Страница 5 из 56
Папа называл это 'мебельным хворостом'. Я этого не понимала.
Может быть, если бы я позволила себе подумать об этом несколько секунд, я бы и подумала, но единственной мыслью за все девяносто минут езды было то, что мы едем в дом, который мама никогда не видела. Да, она хотела, чтобы мы это сделали, но она не выбирала его, она его не видела. В этой реальности было что — то ужасно кислое. Папа по — прежнему ездил на своем грохочущем старом зеленом 'Вольво'. Мы по — прежнему жили в том же доме на Роуз — стрит. Все предметы мебели в нем стояли еще при жизни мамы. У меня была новая одежда, но мне всегда казалось, что мама выбрала ее благодаря какому — то божественному вмешательству, когда мы ходили по магазинам, потому что папа приносил мне самые большие и мешковатые вещи, и неизменно какая — нибудь сочувствующая продавщица прибегала с охапкой более подходящей одежды и заверениями, что да, это то, что сейчас носят все девочки, и нет, не волнуйтесь, мистер Соренсен.
Выбравшись из фургона, я поправила рубашку на поясе шорт и уставилась на команду, собравшуюся на нашей гравийной дорожке. Первым я заметила Эллиота — знакомое лицо в толпе. Вокруг него стояли еще трое мальчиков и двое улыбающихся родителей.
Видение этой лопающейся от натуги семьи, ожидающей помощи, только усилило боль, пробивающуюся из груди к горлу.
Мужчина — так явно отец Эллиота, с густыми черными волосами и заметным носом — побежал вперед, протягивая руку, чтобы пожать папе руку. Он был ниже отца всего на пару дюймов — большая редкость.
— Ник Петропулос, — сказал он, повернувшись, чтобы пожать мою руку. — Вы, должно быть, Мейси.
— Да, сэр.
— Зовите меня Ник.
— Хорошо, мистер…. Ник. — Я никогда в жизни не представляла, как можно называть родителей по имени.
Усмехнувшись, он обернулся к папе. — Подумал, что тебе не помешает помощь в разгрузке всего этого.
Папа улыбнулся и сказал со своей фирменной простотой: — Очень мило с твоей стороны. Спасибо.
— А еще я подумал, что моим мальчикам не помешало бы немного потренироваться, чтобы они не били друг друга весь день. — Мистер Ник протянул толстую волосатую руку и указал. — Вон там вы увидите мою жену, Дину. Мои мальчики: Ник — младший, Джордж, Андреас и Эллиот.
Трое крепких парней — и Эллиот — стояли у подножия наших ступенек и смотрели на нас. По моим прикидкам, им всем было около пятнадцати — семнадцати лет, кроме Эллиота, который так сильно отличался от своих братьев, что я не была уверена, сколько ему лет. Их мать, Дина, была грозной — высокая и кривоногая, но с улыбкой, от которой на ее щеках появлялись глубокие дружелюбные ямочки. За исключением Эллиота, который был похожим на своего отца, все ее сыновья были похожи на нее. Сонноглазые, с ямочками, высокие.
Милые.
Рука отца обхватила меня за плечи, притягивая ближе. Я гадала, был ли это защитный жест или он тоже чувствовал, насколько вялой казалась наша крошечная семья по сравнению с ним.
— Я не знал, что у вас четверо сыновей. Думаю, Мейси уже познакомилась с Эллиотом? — Папа посмотрел на меня в поисках подтверждения.
В периферийном зрении я видела, как Эллиот неловко переминается на ногах. Я хитро ухмыльнулась. — Да, — сказала я, добавив своим лучшим тоном 'Кто это делает?': — Он читал в моей комнате.
Мистер Ник отмахнулся от этого. — В день дня открытых дверей, я знаю, знаю. Скажу честно, этот ребенок любит книги, и эта комната была его любимым местом. Его приятель Такер приходил сюда по выходным, но теперь его нет. — Посмотрев на отца, он добавил: — Семья поднялась и переехала в Цинциннати. Винная страна в Огайо? Вот дерьмо, да? Но не волнуйся, Мейси. Этого больше не случится. — Улыбаясь, он последовал за стоическим маршем отца вверх по ступенькам. — Мы жили по соседству последние семнадцать лет. Мы были в этом доме тысячу раз. — Под его рабочим ботинком скрипнула ступенька, и он нахмурился. — Эта всегда была проблемой.
Даже в моем возрасте я видела, как это повлияло на осанку отца. Он был покладистым парнем из метро, но непринужденное знакомство мистера Ника с имуществом сразу же придало его позвоночнику жесткость мачо.
— Я могу это исправить, — сказал папа нехарактерно глубоким голосом, опираясь на скрипучую ступеньку. Желая заверить меня, что каждая крошечная проблема будет устранена, он тихо добавил: — Я тоже не в восторге от входной двери, но ее достаточно легко заменить. И все остальное, что вы увидите, скажите мне. Я хочу, чтобы все было идеально.
— Папа, — сказала я, легонько подталкивая его, — все и так идеально. Хорошо?
Пока мальчики Петропулоса спускались к грузовику, папа возился со своими ключами, отыскивая нужный на кольце, усеянном ключами от других дверей, от нашей другой жизни в семидесяти трех милях отсюда.
— Я не уверен, что нам понадобится для кухни, — пробормотал папа, обращаясь ко мне. — И, наверное, предстоит ремонт…
Он посмотрел на меня с неуверенной улыбкой и открыл входную дверь. Я все еще оценивала широкое крыльцо, которое заворачивало в сторону, скрывая какой — то неизвестный вид на густые деревья за боковым двором. Мои мысли были заняты гоблинами и рысканьем по лесу в поисках наконечников стрел. Может быть, когда — нибудь мальчик поцелует меня в этом лесу.
Может быть, это будет один из мальчиков Петропулосов.
Моя кожа вспыхнула румянцем, который я скрыла, пригнув голову и отпустив волосы вперед. На сегодняшний день моей единственной влюбленностью был Джейсон Ли в седьмом классе. Зная друг друга с детского сада, мы танцевали под одну песню на весеннем празднике, а потом неловко расстались и больше никогда не разговаривали. Очевидно, я прекрасно ладила на уровне друзей почти со всеми, но добавьте сюда легкую романтическую химию, и я превратилась в судорожного робота.
Мы создали эффективную линию из рук, передающих коробки, и быстро опустошили грузовик, оставив мебель более крупным телам. Мы с Эллиотом взяли по коробке с надписью 'Мейси', чтобы отнести наверх. Я последовала за ним по длинному коридору и вошла в светлую пустоту своей спальни.
— Можешь просто поставить это в угол, — сказала я. — И спасибо.
Он посмотрел на меня и кивнул, поставив коробку на пол. — Это книги?
— Да.
Бросив крошечный взгляд в мою сторону, чтобы убедиться, что все в порядке, Эллиот поднял крышку коробки и заглянул внутрь. Он вытащил книгу сверху. Pay It Forward.
— Ты читала это? — спросил он с сомнением.
Я кивнула, взяла у него любимую книгу и положила ее на пустую полку внутри шкафа.
— Она хорошая, — сказал он.
Удивленная, я подняла на него глаза и спросила: — Ты тоже это читал?
Он кивнул и бессознательно сказал: — Я плакал.
Потянувшись, он взял другую книгу и провел пальцем по обложке. — Эта тоже хорошая. — Его большие глаза смотрели на меня. — У тебя хороший вкус.
Я уставилась на него. — Ты много читаешь.
— Обычно по книге в день.
Мои глаза расширились. — Ты серьезно?
Он пожал плечами. — Люди приезжают на отдых на Русскую реку и часто оставляют здесь свои книги для чтения на каникулах, когда уезжают. Библиотека получает тонну, и у меня есть договоренность с Сью: Я получаю право первым на новые пожертвования, если только забираю их в понедельник и возвращаю в среду. — Он сдвинул очки на переносицу. — Однажды она получила шесть новых книг от семьи, которая приехала на неделю, и я прочитал их все.
— Ты прочитал их все за три дня? — спросила я. — Это безумие.
Эллиот нахмурился, сузив глаза. — Ты думаешь, я лгу?
— Я не думаю, что ты лжешь. Сколько тебе лет?
— Четырнадцать, на прошлой неделе.
— Ты выглядишь моложе.
— Спасибо, — сказал он категорично. — Я как раз этого и добивался. — Он выдохнул, смахнув волосы со лба.
Из моего горла вырвался смех. — Я не это имела в виду.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Тринадцать. Мой день рождения — восемнадцатого марта.
Он приподнял свои очки. — Ты в восьмом классе?