Страница 4 из 10
Ира жаловалась на то, что дочь выросла и начались связанные с этим проблемы. Едва Лизе стукнуло четырнадцать лет и она получила паспорт, девочка совсем отбилась от рук. Нет, она все еще вела себя хорошо, помогала по дому, выполняла другие семейные обязанности, но совершенно перестала рассказывать о своей личной жизни!
– Представляешь? Я два месяца мужественно закрывала на это глаза, уверенная в ее благоразумии, а вчера узнала, что Лизка встречается с парнем! И не просто парнем, а «мама, я останусь у него ночевать»! Даже не «можно я останусь», а просто «я останусь»! А ведь ей всего четырнадцать… Ей уже четырнадцать! Переходный возраст, созревание, все дела…
Я поняла, к чему клонит Иришка и о чем не осмеливается сказать вслух.
– Да, – кивнула я, – в четырнадцать детей рановато заводить…
От моих слов Иришка вспыхнула с новой силой и выдала еще один монолог, который я, к своему стыду, совсем не смогла выслушать. Я очень старалась, но упоминание детей заставило мысли бежать совсем в ином направлении. Да-да, в своих мыслях я опять вернулась к тому, чем закончила предыдущую запись в дневнике: «Не видать мне детей, пока мои мальчики не приведут в наш дом внуков».
Я задумалась об этом так крепко, что Иришка заподозрила неладное. Пришлось извиняться, убеждать ее, что ничего не случилось. Вот только оказалось, что сделать это совсем не просто. Иришка знала меня так долго и так хорошо, что буквально видела насквозь.
Залпом осушив чашку с кофе, она откинулась на спинку стула, скрестила на груди руки и повелела:
– Выкладывай! Что там у тебя случилось?
Уйти от ответа было невозможно. Пришлось честно рассказать, какие мысли занимают меня в последнее время. Умолчала я только про дневник. Я находилась не в том эмоциональном состоянии, чтобы стойко выносить ее насмешки и советы плюнуть на все и не думать о плохом.
– Я старая, – подытожила я.
Иришка фыркнула. Вздохнула.
– А я-то подумала, что-то случилось, – отмахнулась она. – А ты все о своем.
– Ир, мне тридцать шесть лет…
– И что?! Что такого в том, что тебе всего лишь тридцать шесть лет? Мы ведь не в каменном веке живем, когда в таком возрасте люди одной ногой уже в могиле стояли. Мы живем в веке двадцать первом! И тридцать шесть – это даже не середина жизни!
– Да, но…
– Никаких «но»! Я говорила тебе уже и еще раз повторю: тебе надо найти себе новое занятие. Все твои дурные мысли от того, что твоя жизнь застоялась и стала похожей на болото. «Дети выросли и уехали». Так радоваться надо, что на себя больше времени теперь будет! «Муж слишком много работает». Да, твой Витя – сокровище! Все в дом и ни одного косого взгляда на других баб! «Внуков только ждать и остается»…
Иришка внезапно замолчала, и я поняла, что после этой паузы грянет новый словесный взрыв.
– Да ты оглянись вокруг! – не обманула ожиданий Ира. – В тридцать шесть тетки первого рожают! И не только в тридцать шесть. Меган Маркл первого в тридцать семь родила, Мадонна – в тридцать восемь, Джей Ло – в тридцать девять.
– Ну, ты нашла с кем меня сравнить! – возмутилась я. – За границей совсем другие возможности!
– Дроздова – в сорок два!
– У нее…
– В сорок два, Нина! А у тебя, если вы с Витей сегодня хорошо постараетесь, в сорок два ребенок в школу уже пойдет.
Забывшись от возмущения, Иришка говорила громко и привлекла к нам так много внимания, что я невольно покраснела. Мне начало казалось, что все вокруг не просто смотрят на нас с любопытством, а пристально разглядывают, оценивают и осуждают! Потому что двум таким старым теткам, как мы, не пристало вести разговоры о рождении собственных детей.
Домой я вернулась около восьми. На улице уже стемнело, и я еще от входа в подъезд поняла по освященному окну, что Витя дома, работает в Ваниной комнате. Я понадеялась, что он ждет меня, что выйдет навстречу…
В кромешной темноте я подошла к двери в Ванину комнату и постучала. И тут же пожалела, что сделала это! Не стоило лишний раз нарываться на напоминание о том, что между мной и мужем почти ничего не осталось: Витя не посчитал нужным открыть дверь. Крикнул, что слышал, что я пришла, и продолжил работать.
О каких детях тут можно говорить?
19.09.2020
Казалось бы, все, произошедшее вчера, должно было убедить меня в моей правоте. Но нет! С утра я проснулась с мыслью о третьем ребенке. Я лежала на диване, разложенном до состояния двуспальной кровати, смотрела в белый потолок и, словно на экране в кинотеатре, видела на нем сцены из жизни, которая могла бы начаться у нашей семьи после его… ее рождения.
Да, я хотела бы, чтобы после двух мальчиков у нас с Витей родилась девочка. Она осветила бы нашу жизнь, открыла бы нам второе дыхание, сблизила бы нас. Мальчик, конечно, тоже, но мальчик – это… мальчик. Это непоседство, смелость и стремление познать весь мир. Мальчикам всегда немного не до родных, если, конечно, их не воспитали «маменькими» сынками.
К тому же у нас с Витей уже есть два мальчика.
К тому же, еще до брака, представляя, как буду растить детей, я всегда представляла именно девочек в этой роли. Мечтала о том, как буду наряжать их в красивые платьица, заплетать им косички с большими бантами из атласных лент, шить одежду для них и для их кукол.
Втроем с Витей и нашей дочкой мы могли бы гулять в парке и собирать букеты из цветов или из желто-оранжевых листьев, какие дарил мне Витя в дни наших первых свиданий. А когда наша дочка подросла бы, мы стали бы водить ее на кружки: танцы, музыка, рисование – что больше пришлось бы ей по душе.
От мечтаний меня оторвал Витя. Он постучал в дверь комнаты и, услышав мой отклик, поинтересовался, не заболела ли я.
– Нет. Почему ты так подумал?
– Потому что уже половина десятого, а ты еще не встала, – отозвался мой муж.
В его голосе послышались нотки не то раздражения, не то недовольства. Будто я провинилась тем, что сама не догадалась о причине вопроса. Это было неприятно и очень обидно, но – странное дело! – даже после этого мысли о дочке не улетучились из моей головы. Я подумала, что если бы она была у нас уже сейчас, у Вити просто не было бы времени на ворчание! В семье, где есть дети, вообще очень редко бывает время на всякую ерунду.
Минут через пятнадцать я пришла на кухню. Витя пил кофе, закусывая его бутербродом. В руке мой муж держал телефон. Не могу предположить, что он читал на нем или смотрел, но стоило мне переступить порог, как экран телефона тут же был выключен, а сам аппарат отложен в сторону. Я сделала вид, что ничего не заметила. Тем более, что после этого Витя посмотрел на меня. Внимательно посмотрел! Чего я давно за ним не замечала.
– Что-то случилось? – спросила я.
– Нет. Просто… хотел тебя спросить о том же.
– У меня все хорошо.
Я насыпала в чашку чайную ложку растворимого кофе и налила кипятка на две трети. Плеснула молока на оставшуюся треть объема и помешала жидкость ложкой, добиваясь однородности. Есть мне совсем не хотелось, так что я села напротив Вити с одной лишь чашкой.
Он все еще не сводил с меня взгляда. Не пристального, а все такого же внимательного, и я смутилась. После многих дней абсолютного безразличия с его стороны я совершенно отвыкла от внимания мужа.
– Точно все хорошо? – уточнил Витя. – Ты как-то… не так сегодня выглядишь.
Кажется, я покраснела. «Не так». Уж не потому ли, что все утро мечтала о ребенке?!
Я украдкой взглянула на Витю. Я все еще владела его вниманием, и, несомненно, было сложно придумать лучший момент, чтобы рассказать ему, как было бы замечательно изменить нашу жизнь…
– Да, все нормально, – соврала я. – Вчера с Иришкой виделась. Развеялась немного, только и всего.
Быстрая улыбка скользнула по моим губам. Не знаю, успел ли Витя ее заметить? Да и не важно. Главное, что он поверил сказанному и перестал интересоваться происходящим со мной. Уткнулся в чашку и больше не поднимал на меня глаз.