Страница 22 из 24
Напоследок Белогор пожал его руку и приказал:
– Иди, и никому не рассказывай о том, что здесь видел.
Парень неуверенно шагнул в портал, а когда оглянулся, тот уже захлопнулся, отрезав от Верхней Прави и штаба Сопротивления. Обречённо вздохнув, Макс прошёл сквозь ворота башни.
Видимо, волнение взяло верх над разумом, потому, что он никак не мог припомнить того момента, как активировал мост и двигался по нему. Оказавшись на пригорке, откуда была хорошо видна ректорская башня, юноша услышал тихое покашливание и только тогда заметил Гореслава Ростиславовича, нетерпеливо теребящего острую бородку.
– Наконец-то ты вернулся, путешественник, – попытался улыбнуться ректор, однако, улыбка получилась болезненной, лишь слегка растянув губы. – Ты даже не представляешь, как мы за тебя переживали!
– Вы? Вы переживали за меня? – не удержавшись, негодующе прокричал Максим, распаляясь всё больше и больше по мере приближения к ректору. Слова непрерывным потоком полились из него, выражая всю боль и всё негодование, накопившееся за это время: – Что-то я не замечал вашей заботы! Вы знали, что мама жива, но упорно скрывали от меня эту информацию! Вы сотрудничаете с главой Сопротивления, Белогором, но не хотите, чтобы об этом знали в академии! Вы скрываете от всех истинную трагедию происходящего: Нижняя Правь давно не существует, там одни руины, а люди вынуждены прятаться по норам, как крысы! А дети Прави? Что с ними стало?
– Ты закончил задавать вопросы и обвинять меня во всех грехах? – непринуждённо заявил Гореслав, дождавшись, когда Максим остановится, чтобы набрать воздуха: – Теперь-то я могу, наконец, вставить хоть слово?
– Хотите оправдаться? – Максим подступил к ректору, сжав кулаки, словно собирался напасть.
– Мне не за что оправдываться ни перед тобой, ни перед кем-нибудь ещё, – грустно улыбнулся Гореслав.
– Вы избегаете честного разговора со мной, переадресовывая его другим! Я вам совершенно безразличен! А если уж Вы за что-то и переживаете, так только за то, чтобы Велена не узнала, как вы обошлись с её сыном! Боитесь, что она рассердится? – продолжал настаивать Макс.
– Да, боюсь! – неожиданно признался Гореслав, – Боюсь, что ты неправильно подумаешь о наших отношениях с твоей мамой и, из юношеского максимализма, понапридумываешь себе всякого…
– Неправильно? То-есть у вас всё-таки что-то было?
Макс не мог понять, почему так больно сжалось сердце при этой мысли, почему вся краска сползла с лица и ноги стали ватными.
– Нет, конечно! Я и в самом деле любил и люблю её, но, Велена всегда была верна Радомиру, и продолжает сохранять ему верность даже после смерти! – с досадой поправил Гореслав.
Но, Макс уже услышал то, что хотел и, мрачнея, прокричал:
– Следовало догадаться, вы её видели совсем недавно, а значит…
– Да ничего это не значит! – сухо оборвал ректор, – Это не моя тайна…
– Что? Опять пытаетесь улизнуть от прямого ответа? – взбеленился Максим.
– Нет, отчего же! Кое-что я тебе всё-таки расскажу! – грустно улыбнулся ректор, – Я действительно, знал о месте, где находится твоя мама и, даже, разговаривал с ней. Это я сообщил Велене, что ты в Слави, это я с помощью трав, подмешанных в твой чай во время ночного бдения в Карачунову ночь, открыл ей путь к твоему разуму. И в пещере Нави я оказался не случайно, как и ты, предполагая, что Гастингс мог переправить Велену в иной мир. Только, когда я вас встретил, уже точно знал, что этого не произошло!
– Но, почему, почему вы не сказали мне об этом? Почему не помогли?
– Да пойми же ты, некоторые вещи нельзя делать раньше времени, чтобы не испортить! А если бы я стал защищать и оберегать вас от всех мелких неприятностей и происшествий, подстилая соломку в трудный момент, разве из вас в конечном счёте вышли бы сильные бойцы и настоящие герои? – проигнорировав яростные нападки, спокойным голосом произнёс Гореслав Ростиславович, – А слабые и всего опасающиеся, вы никогда бы не справились с главным врагом! Знаешь истину – «опыт берёт дорого, зато объясняет доходчиво».
Максим был не совсем согласен с Гореславом, но, кто его спрашивал? А ректор продолжал разглагольствовать, не обращая внимание на скривившегося парня.
– Древний кудесник Сенека как-то сказал: – «Дерево вырастает сильным и крепким лишь там, где его часто сотрясают порывы ветра».
– Я вам не дерево! У меня есть сердце и душа, а вы даже не подумали, что мне может быть больно!
– А ты-то сам? Ты подумал о том, какую боль причинил своим товарищам и, особенно, Але? – парировал Гореслав, спускаясь с уступа на поляну. – Пошли, тебе предстоит ещё перед ними отчитываться!
Максим, виновато опустив голову, побрёл следом. Миновав парковую дорожку, ректор и его студент молча приблизились к академии. Время перевалило за полдень и на крыльце толпились однокурсники. Парень сразу же высмотрел среди них светловолосую подругу, встречи с которой опасался больше всего, но, не снизив шага, продолжал двигаться вперёд.
Стоящие на крыльце неожиданно замолкли, уставившись на Максима. Аля вырвалась из рук Митьки, который старался её удержать, и быстро пошла навстречу. Оказавшись рядом, она, не говоря ни слова, размахнулась и отвесила парню звонкую пощёчину, после чего, развернувшись на каблуках, так же молча удалилась прочь в сопровождении беспрестанно оборачивающегося циркача.
Утерев тыльной стороной ладони кровь с разбитой в драке губы, что не успела ещё как следует затянуться, Максим приложил руку к обожжённой щеке и, неожиданно, расплылся в улыбке: гнев Али был для него предпочтительнее, чем её молчание.
– Чего это с ней? – удивлённо произнесла Лада, нарушив тишину. – А с ним-то чего?
– Ничего особенного, просто разозлилась на что-то, вот и всё, – попытался отвлечь однокурсницу Иден.
– Вот ещё! Аля просто так бить не станет! Наверняка опять где-то напакостил…
– Он тебе не кот, чтобы пакостить, – попытался заступиться за товарища Радей, только его почти никто не услышал: все загалдели разом, потому, что Гореслав приказал разойтись по своим комнатам.
Варвара вышла вперёд и, не обращая внимание на присутствие Гореслава Ростиславовича, схватила парня за запястье, нащупав пульс. Окинув Максима проницательным взглядом, она скомандовала:
– Быстро в лазарет, и чтобы никаких мне возражений! Ох уж эти герои! Они приключения ищут, а нам на их травмы силы и лекарства переводить!
Максу было невыносимо стыдно перед целительницей, даже больше, чем за Алькину пощёчину, ведь Варя рассказала ему про бутылочку с ядом и предложила попробовать с её помощью избавиться от подселенца, а он… он так бессовестно её обманул!
Придерживая рукой левое ребро, парень, почти не поднимая ног, брёл по сухой листве, недовольно шуршащей под ногами, и горько размышлял о том, что натворил. Его миссию в Прави можно было считать полностью проваленной: ни Алабора не нашёл, ни про контрзаклятье ничего не разузнал, ни от подселенца не избавился! А ещё… ещё разругался и перессорился с половиной курса, считая, что мириться не придётся, а теперь не знал, как эту глупость исправлять. И стоит ли?
Максим бросился к целительнице.
– Варя! Мне нужна твоя помощь!
Но она лишь хмыкнула презрительно и прошла мимо, будто не замечая.
Макс не отставал от девушки.
– Варвара! Да постой же ты! Кому говорят!
Схватив целительницу за руку, юноша дёрнул её на себя, заставляя развернуться. Светлокосая замерла.
– Ну, чего тебе ещё?
– Помощь твоя нужна! Оч-чень!
Варвара нахмурила брови и поджала губы. Максим впервые видел девочку такой сердитой.
– А для чего, по-твоему, я приказала тебе идти в лазарет?
– Мне другая помощь нужна!
– Помощь? В чём же? Разве тебе нужно от меня что-то ещё, кроме исцеления полученных ран? – задрав кверху курносый носик, бурно отреагировала она.
– Прости меня, я так виноват…
– За что же? За то, что плевать ты хотел на все мои старания? Что сбежал в Правь, не дождавшись результатом нашего исследования? За то, что обманул и обокрал! А когда ты хорошего человека обидел, не подумал, что ей тоже помощь понадобится?