Страница 9 из 10
Кир торжествующе улыбался:
– В подвале можно не только доски найти! Тут ещё мебель разбитая кучами, обои и ковры, старые… Нам всё это пригодиться.
– Разбуди меня! – проговорил я, встав на помост и пару раз подпрыгнув.
– Ещё чего! – ухмыльнулся будущий порнограф. – У нас ещё много работы…
Конечно, подвал многоэтажки не самое приятное место: здесь по большей части темно, холодно, разносятся запахи гнили, плесени и, хотя это ощущение постоянно пытаешься прогнать, дерьма – но работа нас воодушевляла. Мы с Киром стащили к съёмочной площадке местные сокровища, так же, как и их хранилище, грязные и вонючие: две половинки одного дивана, кучу небрежно скрученных обоев с пожухлыми цветочками, обрезки линолеума, журнальный столик с пузырящимся покрытием, несколько панцирных сеток от старых кроватей и даже две выцветшие, но смотрибельные картины, репродукция «Лунной ночи на Днепре» и скромный натюрморт неизвестного художника.
Впереди нас ждали выходные, меня – свидание с любимой девушкой, а Кира – дальнейшая организация его безумного плана.
6.
Кир не разрешил помогать ему, поэтому день для меня тянулся очень долго. Волнение не позволяло заняться хоть сколько-нибудь полезным делом, я, то бренчал на гитаре аккорд, который учил уже полгода, то бросался писать стихи, то вновь представлял себя героем порнофильма.
«А может и правда поучаствовать в фильме Кира? – подумал я. – Кому-то же нужно будет играть, а Кир, несмотря на брутальную внешность, парень скромный, особенно в общении с девушками. Тем более, мала вероятность, что видео попадёт на глаза кому-нибудь, кроме извращенца Евгения».
Время, хоть и неспешно, двигалось. В шесть часов я, облачённый в свой самый рокстаровский прикид, занимал установленную позицию у входа в парк. Мой дружище-парк постепенно сдавал позиции: зелень потускнела, кое-где в листьях виделись жёлтые прожилки, да и солнце, казалось, уже не задевало его лучами. Иру я увидел издалека, и, чтобы не выдать волнение, изобразил заинтересованность чем-то на противоположной стороне. Приблизившись, Ира остановилась чуть дальше, чем мне хотелось бы.
– Привет, – сказал я с сомнением.
– Привет! – Она чувствовала, что я в её власти, и поэтому была игрива и беззаботна.
Мы двинулись вглубь парка. Разговор как-то не клеился: я слишком боялся спугнуть, уже казавшийся призрачным, успех первого свидания.
– Я люблю прыгать с «тарзанкой» – говорила Ира. – Ощущение полёта… люблю всё новое, дикое и необычное. День, прожитый без новых впечатлений – день, прожитый зря, – она с вызовом посмотрела в мою сторону. – Ты согласен?
Я не просто не был согласен: внутри себя я плакал, как ребёнок, не добежавший до горшка. «Вот, сучка, знает же, что перед ней домосед и тихоня, хочет заставить презирать самого себя» – подумал я, но вслух сказал следующее:
– Ты, несомненно, очень смелая девушка…
«А может, захочешь сыграть в порно? Вот где новые ощущения! Кстати, я там тоже участвую» – ещё подумал я, но произнести не решился.
Мы болтались ещё около часа, обсудив самые безопасные для меня темы музыки, кино и учёбы.
Прощание тоже вышло скомканным – её автобус подошёл к остановке быстрее, чем я рассчитывал, и мне не удалось хоть как-нибудь прикоснуться к объекту своей страсти.
Дома оставалось только предаться тоске и отчаянию путём лежания на кровати и прослушивания самых депрессивных дисков из коллекции.
Медитативную хандру прервал звонок Кира.
– Спускайся! – жизнерадостно сказал он…
Мы снова спустились в подвал, и меня ждало очередное чудо от друга – в облюбованной им нише красовалась готовая съёмочная площадка. Когда Кир включил свет, я увидел перед собой обычную комнату в малогабаритной квартире: стандартные обои, столик, кровать, на полу и на одной из стен ковры. Не было только окна, а стены дополнительно украшали найденные вчера картины. Всё выглядело настолько естественно, что я не сразу понял, где нахожусь, и что комната обрывается тёмным подвалом.
Кир стоял рядом и улыбался.
– Это круто! – только и смог сказать я.
– Заходи в гости, – Кир сделал широкий жест, и мы поднялись на помост, тут же оказавшись в светлой и даже уютной импровизированной комнате.
– Как ты успел за один день всё это сделать?
Кир не выглядел усталым – наоборот, такого здорового цвета лица у этого алкоголика давно не было. Улыбка не покидала его, глаза светились нетерпением и жадностью, как у фанатика.
– Да здесь немного работы, – отмахнулся он. – Обои поклеить, ковры кинуть. Кровать я из дивана сбил, постельное из дома принёс. Осталось сюда обогреватель провести и вход завесить.
– Подожди, вроде бы срок истекает завтра? Когда ты всё закончишь здесь?
– Ну, я с Витькой поговорю, может, он ещё пару деньков даст. И Евгений должен задаток заплатить, так что думаю, всё обойдётся. А если выгорит, на этом можно зарабатывать, ты представь только!
– Хм… а за это в тюрьму не сажают случаем?
Кир пожал плечами:
– Вроде нет. Многие этим занимаются. Мы же не детей снимаем и не снафф какой-нибудь.
– Что? – не понял я. Кир неожиданно знал незнакомое мне слово.
– Ну, снафф – это порнуха с убийством. В общем, это съёмка реального изнасилования и убийства, пожёстче. Среди садистов очень цениться.
Я скривился в отвращении.
– А ты разбираешься в порно, оказывается!
– Это общеизвестный факт… вообще практика возбуждающего зрелища стара как мир, его элементы даже входили в языческие культы.
Я не узнавал друга. За эту минуту я услышал от него больше умных слов, чем за всё время, что я его знаю.
– Что у нас дальше по плану? – спросил я осторожно, готовый к новой порции неожиданностей.
– Пойдём пивка попьём? – сказал Кир со свойственным ему добродушием, и я с облегчением выдохнул.
7.
Самое ужасное, что может случиться с человеком – однажды он с полной уверенностью скажет самому себе: «Ты ничтожество». Он может говорить это своему отражению в зеркале, почистив зубы, примериваясь к щетине, как будто эта мысль только что пришла ему в голову, но в то же время, зная, что ей исполнился не один год, или внезапно оторвавшись от листа с неудачными стихами, которые продолжал писать, хотя они были такими же, как и все предыдущие.
Идея «выпить пивка» была хороша сама по себе, но зачастую, а при наличии Кира неотвратимо, оборачивалась нехорошими последствиями.
Мы взяли пару литров самой дешёвой мутно-жёлтой жидкости с повышенным пенообразованием, за которыми успели обсудить лишь первые впечатления сегодняшнего дня. Я не хотел говорить о своей амурной истории, да и не приходилось – Кир постоянно рассуждал об организации порноиндустрии, о разнообразных и экзотических интерьерах, среди которых под чутким руководством его, Кира, будут происходить невообразимые по смелости и киногеничности совокупления человеческих тел, а плёнки с этим откровением будут разноситься скорыми поездами и спецрейсами во все уголки Родины, давая страждущим материал для самодовольствования.
Мы сделали ещё одну ходку к ларьку. Только после второго «отлива» пиво добралось до головы. Вкус пойла я перестал замечать, и оно проливалось внутрь будущей рок-звезды как положено легко. Разговор пошёл…
– Кир, я люблю её…
– Кого? – мой друг тоже начинал расплываться в словах и жестах.
– Иру… Она классная.
– Я не знаю её… красивая?
– Очень, – я попытался как можно поэтичнее описать её Киру, но вместо этого громко икнул, и мы рассмеялись.
– Да сука она, – выпалил я, продолжая смеяться.
– Все они такие! Вот я в прошлом году хотел со Светкой замутить, цветы даже дарил. А она ходит каждую пятницу в клуб, и каждый раз снимает себе кого-нибудь. Ну как ты это объяснишь?
Я опрокинул в себя ещё один стакан.
– Надо ей позвонить…
– Не вздумай, – сказал Кир. – Ты пьяненький…
– Ну и хрен. Буду трезвым – не наберусь смелости. Не бойся, я ещё соображаю.
Кир заржал.