Страница 2 из 13
– Да, мой падишах! – Раджаб продолжал улыбаться, протягивая Камилю хрустальный бокал.
***
Раджаб покинул каюту друга через четверть часа. Он убедился в том, что Камиль крепко спит и только после этого оставил владельца яхты одного. Наверное, было бы лучше побыть рядом, но капитан не мог себе этого позволить.
Нужно подняться на мостик и наконец-то узнать, куда идет судно?! И почему на нем никого нет? Ну, почти никого. И, наконец, попробовать разузнать, куда подевался груз?! И где маски, лежавшие на крышках ящиков?
***
Раджаб быстро взлетел по трапу, перескакивая через две ступени. Подобная спешка была ему не свойственна, но сейчас не стоило думать ни о том, как он будет выглядеть в глазах подчиненных, ни о скорости передвижения.
Замерев на несколько секунд у входа на капитанский мостик, бросил взгляд на все такую же пустынную палубу яхты. Взглянул вперед по ходу движения судна.
Яхта неслась, взрезая волны. Прямо над нею, в зените, сверкало солнце. Ход судна был настолько быстрым, что капитан, прекрасно осведомленный о силе двигателей «Марии», удивился, понимая, что подобная скорость ей не свойственна. Заметил, как ему навстречу бросился второй помощник и, распахнув дверь, ведущую на капитанский мостик, склонил голову в поклоне:
– Да хранят тебя духи пустыни, Советник, – обратился к Раджабу.
– Кто ты? – капитан шагнул вперед. – И как твое имя? – капитан понимал, что член команды «Марии» не может и не должен называть его Советником. Здесь, для всех, он – Капитан!
– Я – Газван. В славном Махтанбаде был торговцем тканями. А здесь, в мире, в который нас вышвырнул проклятый ифрит – второй помощник капитана на прекрасной яхте, лучше которой нет в подлунном мире.
– Ты знаешь о Махтанбаде?! – удивился Раджаб. – Но как?! Откуда?!
– Каждый из нас, оставшихся на судне, обрел свою маску. Воспользовавшись ею, мы сумели вспомнить прошлое. Но, к сожалению многих, не забыли и о настоящем, – вздохнул Газван.
– Почему, к сожалению? – пробормотал капитан. – Думаю, что это нормально.
– Не для всех, – голос второго помощника становился все печальнее. – Мессалина, та, что была моей возлюбленной женой в Махтанбаде, не может себе простить, не может смириться с тем, какой стала в этом мире. Она плачет и вымаливает у меня прощение. Хотя я понимаю, что её вины в случившемся нет.
– Ты верно говоришь! – обрадовался здравым рассуждениям Раджаб. – Всему виной геном ифрита! Его отравленное наследие, внедрённое в каждого с осколком сердца демона.
– Я понимаю, – кивнул Газван. – Но как объяснить Мессалине, что мне не за что её прощать.
– Мы что-нибудь придумаем, – пообещал капитан. – Но сделаем это чуть позже. Сейчас моя голова занята другими вопросами.
– Спрашивай, советник, – второй помощник снова согнулся в поклоне. – Я отвечу, если это в моих силах.
– Вопросов очень много, – задумался Раджаб. – Будет лучше, если для начала ты расскажешь о том, что случилось после того, как я и Камиль спустились в трюм. Как мне помнится, до точки назначения нам оставался еще день пути. Расскажи, как прошел этот день. И кто, черт возьми, забрал груз из трюма?!
– Ты, советник, задал вопрос, на который у меня нет ответа, – вздохнул Газван. – Густой туман опустился на яхту, едва вы с падишахом спустились в трюм. Через считанные секунды я, и думаю, все остальные, лишились чувств. Очнулись мы на полу в кают-компании. И сразу вспомнили друг друга, хотя, в этом мире нам не доводилось встречаться лицом к лицу и тем более знать по именам. В руке каждого из одиннадцати жителей Махтанбада была зажата принадлежавшая ему маска. Я сразу понял, что яхта движется! И так же понял, что на данный момент именно на мне лежит ответственность за судно, как на старшем по званию. А потому отдал приказ занять место, соответствующе каждому по должностному расписанию. На данный момент механик и моторист отправились в машинное отделение. Боцман и матрос – на палубе. Стюард занимается приготовлением пищи. Четверо пассажиров, включая Мессалину, разошлись по своим каютам. Ну а я и Кадир – здесь, на мостике.
Только сейчас Раджаб заметил стоявшего в сторонке охранника владельца яхты. Кивнул, принимая сказанное к сведению, и тут же уточнил:
– Понятно. Но где остальные члены экипажа? И где другие пассажиры?!
– Больше никого нет, – вздохнул второй помощник. – И я не могу понять, как случилось подобное.
– Но ведь мы не сможем управлять яхтой вшестером! – в отчаянии воскликнул капитан. – Стюард, охранник и пассажиры не имеют ни малейшего понятия о судоходстве!
– Думаю, что судно не нуждается в управлении, – продолжил Газван. – Все двигатели в машинном отделении заглушены. Механик и моторист все еще остаются там, но только затем, чтобы понять, что случилось. Яхта не слушается руля и идет, куда сама решила. Я не могу ни изменить курс, ни скорректировать его.
– И как давно это продолжается? – уточнил Раджаб.
– С того момента, как мы очнулись, – второй помощник смотрел в иллюминатор, словно хотел увидеть ответ в волнах океана. – Уже почти сутки. Мне кажется, что даже моё присутствие на мостике не имеет никакого значения. Наверное, будет лучше, если я навещу Мессалину и попробую её успокоить.
– Хорошо, – кивнул Раджаб. – Можешь идти. Я побуду здесь. Тем более что мне есть о чем подумать. – Перевел взгляд на охранника, все так же безмолвствовавшего в сторонке: – Напомни мне свое имя.
– Меня зовут Кадир, – оживился юноша.
– Хорошо, Кадир, – кивнул капитан. – Сейчас я хотел бы узнать, что помнишь ты о произошедшем на яхте. И о том, кем был в Махтанбаде?
Раджаб подошел к центральному иллюминатору. Что бы ни сказал второй помощник о странностях на яхте, не исключено, что ему каким-то образом удастся понять, куда именно движется судно.
Хлопок двери оповестил о том, что второй помощник удалился.
Бескрайний океан, перекатывавший волны за бортом, не спешил сообщать капитану «Марии» куда пролегает путь яхты.
Капитан вздохнул, подумав о том, что ему предстоит побеседовать со всеми, кто остался на судне. Но для начала нужно разложить по полочкам все, о чём уже стало известно.
***
«Итак», – думал Раджаб, словно не замечающий замершего рядом с ним Кадира, – «Все, кто находился на яхте впали в непонятный транс, едва мы с Камилем открыли ящик и переместились в Махтанбад. На судне очнулось только одиннадцать человек. Это и понятно. Если брать во внимание количество масок, которых на тот момент было тринадцать. Предположим, что две из них принадлежат мне и моему другу. А это значит, что ровно одиннадцать жителей Махтанбада непонятно каким образом очутились в данный момент на яхте. Но я прекрасно помню, что вокруг колодца с сердцем ифрита было тридцать девять человек! И это не считая Черной Королевы! Какой вывод из этого можно сделать? Нам предстоит отыскать еще двадцать шесть человек и двадцать шесть масок! И, если мне не изменяет память, а она мне не изменяет, королева должна собрать ожерелье, в котором тоже тридцать девять камней. Тогда непонятно почему так возрадовался ифрит? Почему акцентировал внимание на цифре сорок?! Либо я чего-то недопонял, либо что-то не услышал. Впрочем, этот момент можно пока пропустить. Сейчас мне интересно иное. А именно – возраст тех, кто был перемещен в этот мир. На момент проникновения ифрита в Махтанбад нам с Камилем было двадцать девять лет. Сейчас же – по тридцать шесть. И если ифрит вышвырнул нас в этот мир в возрасте, соответствующим двадцати девяти голам, почему я помню себя с детства? Почему помню, как мы росли вместе с другом?! Что-то тут не сходится. И я не знаю, у кого искать ответы!» – последнюю фразу капитан, незаметно для себя, произнес вслух.
– Нужно навестить мою матушку, – подал голос стоявший рядом охранник владельца яхты. – Я не хочу никого ни к чему принуждать, но мне кажется, что она о чем-то знает. О чем-то, что хранит в тайне от всех. Даже от меня.
– Ах, это ты, Кадир, – вздрогнул от неожиданности капитан. – Я и забыл о твоем присутствии.