Сделаю тебя своей

Когда возвращаюсь в комнату, Тимура уже нет, а еще мне надо торопиться — а то опоздаю. Ну вот, встала пораньше, называется. Но я не жалею. Я сама этого захотела, так что…

Быстро переодеваюсь в рабочее, а когда спускаюсь в кухню, нахожу там Тимура, он пьет кофе и курит, стоя на балконе. Все так же — в одних штанах.

На мое появление поворачивается и спрашивает, выдыхая в сторону дым:

— Отвезти тебя на работу?

— Нет, — выпаливаю поспешно и добавляю, пряча глаза. — Спасибо, но я быстрее сама доберусь, чем торчать в пробке.

На самом деле не хочу, чтобы нас видели вместе. Тимура там знают, а я вроде как замужем… Ни к чему эти слухи, тем более и так будут болтать о разводе.

— У тебя вещи собраны? — спрашивает Тимур дальше, я вспоминаю чемодан, небрежно набитый одеждой, и криво усмехаюсь.

— Вроде того. А что?

— Оставь ключи от дома, мой человек съездит и заберет.

Я несколько секунд молчу, но потом киваю, говоря:

— Спасибо.

Мне бы пришлось делать это после работы, скорее всего, столкнулась бы с Ромой, а так можно избежать встречи. О разводе можно и по телефону поговорить.

Я достаю из сумочки ключи и кладу на стол, Тимур кивает, туша окурок.

— Ладно, я пошла, — подытоживаю и, чуть помедлив, ухожу в прихожую. Тимур появляется следом, следит, как я обуваюсь, привалившись к стене и сунув руки в карманы штанов. Бросаю на него взгляд, выдавливая улыбку.

— Ты красивая, — произносит Тимур вдруг, я от неожиданности краснею. Снова улыбаюсь, хотя улыбка больше похожа на защитную реакцию.

— Спасибо, — произношу, не глядя на него, открываю дверь.

— Ключи, — напоминает Тимур, пройдя к тумбочке, достает комплект.

— Спасибо, — в который раз повторяю я, пряча ключи в сумке, по-прежнему не поднимая на Тимура глаза.

Неловкость внутри бьет все рекорды. Тимур вдруг приподнимает мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на него. А потом наклоняется и целует. Нежно так, легко, чуть дразняще.

Отстраняется, разглядывая мою растерянность, уголок губ с одной стороны чуть растягивается в улыбке.

— Ну иди, — кивает мне, я по-дурацки киваю в ответ и сбегаю. Иначе и не скажешь.

Глава 42

Пока еду в лифте, пытаюсь унять грохочущее сердце. Он меня поцеловал. Просто так. Безо всякого повода. Сказал, что красивая. Зажмуриваюсь, закусывая губу. Милана, тебе что — пятнадцать? Нельзя впадать в состояние эйфории из-за таких вещей в тридцать. Я вроде и сама знала, что не уродина, и мы сексом занимались уже…

— О Господи, — качаю головой собственным мыслям, и все равно когда выхожу из лифта, ловлю на своем лице дурацкую улыбку, которой, безусловно, не место, учитывая обстоятельства моей жизни.

Однако и улыбке, и приподнятому настроению на мои домыслы плевать, потому в метро я выгляжу слишком счастливой на фоне пестрой толпы, добирающейся на работу вместе со мной. Когда появляюсь в нашем маленьком уютном кабинете, уже все на месте, меня встречают громкими радостными восклицаниями.

— Ого, кто-то похорошел за время командировки, — смеется Аленка, — Питер на тебе положительно сказывается.

Я только качаю головой с улыбкой. Отчего-то думаю: если бы не сегодняшнее утро, вряд ли бы Аленка сказала обо мне подобное.

— Как у вас тут дела? — спрашиваю, усаживаясь за свой стол и включая компьютер.

— Нормально, закрыли объект, по крайней мере, все документы сдали, — Женька выставляет вперед руки, уж я представляю, насколько это адово было у них тут.

— Да что мы, лучше ты расскажи, — влезает Алена, я смотрю непонимающе.

— Рассказать что?

— Я же говорила, наша Милаша ничего не знает, — гулко смеется Ирина Григорьевна.

— Не знаю чего? Девочки, я начинаю волноваться.

— Офигеть. Все же у тебя под носом было, в Питере, — качает головой Аленка. Не успеваю я еще раз спросить, о чем речь, как Женя говорит:

— Михалыч наш разводится.

— Что? — перевожу на нее взгляд.

— То. И ради кого? Ради Безруковой, которая с тобой на объекте сидела.

— Что? — выпаливаю я в изумлении, мозг лихорадочно сводит новые данные с тем, что говорила Саша. Так ее женатый любовник — наш директор? Мама моя…

— Он же всю позапрошлую неделю в Питере торчал, — подхватывает Алена, — вернулся, и нате вам. Вот молодец девка, хорошо устроится, захомутала москвича при деньгах.

— Да он ее на двадцать лет старше, — влезает Женя. — Не представляю, что у них может быть общего.

— А тебе и не надо, — хмыкает Аленка. — Ну а про Петра Евгенича Малышева тоже не в курсе?

— А с ним-то что?

Аленка только глаза закатывает.

— Ты там вообще видела хоть что-то, кроме работы?

Видела, ох уж я видела…

— Оказывается, — Аленка понижает голос, подаваясь вперед. — Он сливал предложения конкурентам, прикинь, получая за это бабки. Этот наш красавчик Тимур его подловил. На чем не знаю, честно, об этом слухи что-то не ходят. Что-то они с Михалычем не поделили, вот Малышев и подложил свинью.

— И не раз подложил, — хмурится Ирина Григорьевна, — сами видели, сидели без нормальных объектов сколько. А сейчас уже несколько в стадии обсуждения.

Я молча перевариваю услышанное. Тимур даже не обмолвился о том, что нашел крысу, впрочем, выходит, те первые догадки подтвердились — действительно конфликт был из-за девушки… Из-за Саши. Обалдеть можно. Ну с ее темпераментом неудивительно, конечно, что она притягивает мужчин… Но все равно — обалдеть.

— Его теперь уволят?

— Петра Евгенича? Уже оформили, должен сегодня подписать.

— Ладно, девочки, — подытоживает Ирина Григорьевна, — надо работать. В обед поболтаем.

Я не сразу погружаюсь в рабочий процесс, в голове крутятся наши с Сашей разговоры, а потом думаю о Каневском, о том, что он разводится ради нее, молоденькой и вздорной. Про таких обычно говорят: седина в бороду, бес в ребро. Ну или про кризис среднего возраста, которому сейчас самое время. Но где-то в глубине души я даже восхищаюсь смелостью его поступка. Хотя жене и детям вот вообще не завидую. Особенно если для них эта новость — как гром среди ясного неба.

Кстати, о разводе. Залезаю в интернет, смотрю несколько статей. Нам придется обращаться в суд, потому что имеется ребенок. Однако можно подать заявление электронным образом и ждать вызова.

Обедаю я быстро, а потом сбегаю от девчонок, чтобы поговорить с Ромой. Не уверена, что он снимет трубку, но он отвечает сразу.

— Я подам заявление, — говорю сухо после приветствия. — Нас вызовут в суд, чтобы решить вопрос по поводу того, с кем остается ребенок.

— Надеюсь, на алименты не будешь претендовать? — зло хмыкает Рома, я сжимаю губы.

— Что, совсем решил вычеркнуть его из жизни?

— Без тебя разберусь в наших отношениях, — огрызается Рома. — Заполняй заявление, данные, если будет надо, я пришлю. Это все?

— Да.

Рома вешает трубку. Вот и поговорили. Вот так все кончилось: оборвалось резко, грубо — без шансов на что-то нормальное.

Чтобы оформить заявление, нужны документы, которых у меня под рукой нет, потому я решаю доделать все вечером. Если документов не окажется в моих вещах, придется снова звонить Роме.

Возвращаться домой к Тимуру странно. И снова неуютно, хотя консьерж, спросив мое имя, пропускает без разговоров. Интересно, Тимур дома?

Но квартира встречает меня тишиной. Поставив сумку на тумбочку, я прохожу по первому этажу, зажигаю свет. Заворачиваю в коридор, куда еще не успела наведаться. За дверями оказывается кабинет и небольшой спортивный зал.

Интересно, он купил или снимает? Наверное, купил, смысл вбухивать кучу бабок в аренду, когда ты собираешься обосноваться в Москве и имеешь деньги на покупку квартиры.

Заглядываю в холодильник: тут много еды в контейнерах из фольги, видимо, служба доставки. Ну да, сложно представить, что Тимур проводит время на кухне у плиты.

Поднимаюсь наверх, колеблюсь возле двери в свою комнату, но потом не удерживаюсь, и заглядываю к Тимуру. Включаю свет и обозреваю просторную спальню в темно-серых тонах. Большая кровать, шкаф-купе, несколько полок на стенах, кресло с низким столиком и напольной лампой. Довольно уютно, по крайней мере, чувствует стиль хозяина.