Страница 1 из 53
Чингиз Айтматов
ВВЕДЕНИЕ
Чингиз Торекулович Айтматов ушёл из жизни в году 2008-м, незадолго до того написав свой прощальный, как выяснилось, роман. Впрочем, уже в самом названии его — «Когда падают горы» — читались некие глухие намёки и роковые предчувствия. Глубокий трагизм мировосприятия писателя угадывался уже в ранних его произведениях, но такой вселенской тоски, такой безысходности, которая прозвучала в этом романе, у него не было. Падающие горы — это некий образ Судного дня, айтматовский «Последний день Помпеи». Вновь появляется сквозная в его творчестве тема журавлей, вновь описан их поднебесный облёт Земли, этой обители детей человеческих или, вспоминая Антуана Сент-Экзюпери, Планеты людей. В общем, получилась книга прощания с жизнью и одновременно некое подведение итогов, осознание, что художник в отведённые ему сроки постиг, понял, пережил.
Но была в его уходе и поистине глобальная символика: вместе с Чингизом Айтматовым отошла целая эпоха, советская эпоха, коей он был плоть от плоти, её родным, хоть и суровым сыном. В годы зенита писательской славы он воспринимался как жемчужина в короне этой огромной многонациональной державы, её законная гордость, живое воплощение её национальной, социально-культурной политики.
Как известно, принадлежал Айтматов к тому небольшому среднеазиатскому народу, который вёл кочевой образ жизни и считался всеми путешественниками и этнографами XIX века крайне отсталым в своём социально-экономическом развитии. И это правда. Мы, киргизы, после переселения из Алтая и Южной Сибири долго, многие сотни лет блуждали по обочинам большой истории. Но за годы советской власти наш народ преобразился, совершил огромный рывок и в социальной жизни, и в культуре и науке. Произошло то, что можно назвать возрождением, своеобразным национальным ренессансом. Ну а Чингиз Айтматов явил собою высшее торжество этого преображения.
Что бы ни говорили критики распавшегося Союза, но именно советская эпоха его взрастила, сформировав как личность и как писателя, отразившись со всеми своими подъёмами и падениями, драмами и трагедиями в его удивительной судьбе, в личной, семейной биографии, и, разумеется, в биографии творческой. Именно Айтматов в своих романах, повестях, рассказах воссоздал и светлое очарование этой незабываемой эпохи, и её тяжёлые заблуждения, и, наконец, закат в поздние 1980-е. Закат великой империи по имени Советский Союз...
Родиной своей, отчей землёй Чингиз Айтматов всегда считал Киргизстан. Это его вечная любовь и вечная боль. Но в такой же степени ему были близки и Россия, и Казахстан, и Узбекистан, другие республики Центральной Азии, а в последние годы и Турция, где его буквально боготворили. Айтматова очень хорошо знали и в Европе, особенно в Германии, да и по культурным привязанностям, по душевному складу он был истинный европеец. Или, точнее сказать, евразиец.
Айтматов-художник одинаково уверенно чувствовал себя в двух языковых стихиях — киргизской, то есть, тюркской, и русской. Художнику глубоко национальному по духу, ему был внятен и дух мировой, и потому он воспринимался и воспринимается как свой в разных пределах нашей планеты, от Дальнего Востока до Европы. Универсализм его писательского языка, знаменитый «панмонголизм» — одно из самых ярких свойств его литературного дара. Как русскоязычный писатель, он был близок всем, кто на этом языке читал и писал, а как тюркоязычный — являлся общей гордостью десятков народов этого культурно-языкового ареала.
А потом наступила новая эпоха — эпоха постсоветская, и всё стало круто меняться. Естественно, задели эти перемены и Чингиза Айтматова, прежде всего Айтматова-художника. Или, вернее сказать, изменилось его положение в читательской аудитории, кумиром для которой он оставался долгие десятилетия. Автор «Джамили», «Белого парохода», романов «И дольше века длится день», «Плаха» и иных книг, издававшихся миллионными тиражами на самых разных языках мира, начал терять своих бесчисленных читателей. Теперь их разделяли границы, блокпосты, которые писатель искренне ненавидел и открыто презирал.
Иллюзий у Айтматова не было — он остро видел язвы системы, потому и стал не только приверженцем, но и деятельным участником горбачёвских реформ. Но крушения страны под названием Советский Союз не предполагал и уж точно к тому не призывал. И когда она на его глазах развалилась, он, похоже, на какое-то время растерялся, замолчал как художник. Да и как человеку, не отделявшему свои надежды и искания от надежд общества — а именно таким он был с молодых лет — ему приходилось нелегко. Он буквально метался между новыми независимыми странами-государствами. Киргизский дипломат, представляющий свою маленькую республику в Европе, он жил в Брюсселе, но часто наезжал в Москву, бывал в Алма-Ате и Астане, в Стамбуле и Баку. И всё же волей-неволей ему приходилось осознавать то, что его Союза, его большой страны больше нет. Нет и той огромной читательской аудитории, какая у него была раньше. И стало быть, гражданин мира, художник, принадлежащий всем, кто его знал, читал, перечитывал и преклонялся перед его талантом — тоже уходящая натура?
Чингиз Айтматов скончался 10 июня 2008 года. Неожиданно и сильно заболел в Казани, уехал лечиться в Нюрнберг, где и умер в небольшой частной клинике.
Похоронили его в Бишкеке, в его любимом городе.
Автор этой книги имел честь быть близким соратником Чингиза Айтматова, младшим собратом по литературе, исследователем его творчества на протяжении многих лет. О жизни и творчестве Чингиза Торекуловича так или иначе речь шла и в моём двухтомном исследовании «История киргизской литературы XX века», книге «История киргизского государства», в других работах.
Хочу от души поблагодарить за оказанную бесценную помощь в работе над этой книгой супругу писателя Марию Урматовну Айтматову, сына его Эльдара Айтматова, сестру Розу Торекуловну Айтматову.
Хочу также выразить мою искреннюю признательность Николаю Аркадьевичу Анастасьеву за его большую помощь в подготовке этой книги к изданию, за его советы и внимательное прочтение рукописи.
РОДОСЛОВНАЯ
Чингиз Торекулович Айтматов родился 12 декабря 1928 года. Он был уроженцем Таласа — первородины древних киргизов, перекочевавших сюда с Алтая ещё в раннем Средневековье. В «Заметках о себе» он писал, что для киргиза знать своё происхождение, причём до седьмого колена, есть непременный сыновний долг. «У нас в аиле старики на этот счёт были строги, — вспоминал он. — Они обычно испытывали мальчишек: “Ну-ка, батыр, скажи, из какого ты рода, кто отец твоего отца? А кто его отец? А его? А какой он был человек, чем занимался, что говорят о нём люди?” И если окажется, что мальчик не знает свою родословную, то это дойдёт до ушей его родителей. Что, мол, это за отец, без роду, без племени? Куда он смотрит, как можно расти человеку, не зная своих предков, и т. п. Я бы мог тоже начинать своё жизнеописание с этого, как теперь принято называть, “феодального пережитка”. Я бы мог сказать, что я из рода шекер. Шекер — наш родоначальник, мой отец — Торокул, его отец — Айтмат, а его отец — Кимбильди, а его отец — Кончуджок»[1].
К сказанному можно добавить, что племя Шекер, названное по имени родоначальника (в честь которого названо и село на севере Киргизстана, где родился Чингиз Айтматов) принадлежит к большому роду кытайлар — части левого крыла исторических соборных киргизов. Между Шекером и Кончуджоком — десятки поколений и имён, но их Чингиз, по собственному признацию, не знал.
1
Айтматов Ч. Статьи, выступления, диалоги, интервью. М., 1988. С. 24-25.