Сделаю тебя своей

— Ром, перестань, — говорю твердо, но он только переводит на меня взгляд.

— Я это специально, Мили. Специально. Потому что понял: тебя у меня могут увести.

Глава 11

Краска ударяет мне в лицо, в висках начинает стучать.

— Не подумай, что я тебя обвиняю. Сам хорош был… Сам предложил… Мы были молодые, глупые, пьяные… Но я тогда понял: может случиться, что угодно. А терять тебя не хотел. Вот и посадил дома.

— Ром, давай не будем, — вклиниваюсь я. Понимаю, что он, скорее всего, даже не вспомнит об этом разговоре, когда протрезвеет, но все равно не хочу об этом думать. И эти откровения только выматывают душу.

— Давай, — он послушно кивает. — Давай будем делать вид, что все у нас хорошо. Когда на самом деле, ничего хорошего.

— Это не правда.

— Правда. Ну еще ничего, конечно… Будет хуже. Наверняка будет.

Он закрывает глаза и быстро вырубается, начинает похрапывать. Аккуратно вытаскиваю свою руку из его и иду в ванную. Умываюсь холодной водой, хлопаю по щекам. Косметика размазывается. Но уже плевать. Никакой романтической встречи не выйдет.

Я вдруг осознаю, что все эти годы та ночь втроем довлела над Ромой. Он меня любит, он боялся потерять, боялся, что уведут.

Конечно, у него появились к этому причины. Я ведь ему изменила.

Смотрю в зеркало, а перед глазами встает та сцена: Ромка вырубился, а я с Тимуром. Грубый, подавляющий секс. Который заводит настолько, что я прошу еще и еще.

Зажмуриваюсь, трясу головой. Первое время я не могла отделаться от тех ощущений, когда ложилась с Ромой. У нас никогда не было так остро, так горячо. Потом я узнала о беременности, секс нам запретили, была вероятность выкидыша.

Мы поженились, переехали в Москву. Родился сын, назвали его в честь Роминого отца — Георгием. Материнство, постоянная усталость делали свое дело — мне было не до секса, и даже когда он случался, я только думала о том, чтобы все поскорее закончилось.

Рома, если сначала пытался меня как-то удовлетворить, то потом сосредоточился на своих потребностях. Мы стали отдаляться. Сразу. Как ни прискорбно это осознавать. Я старалась быть хорошей женой — в быту, на людях, где угодно — только не в постели. Потом Гоша подрос, я вышла на работу. И мы с Ромой отдалились совсем.

Но это, конечно, не значит, что он ничего не чувствовал. Все это время он переживал. И сейчас переживает.

— Не будет хуже, — качаю головой, глядя на свое отражение. — Не будет.

Как же я ошибаюсь тогда, я даже не догадываюсь.

Утром Ромка, как и следовало ожидать, о своих ночных откровениях не помнит. Встает взлохмаченный, с опухшим лицом, я как раз завтракаю в кухне, когда он шлепает в ванную, ероша волосы.

— Пора стричься, — слышу его бормотание. — Черт, как башка-то болит.

Пока он принимает душ, варю кофе, жарю яичницу, быстро сервирую стол. Рядом ставлю стакан воды и обезболивающее.

— Ох, солнышко, спасибо, — Ромка чмокает меня в волосы и садится за стол. Быстро ест, я смотрю на него, ожидая, скажет что-то или нет. Наконец не выдерживаю сама:

— Что случилось, Ром? Почему ты вчера так напился?

Он застывает, не донеся вилку до рта, на меня не смотрит. Потом вздыхает, отправляет яичницу в рот, жует. Делает глоток кофе, я слежу за каждым движением, а он словно специально оттягивает момент разговора.

— Это из-за проблем на работе?

Рома вздыхает, отставляя чашку. Трет виски.

— Вроде того, — говорит наконец. И замолкает. Смотрю, как он возвращается к еде, и не выдерживаю снова.

— Рома, черт возьми, ты впервые за столько лет напился, может, объяснишь нормально, что случилось?!

Он откладывает вилку, снова вздыхает, уже обреченно.

— Ладно. Вероятно, проблемы серьезнее, чем я думал. Последнее время нас то и дело мучают проверками. Я не придавал этому значения, но сейчас… — он замолкает, о чем-то думает, тяжело дыша. — Сейчас нас прижали аудиторской проверкой. Плюс налоговая…

— А что вас прижимать? — не понимаю я. — У тебя же все в порядке.

— Мила, — Рома кривит губы в усмешке. — Было бы желание, всегда можно найти, до чего докопаться.

— А с чего у налоговой возникло такое желание?

Он вздыхает.

— Я не знаю, Мили, не знаю. Если честно, я устал, — он трет лицо руками. — Наверное, накопилось, навалилось, вот я и… Тяжелый выдался год.

Я глажу его по плечам, сочувственно глядя, он вдруг говорит:

— А давай вечером закатимся в ресторан, а, Мили? Расслабимся? Посидим вдвоем, проведем вечер вместе?

Я улыбаюсь, кивая. Кажется, наши мысли движутся в одном направлении, и это хорошо.

До вечера Ромка успевает съездить в парикмахерскую, я глажу выбранное платье, оно скромное, но мне идет. Некстати вспоминаю слова о клуше-домохозяйке. Неужели он всерьез думал, что я после такого решусь… Хотя что он мог еще думать. Я ведь могла отказаться. Могла, но не отказалась. И то, что он вообще захотел продолжать наши отношения… Захотел, но внес свои коррективы.

Задумчиво откладываю платье и подхожу к шкафу. Открываю, прохожусь рукой по вешалкам. А ведь, и правда, вся одежда скромная. Много шмоток оверсайз. Даже не знаю, почему, мне казалось, это удобно. То есть удобно, но не им же единым. В памяти возникают моменты, когда мы вместе покупаем одежду. Раньше Ромке нравилось, что я подчеркивала свои достоинства, а потом он реально начал хвалить скромные наряды.

Усмехнувшись, качаю головой. Даже хочется надеть что-то эдакое, да нечего…

Мы приезжаем в один из дорогих ресторанов. Обычно сюда ходим редко, если только по каким-то особо торжественным датам, но сегодня Ромка, видимо, решил: гулять так гулять. У нас небольшой столик на двоих, он заказывает сок, я беру бокал вина. Напитки приносят быстро, еще не успеваем выбрать ужин.

— Ну что, за хороший вечер, — улыбается Ромка, я тоже улыбаюсь, чокаюсь своим бокалом с его стаканом. Делаю глоток.

— Вкусное, — замечаю, отставляя бокал. Ромка берет мою руку в свои, перебирает пальцы, он часто так делает, но после вчерашнего вечера я начинаю сомневаться, что это романтичный жест, скорее, какой-то грустный. Наклоняюсь ближе к нему.

— Все хорошо, Ром? — задаю вопрос. Он кивает, выдавая кривую улыбку. Рассматривает меня, я отвечаю мягким взглядом. А через мгновение рядом с нашим столиком кто-то останавливается. Я не жду беды, просто не могу представить, кого бы я не хотела увидеть сейчас настолько. А зря. Потому что рядом с нами стоит Тимур Мираев с какой-то девицей.

Глава 12

Первое мгновенье я изумленно хлопаю ресницами. Я до того ошарашена, что готова поверить, что он мне привиделся. Но нет, вот он стоит живой, из крови и плоти. Даже не сильно изменившийся на первый взгляд.

Нет, конечно, возмужал, заматерел, в отличной форме, пропала юношеская угловатость. Одет в фирмовые джинсы и футболку, темные волосы аккуратно пострижены и немного приподняты спереди. Взгляд… Все такой же пронизывающий, словно пытающийся под кожу пробраться, правда, сейчас в нем сквозит показное дружелюбие. И направлен он не на меня, а на Рому.

— Какая интересная встреча, — Тимур растягивает губы в улыбке.

— Тимур, — Рома улыбается, но вижу по его движениям и взгляду, что растерян не меньше моего. Поднимается, одергивает край футболки. Тимур протягивает ему руку, тот ее быстро пожимает. — Какими судьбами? Командировка? Или так, отдохнуть?

— Перебрался сюда, — отвечает Тимур на это. — Бизнес расширяется, и в Москве в этом плане удобнее. Здравствуй, Милана.

Я вздрагиваю от его обращения, поднимаю глаза, выдаю быструю неестественную улыбку и тут же отвожу взгляд. Переехал жить в Москву. Конечно, наш город большой, и вероятность столкновения… Да мы уже столкнулись вот. Но это ничего, просто не буду ходить в дорогие места вроде этого. А больше нам с Тимуром сталкиваться негде.

Бросаю взгляд на его спутницу. Ей от силы лет двадцать, длинноногая блондинка модельной внешности. На ней короткое платье, которое куда больше показывает, чем скрывает, я невольно опускаю глаза на свое и морщусь. Рядом с этой девчонкой я и впрямь выгляжу монашкой. Она держится за локоть Тимура и стоит на месте, словно ей каблуки к полу приклеили, на пухлых губах легкая улыбка, но ей, кажется, и в голову не приходит поддержать разговор или вообще что-то сказать. Пока не велят.