Воскресенье

–Нет.

– Ах, да, – улыбнулся Золотов, – вот смотрю я на вас и думаю, чего идут–то, такие юные, интеллигентные барышни нашу не совсем приятную работу делать?

– Родину защищать, – спокойно ответила Женя, – людей советских.

– Ааа, – кивнул Золотов и закурил, – с вашего позволения.

– Ничего, курите.

– Спасибо. Я не буду играть с вами в кошки–мышки, товарищ участковый. Карасева убил профессионал, удар один и точно в сердце. Но вот незадача: получился он не сильным. Что наталкивает на определенные мысли. Либо убийца болеет и очень слаб, либо чего–то испугался. Может быть, это даже была женщина. Удар очень слабый, мужчина бы ударил сильнее, – объяснил Золотов, – но нож прошел по касательной, у него или у нее тряслись руки. Моя задача – поймать преступника, а не закрыть дело. Не поставить штамп и звезду на погоны пришпандорить. А вы должны мне помочь.

– Я? Но, как…

– Как? – Развел руками мужчина. – Думайте. Ищите. Потому что вот такие, как он, – Василий Степанович кивнул на дверь, – с вами нянчиться не будут. Все подозрения на вас, Евгения Марковна.

– Что? – Округлила глаза Женя, сжав пилотку.

– Вас видели с Карасевым последней, когда он еще был жив, разговор на рынке очень неприятный, три – мешок, который он вам передал. Это граница, Женя. Здесь уши есть даже у воды. Будьте внимательны. Я дам вам маленькую подсказку, – он вновь закурил и взглянул в окно,– в юности я искал одного профессионального убийцу, еще во времена Страшной войны. Убивал также: нож в сердце, профессионально. И исчезал, будто призрак. Носил капюшон и плащ–накидку серую. Мы даже не знали, кто это. Может мужчина, а может и женщина. Его или ее так и не сумели поймать, положил огромное количество людей, в большинстве своем – партизан, – повернулся мужчина к Кругловой. – Из всех местных оперативников вы больше всех внушаете доверие. Честная, молодая, правильная. Так что, ищите, Женя. Это в ваших интересах.

– Разрешите идти? – Женя поднялась со стула.

– Идите. И позовите сюда Курганова. Будьте так любезны.

– Есть. Василий Степанович… – спросила Круглова уже выходя из кабинета, – а как имя того, кто.…Уничтожал партизан?

– Ни имени, ни фамилии мы точно не знали. Был известен только псевдоним, хотя и это вилами по воде. Ордок. Так его называли. Настоящий кошмар партизан, в частности, рижских.

***

Женя устало присела в парке под липами и вздохнула. Что ни день, то новые секреты. Как же спокойно сиделось в Москве: на берегах Москвы–реки, в Останкинском парке, на Воробьевых горах и Кремлевской набережной. Москва – гордость социалистического государства. Как много в этом звуке.

А теперь еще загадочный Ордок и обвинение Жени в убийстве. Когда это все закончится?

– Здравствуй, папа, – поздоровалась она, закинув монетку в таксофон, уже вечером.

– Ааа, Женя? – Удивленно ответил отец, не зная, что говорить от нахлынувшего волнения.– Здравствуй, Женечка. Как ты там, не болеешь?

– Нет, папа, все хорошо, – улыбнулась девушка, – как вы там?

– Без тебя совсем как без рук, не думал, что скажу это, – взволнованно рассмеялся Круглов. Голос дрогнул.

– Ха-ха, смешно, – усмехнулась Женя, – потерявши – плачем. Папа, у меня к тебе просьба.

– Да, дочь, я тебя слушаю.

– Папа, тут человек болеет, проблемы с сердцем. Срочно нужна помощь.

– Хм, мне нужно посмотреть. Если только ехать к тебе, – задумчиво ответил отец. – Я могу в эти выходные, Евгения.

– Хорошо, я буду ждать, папа.

– Ну, надеюсь, форс–мажоров не возникнет и все получится. Мы все по тебе скучаем, Женя. Страшно тебя не хватает.

– И мне вас, папочка. Все обнимаю. Привет маме и спиногрызам.

– Евгения!– Строго крикнул папа.

– До скорого, папа.

– Нельзя так называть родных братьев, они же…

– Пока, папа!– Треснула трубку на место Женя и, яростно нахлобучив пилотку, направилась в опорный пункт.

***

Уже смеркалось, когда лейтенант Круглова подошла к дому. Поставив авоську с баранками у забора, она бросилась обнимать радостно подбежавшего Жарикова–Шарикова, когда увидела на крыльце накрытый полотенцем неизвестный предмет. Аккуратно сорвав тряпку, Женя испуганно ахнула.

– Сухов! – Крикнула она. – Сухов, выходи, я знаю, что ты где–то здесь, негодяй!

– Опять 25, – вышел из-за угла молодой человек, виновато опустив голову, – чего опять не так?

– Это что?!

– Телевизор, как вы и просили, – объяснил Сухов, – «Рубин». Отличное качество, между прочим, я проверял. Хоть и не цветной.

– Я вижу, что телевизор, откуда он у тебя?!

– Да какая разница, я не украл, клянусь. Допрос окончен?

– Да, прости, просто он же… – ошарашено улыбнулась Женя, – дорогой. Я не знаю, что сказать. Идем в дом, я баранки купила.

– Да, сейчас. Я только домой схожу, надо кое-что взять.

– Подожди.

– Чего еще? – Вместо ответа Женя подошла к парню и крепко обняла его. – Ого. Ну и дела.

– Спасибо тебе, Олег.

– За что, Жень?

– За все. За то, что жизнь мне спас. За то, что рядом всегда. Я… Рада, что ты есть. И еще счастливее, что Яну отпустила.

– Чего это? – Посмотрел ей в глаза Олег.

– Иди, я все расскажу. Пока ужин разогрею.

– Я быстро. Туда и обратно.

– Олег! – Крикнула Женя, когда молодой человек уже почти скрылся за поворотом. – А где мотоцикл твой? – Сухов лишь махнул рукой и исчез из виду.

Счастливо рассмеявшись, Женя взяла телевизор на руки и скрылась в доме, запустив и Жарикова–Шарикова.

Над городом вновь появились литые, свинцовые тучи. Ночь обещала быть дождливой.

***

Майор Золотов присел на край стола и вновь закурил, вдохнув свежий ночной воздух из открытого окна. Дело всей его жизни, начавшееся еще со времен Страшной войны, вернулось, будто бы напоминая о прошлых ошибках.

«Ал яулык, зәңгәр шәл,

уткән гомер бигрәк жәл…»6

– Ты глянь на нее, – на крыльцо, из полуразвалившегося деревянного дома, вышла высокая, светловолосая девушка с голубыми глазами, – апайка, а ты не боишься, что тебя снайпер стрельнет?

– Нет, у меня же задница не такая толстая, как у тебя, не заметит, – ответила из густой травы невысокая, темноволосая девушка.– Ай, хай, – задорно проговорила она, надевая венок, – матуркай.

-Очень сомнительный комплимент, товарищ Гарифуллина! – Крикнула блондинка.

– Какая уж тут задница? – На крыльце появилась еще одна девушка и шлепнула блондинку по филейной части. – Курам на смех, кости одни. А Апайке снайпер не страшен, любой подсолнух выше, – девушки на крыльце дружно рассмеялись.

– Я вас на казылык7 порежу, – погрозила кулаком Апайка, пряча цветок в нагрудный карман гимнастерки.

-И вообще, товарищ Сокол, я прошу на святое не покушаться, – обратилась к подруге блондинка, – это самая обычная зависть.

-Ох, куда мне. Ты лучше скажи, как Риту в снайпера взяли, у нее же уши из любого укрытия видно, – кивнула Сокол на сидевшую на земле у дома девушку. Та лишь покачала головой.

– Это еще что, знаешь, как она парней в спецшколе отшивала, ты бы видела, – рассмеялась блондинка, – «в морду дам», «я девушка вообще–то!». Эта дурында как–то линзу на позиции шевельнула, чуть всех не ослепила. По нам такой огонь открыли, мама не горюй! И что бы вы думали? – Взмахнула руками девушка. – Это чудо бросило винтовку, голову руками закрыла и говорит: «Ой, все, не могу больше, девочки!».

– Портнова, ты бы заканчивала, а, голова от тебя болит, – подала голос сидевшая на земле Рита.

– Все–все, я молчу, – подняла руки вверх блондинка.

– Чего вы? – На крыльце, с ведром в руках, появилась еще одна девушка, зеленоглазая брюнетка.

– А у нас тут грандиозный концерт татарской музыки, – поклонившись, объявила Портнова.

6

Песня из музыкальной драмы «Голубая шаль» Карима Тинчурина и Салиха Сайдашева

7

Колбаса из конины у ряда тюркских народов