Отражения одиночества

— Замещения сознания здесь нет, — Миклош рассматривает вампира с явным интересом.

— Нет. Но есть и иные пути превратить открытых разумом людей в свои глаза и уши, оплетя их сознание Паутиной и магии, и лжи. Я бы на вашем месте не стал принимать такое явное приглашение зайти в гости от Паука, но решать только вам. И увы, вам же придется возвращаться через поля прямо сейчас, не дожидаясь первых петухов. Я уезжаю отсюда. Защита Новгородского привязана к моему дому, но этот, боюсь, больше не безопасен. Забирайте своего пленника и отправляйтесь восвояси. Если есть деньги — могу дать телефон человека, добирающегося в этот медвежий угол в любое время дня и ночи и не задающего вопросов. Но денег будет нужно немало.

— Телефон?

Бестужев усмехается и достает из сумки видавшую виды Моторолу.

— Я не совсем отстал от жизни. Нужен номер?

Саша только кивает.

Через полчаса дом пустеет — Михаил закидывает на плечо собранную сумку и устремляется куда-то в поле, прочь от дачи, в ночь, усеянную звездами. А еще через полчаса к опушке леса по раздолбанной грунтовке на побитом уазике приезжает пахнущий самогоном и прерванным сном толстяк в кепке, пришедшей прямиком из девяностых.

И он правда не задает вопросов, отвозя в город их троих. Ничего не спрашивает о спящем вампире, заклинание на котором теперь поддерживает Саша. Только заламывает цену такую, что приходится вывести часть своих накоплений на карту для того чтобы расплатиться.

Ничего не спрашивает и портье в отеле — просто потому, что Саша вешает на всю троицу отвлечение внимания.

Только по возвращении под утро в номер молчание прерывается.

Миклош нарушает его первым. Впрочем, и не удивительно — у Саши от постоянного поддержания блока, давление на который усилилось после того, как она закинула номер Серафима в черный список, и наведенного на вампира сна, порядком болит голова.

— И что мы теперь будем делать?

Саша обводит глазами их номер, спящего на кровати вампира, старается вспомнить все мелочи невероятно длинного дня… И только пожимает плечами.

У нее много вопросов. И нет совершенно никаких ответов. Ни на один вопрос, и тем более на этот.

Глава 11

Короткий предутренний сон, кофе и быстрый перекус в ресторане напротив отеля не приносят ясности мысли и не разгоняют усталость. Саше хочется свернуться и спать, спать и еще раз спать. А по пробуждению выяснить, что все самом собой разрешилось. Как-нибудь. Пожалуйста.

Вампир по-прежнему в отключке. И Саши нет никаких идей о том, что с ним делать. У нее вообще мало идей, пусть Миклош и явно хочет что-то придумать прямо сейчас. На смену злости пришла усталость. И один-единственный вариант дальнейших действий, медленно занимающий все внимание.

— Все, что я думаю — нужно идти в этот клуб. Я проверила по адресу еще раз. Вампир назвал то же самое место, куда ходил Дмитрий. Там свил гнездо Паук, и я думаю — нужно найти его. Если этот Михаил Бестужев прав и вампир был нужен, чтобы позвать нас, то будет невежливо как-то отказываться от такого предложения.

— Ты хочешь пойти прямо в ловушку, Саша. Если адрес Михаила еще мог быть просто адресом, да и сам Бестужев связан клятвами, то здесь все очевидно.

— А какие варианты? Ждать неизвестно чего? Еще одного агента? Или когда этот неизвестный Советник вмешается? Он ведь тут есть, в этой истории. Все сходится, только неясно, при чем здесь Паук…

— Я думаю вот что, — Миклош складывает руки на груди, — нам нужно связаться с Михаилом Новгородским. И с Серафимом. Рассказать им все и ждать указаний. Мы тут просто полевые работники. И мы в общем-то почти все выяснили из того, зачем нас посылали.

— Не все, а едва ли половину. Мы знаем только то, что, по мнению Михаила Бестужева, этот Григорий, твой знакомый, мертв. И все. Ни кто Анасталей из знакомых Дмитрия, ни даже правда ли он тут есть мы так достоверно и не выяснили.

— Паук и есть Анасталей, очевидно.

— И кто он? Что мы скажем сейчас? Видели, кажется, Паутину и подпитку ее? Вроде как что-то есть, а что — непонятно. Какие-то Обращенные… Какой-то Паук, какая-то очередная странная схема с местными орденцами, которые не то ничего не знают, не то кого-то покрывают. Бестужев, не то рассказавший много, не то ни сказавший ничего. Нужно больше информации.

— И ты хочешь просто залезть в пекло вперед головой.

— Да, определённо.

— Никому ни о чем не сказав.

— О чем говорить? Мика, нам не о чем говорить, — Саша вслед за парнем складывает руки на груди, чувствуя вновь поднимающуюся злость. — Я не хочу получить обрывки информации, не хочу опять выяснить, что меня просто водят за нос, все равно из каких побуждений. Я хочу узнать все, касающееся меня напрямую. Из первых рук. Черт дери, моя семья отсюда. Здесь есть менгир, и он зовет меня. Мои бабушка и дедушка могли быть частью Паутины. Мой отец мог быть частью Паутины. Даже я ребенком могла быть ее частью… Здесь тот, кто охотится на тебя, здесь Аня, моя подруга, мой… враг, наверное, забывшая меня из-за прошлой истории, куда меня втянули без моего ведома. Что бы тут не происходило — это связано со мной, понимаешь?

— Ты так думаешь?

Саша кивает. Она не знает почему, но это ощущение крепнет с каждой проведённой в Пензе минутой.

— С тобой тоже. Наверняка — не просто так амулет отдала Муза мне. Но черт, Миклош, моя семья отсюда. Я в детстве видела этого Бестужева, он общался с родными отца! И что теперь — отказаться от истины и просто ждать, как бобик, указания хозяина? Нет уж. Я хочу пойти и узнать, что этот Паук замыслил. В конце концов я проводник силы менгира. Вроде как сильна и мощна, так что должна же быть от этого какая-то польза? Если понадобится, то просто обезвредим всех — и все.

— Переоценка своих способностей — кратчайший путь к поражению.

Саша только фыркает. Ей надоели недомолвки, надоело неприятное ощущение, что окружающие знают о происходящем больше, чем она сама. Отражение, словно встревоженное предстоящим чем бы то ни было, колыхалось рядом, обещая раскрыть все тайны.

Это может быть опасно. Это скорее всего будет опасно. Но она не наивный ребенок, которого можно кинуть в секту, как котенка, и ждать, когда выплывет. И если неспособного к магии парня отправили с ней чтобы связать по рукам и ногам — то не выйдет.

— Миклош, я не хочу, чтобы ты шел со мной.

— Что?

Саша обдумывала идею и поняла, что это будет самым верным решением. Надо было сделать так еще раньше, глядишь, вытянула бы из Бестужева больше информации.

— В номере стоит защита. Есть амулеты на тебе. Здесь тебя никто не тронет — я надеюсь на это. А я могу за себя постоять. Правда могу. В конце концов — должна быть польза от моей силы? Вампира заберу с собой. Надо встретиться лицом к лицу с Пауком. Пока он сам на нас не вышел.

— Саша… За Пауком может стоять Советник. Паук сам может быть Советником! Если это Анасталей, он мог сменить тело. Он знает обо мне. О нас — и уже попробовал убить однажды. Попробует вновь. Ты сильна, но опыта у тебя нет.

— Но и сидеть здесь я не буду, — в голосе Саши прорезается сталь. — И только попробуй мне помешать.

Несколько секунд Миклош смотрит на нее, а потом качает головой.

— Саша. Мне все это не нравится. Твой поступок опрометчив, продиктован желанием что-то кому-то доказать и решить все проблемы одним махом. Как мчаться в одиночестве на коне прямо на пехотное каре — яростно, быстро и безрезультатно.

Парень говорит довольно медленно, явно стараясь подобрать слова.

— Я при всем желании не смогу тебя остановить. Ни как человек — драться врукопашную у меня никогда особо не выходило, ни как маг, тем более что в последней ипостаси я вообще никуда сейчас никуда не годен. Но, пожалуйста, прислушайся к моим словам. В тебе говорит желание протестовать и сделать по-своему, нарушить все правила. Это понятно. Я когда-то… Не так давно, в общем, я тоже хотел показать себя и решить проблему, послав к чертям все существующие ограничения. И посмотри, к чему это привело.