Воскресенье

– Женя, не надо, – схватил девушку за руку Сухов, появившийся из толпы.

– В смысле – не надо? Я должна, я участковый!

– Да вам лучше не смотреть.

«Вот, пока вы там шашни крутите, у нас людей рабочих убивают!» – Раздался голос из толпы.

«Присылают детей работать, а нам разгребай за ними».

– Пустите, – жестко отодвинула несколько человек Женя и замерла на месте.

Убитый Карасев сидел на лавочке перед домом, финский нож торчал в груди. Глаза мужчины были широко раскрыты от удивления. Рядом, схватившись за голову, сидела светловолосая женщина лет 45 – мороженщица из парка Зенитчиц. Ее не пытались увести. Уставившись в одну точку, она что-то шептала и тихо плакала.

«Вам бы в комитете работать. Разные обстоятельства бывают».

«Еще несколько часов назад она говорила с ним. Похоже, последняя. Он был жив».

«Держите! Воды!» – крикнули в толпе, когда Женя упала на землю, уткнувшись коленями в острые камешки. «Вам плохо, Евгения Марковна?»

«Жарко просто», – прохрипела девушка.

– Так, уберите ее отсюда! – Подскочил полковник Давыдов и склонился над Кругловой. – Ну, что же, Женечка, в самом деле, я же вам выходной дал. Отдыхайте, мы сами тут разберемся.

– Вячеслав Анатольевич…

– Сухов! – Позвал Давыдов механика. – Забери ее, не видишь, это самое, плохо человеку!

Подхватив Женю на руки, молодой человек понес ее к личному мотоциклу.

– Пустите, что вы делаете?! – Яростно отбивалась Круглова, кусая парня за руки.

–Несу королеву в замок Черномора.

– Какая я тебе королева, монархист несчастный! – Возмутилась Женя, продолжая награждать Сухова пощечинами. – Я – советский милиционер! Я требую меня отпустить, немедленно!

– Да, пожалуйста, – Олег опустил девушку в люльку мотоцикла и нахлобучил шлем на голову, – пожелание исполнено, товарищ участковый.

– Как чучело, – разглядывая себя в зеркало заднего вида, буркнула Женя, – позор. Не смей меня больше трогать, ясно?!

– Ясно, ясно, – Олег завел мотор, – в замок королевы?

– Домой, и по быстрее, – застегнула цепочку шлема на шее Женя. – Хам. Еще и нахал. И это в 27 лет, где успел набраться–то?!

– Жизнь научила, Евгения Марковна, – счастливо улыбнулся Олег Сухов. – Поехали.

***

Мотоцикл обогнул бульвар и выехал к центру города, отсюда направился в другую сторону от Жениного дома. Обдавая пылью окружающих и пугая птиц, «Иж» проехал мост и затормозил у реки.

–Ты зачем меня сюда привез?! – Закричала Женя, срывая шлем и выпрыгивая из люльки. – Я же просила домой, Сухов!

– А, мы уже на «ты», это, несомненно, радует!

– Олег!

– Евгения Марковна, ответьте мне только на один вопрос: за каким чертом вам надо было идти к Скляру, а?! – Он схватил Круглову за плечи и посмотрел прямо в глаза. – Вы дура?

– Что вы… – вырвалась Женя, задыхаясь от возмущения. – Это не ваше дело! И я вам не дура!

–Хорошо, простите. Поймите, он – часть системы, очень важная часть.

– Он преступник, Олег.

– Ну, да, – согласно кивнул Сухов, – только его мама тяжело больна, а отец – пьет. И как быть пионеру Вите Скляру, помощи просить у вашего государства?

– У нашего, товарищ Сухов.

– Это не важно, Женя. Нет, он не бандит и не преступник. Скляр – жертва обстоятельств, которая живет, как может. Не надо судить людей так, как вы их судите. Разные бывают обстоятельства.

– Как у Елены Павловной Ракицкой? – Присела на траву Женя. – Я все знаю, Олег.

– Ну, наверное, – пожал плечами Сухов. – Мы о ней ничего не знаем, товарищ участковый. Скорее всего, она сидела в лагерях ГУЛАГа, а за что – неизвестно.

– Не похожа она на убийцу, – вздохнув, сказала Женя.

– Да, скорее всего, не убийца она, там что–то другое, – присел рядом Олег, – а что вам Скляр сказал?

– Сначала отказался. Сказал патрули финские ходят. Потом согласился.

– Вот вам и ответ. Если бы он пошел, то сломал бы всю систему, а за ней, наверняка, большие люди. Да его бы просто убили, товарищ участковый.

– Я… Я не понимаю этого, – отчужденно произнесла Женя, – чтобы в Советской стране, такие схемы. Это же натуральный бандитизм, Олег. Меня воспитывали на других принципах. Не красть, не бить и Родину любить.

– А они убивают? – Сощурился Олег. – Продают дефицитный товар. Вот и все.

– Но это удар по экономике! – Воскликнула Женя. Молодой человек усмехнулся.

– Сама власть и создает такие условия, – ответил он. – Где бы вы в Лондоне или во Франции смогли торговать дефицитным товаром, если там у всех все есть? Ну, или почти все. А тут – раздолье. Торгуй, продавай, смотри, не зевай.

– Чего бы они там не создавали, – Круглова поднялась и подошла к реке, – это наша власть и наше будущее. В этой стране нашим детям расти, Сухов.

– Нашим с вами?

– Никогда, – решительно сказала Женя. Приподняв подол голубого сарафана, она вошла в воду и распустила волосы.

– Как она? – Крикнул с берега Олег.

– Прекрасна! Присоединяйтесь.

– Хорошо вам, Евгения Марковна? – Сухов снял ботинки и, закатав штанины брюк, подошел к Жене.

– Да, – кивнула девушка, – даже забыла на мгновение, что видела сегодня.

– А, вы об этом. Это не имеет отношения ни к границе, ни к Скляру, Евгения Марковна. Здесь что–то другое.

– Что же?

– Сейчас скажу, – Сухов неожиданно нырнул под воду и исчез из виду.

– Олег? – Испугано позвала Женя. – Олег.

Тишина.

Неожиданно кто–то схватил Круглову за ноги, секунда – и она уже оказалась на плечах у молодого человека.

– Ты, ты с ума сошел, опусти, отпусти меня! – Кричала Женя, дергая парня за уши. – Негодяй, отпусти, или я оторву их!

–Прыгай! – Рассмеялся Сухов. – Давай, это же весело.

– Я, я не могу!

– Давай!

– Ну, негодяй, – рассмеялась Женя, и, приподнявшись, прыгнула в воду.

– Ура!!!– Крикнул Олег, награждая вынырнувшую девушку водяными брызгами. – Вот, настоящий советский милиционер.

– Беги, негодяй! – Крикнула Женя, направляясь к парню. – Утоплю, гадина.

– Не утопите, – улыбнулся Олег, разглядывая ее посреди реки, в свете солнца.

Какой невероятно светлый, чистый человек. Как давно он не видел такого искреннего света в глазах, как же сберечь ее этого огонек, в этой замечательной девушке?

– Чего ты? – Улыбнувшись, спросила Женя. – Греби, Сухов.

Не думая ни о чем, Олег притянул ее к себе и поцеловал в губы.

– Ты…– яростно оттолкнула его Женя и погребла к берегу.

– Ты слышишь меня?!– Жестко, но спокойно сказала Женя уже на суше. – Никогда я не позволю с собой так обращаться. И если ты еще раз себе подобное позволишь, можешь забыть меня навсегда.

– А вам не кажется, что вы преувеличиваете, Евгения Марковна?

– Олег, – обернувшись у мотоцикла, сказала Круглова, – я не одна из твоих дамочек, с которыми ты веселишься на ночных дискотеках. У меня есть принцип: моральный облик.

– Уж не советского ли милиционера? – Насмешливо спросил Сухов.

– Уважающей и знающей себе цену девушки, – ответила Женя, выжимая подол платья. – Вот так, товарищ Сухов, – Круглова всадила шлем на голову парня и, что есть силы затянула цепочку, – женитесь – и целуйте сколько хотите. Домой, пожалуйста.

– Слушаюсь и повинуюсь, – самодовольно усмехнулся Сухов и повел мотоцикл в сторону Женькиного дома.

***

Уже на пороге его встретил Жариков–Шариков: в зубах пес держал свернутую бумажку.

– Товарищ участковый, вы мне ничего не хотите рассказать? – Кликнул он Женю, демонстрируя записку.

– Дай сюда! – Вырвала бумажку Круглова, смерив парня презрительным взглядом. – Вам никто не давал права читать чужие письма, Сухов.

«Евгения Марковна!

Обстоятельства изменились, встреча переносится на час раньше. Извините за беспокойство».

Яна (Йоханна) Ракицкая.