. Ведь день, когда ты не узнал ничего нового, прожит зря.

– Это тебе мама так сказала? – усмехнулась девушка.

– Возможно, – пожал плечами Иван.

– Зачем тебе что-то о них узнавать? Что они могут знать? – задала серию вопросов безногая.

– Каждый что-то да знает, – вновь пожал плечами Иван. – Кстати, как тебя зовут?

– А нахрена тебе это знать? – почему-то насторожилась безногая.

– Меня зовут Иваном, – представился Иван, вместо ответа.

– Что, думаешь, если спас меня, теперь можно смело знакомиться? – нахмурилась безногая.

– Ты не подумай чего, – вздохнул Иван. – В местах, откуда я родом, принято узнавать имя человека, с которым говоришь.

– Человека? – усмехнулась безногая. – А у полчеловека у вас имя тоже принято узнавать?

– Это очень самоиронично, но я не оценю твои потуги показать себя стойкой личностью, легко сносящей удары судьбы, – серьёзно произнёс Иван. – Я знаю, что, внутри, тебе очень тяжело, поэтому даже не пытайся спрятаться за щитом самоиронии.

Безногая девушка оценивающе рассмотрела его с ног до головы.

– Слишком разумные слова для такого сопляка, – произнесла она.

Иван пожал плечами.

– Хорошо, – произнесла безногая. – Меня зовут Виг. Также известна как Калика Виг, Безногая Виг, Виг-Полпинты, Недовиг и так далее. Но требую называть меня просто Виг, без обидных прозвищ. Иначе можешь не досчитаться яиц.

– Приятно познакомиться, Виг, – улыбнулся Иван. – А теперь, если тебя не затруднит, покинь, пожалуйста, помещение. У меня будет долгий разговор с этими людьми.

– Я хочу посмотреть, – покачала головой безногая.

– Твой выбор.

Следующие пятьдесят минут Иван пытал пленных. У него в этом деле был большой опыт, так как было, где приобрести нужные навыки.

Тактику он выбрал простую, но действенную. Раненого пытать было легче, так как его самообладание уже подорвано ранением, но Иван начал пытать того, который потерял брата. Пытал он его максимально зрелищно: ломал пальцы, заталкивал ему в рот стеклянную крошку, отрезал куски плоти – всё это делалось медленно и вдумчиво. Но главное – Иван ничего не спрашивал. Потому что это был не допрос, а демонстрация.

После такого раненый мародёр был готов выложить вообще всё, что знал. Иван задал серию вопросов, получил ответы, после чего зарезал обоих пленных.

Узнал он немного, но всё узнанное было очень интересным.

Например, он выяснил, что жителей поселения вырезали не конкретно эти ребята, а другие – их старшие товарищи. Банда засела в ущелье, расположенном в паре десятков километров к юго-востоку. Всего их восемнадцать, то есть, теперь двенадцать. Они занимаются взятием дани с местных поселений, пользуясь тем, что официальной власти сейчас не до разбойников и мародёров. Вот это поселение не сумело выплатить нужную сумму и атаман решил, что надо показать всей округе, что так лучше никогда больше не делать.

12

О дроби – на планете Земля, в западных странах и даже в некоторых не совсем западных, есть законодательство, обязывающее охотников применять «нетоксичную» дробь, чтобы не травить бедных животинок тяжёлыми металлами. Началось всё, как практически любое говно по теме защиты животных от любой херни, в США. Замут был начат в 40-е годы XX-го века, когда некий охренительный американский учёный Фрэнк Беллроуз выпустил свой труд, где очень сомнительными методами попытался втереть в очко всему миру, дескать, охотники стреляют свинцовой дробью, некоторые птицы от этого выживают и живут с дробинками в тушке, постепенно отравляясь тяжёлым металлом, что влияет на их популяцию, так как потомство становится объективно хуже и нездоровее. Даже на взгляд постороннего человека, не имеющего отношения к охоте, это выглядит полной хернёй, так как, чтобы было хоть какое-то влияние на популяцию, надо подстрелить целую прорву уток, некоторую часть всей утиной популяции, мать его. Не уверен, что в те времена вообще было столько охотников конкретно на уток, чтобы такое стало возможным. А ещё есть такая херня как естественный отбор, когда слабые умирают, а приспособленные выживают, вы точно слышали про такой. Тем не менее, срач продолжался до 70-х годов, спорили жёстко, но производители уже начали суетиться. Был дан старт выпуску стальной дроби, которая, вообще-то, если сравнивать со свинцовой, говно лютое. Мало того, что из-за малого веса баллистические свойства гораздо хуже, так ещё и ствол нехило так царапает. От эксплуатации стальной дроби хромированное покрытие ствола счищается гораздо быстрее, из-за чего ружейный ствол начинает гнить к хренам собачьим. Ну так вот. Производить стальную дробь начали, но охотники не оценили, и это говно им даром было не нужно, ведь потом дороже новые ружья покупать, все это понимали. А ещё стальная дробь в сотни раз дешевле, чем свинцовая, так как стали у нас, так уж сложилось, как говна в деревенском сортире, то есть много. Охотники были рады за производителей, но покупать стальную дробь не желали. Такой ход не понравился производителям оружия. И сейчас вам может показаться, что я вижу заговоры там, где их нет, но вы сначала прочитайте внимательно. Национальная федерация охраны дикой природы США, внезапно, подала в Федеральный суд иск, типа, орлы жрут птиц, подстреленных свинцом, отчего у них животики бо-бо, а потом они умирают. Иск был анально удовлетворён, после чего всех охотников США обязывают пользоваться исключительно стальной дробью. Если используешь свинец, то тебе пипец, потому что штраф, срок. Ты что, сука, не любишь природу, мать нашу?! И оттуда стальная дробь пошла по всему миру, через законы об экологии, через экоактивистов и так далее. В РФ свинцовую дробь продавали и продают, потому что российские орлы знать не знают, что свинец очень вреден для их организма и некоторых уток жрать нежелательно. В некоторых странах свинцовую дробь тебе никогда не продадут, а если узнают, что ты достал или сваял и применил против бедных птичек свинец, тебя заберёт чёрный воронок, так как ты, оказывается, браконьер штопаный, а не охотник.