Брошенный

Но однотипные коридоры и залы тянутся, кажется, бесконечно. Повсюду трубы и проводка разной степени новизны, ухоженности и загрязнения. Убираются в этих тоннелях по мере надобности, а надобность оценивается обычно нулевой, что бы тут такого не произошло, хоть массовая резня, хоть авария, хоть крыска нагадила. Запахи соответствующие. Хотя, наверное, если бы начало тянуть падалью в жилые апартаменты или кабинет какого-нибудь начальника, то послали бы кого-нибудь, вроде бригады отщепенцев из моих однокурсников.

— Еще Маргарета сказала, что ей досталось несколько билетов на специальный концерт перед Ночью Мясного Человечка, — информирует меня Лекс, как раз когда мы подходим к любопытной металлической двери, закрывающей вход в один из технических залов. Кажется, ее грызли. — Она хотела бы пойти с нами. Пойдешь?

— Да, конечно, — отвечаю обрадованно. Там, конечно, будет целая толпа народа, но я никогда-никогда не бывала ни на чем подобном! Мне страшно и интересно одновременно.

Лекс на всякий случай дергает ручку двери, но последняя заперта.

— Нам не сюда, — поясняет он.

Но вскоре мы уже добираемся до того места, где Лекс, сверившись в планшетом, говорит уверенное “здесь!”. И оно практически ничем не отличается от всех тех мест, что мы прошли. Разделившись, начинаем тщательно все обыскивать, заглядывая в самые ничтожные закутки и прогалы между трубами, среди торчащей кое-где изоляции, осколков, обрывков и прочего мусора. Мы успеваем отойти довольно далеко друг от друга, прежде чем Лексу удается что-то найти.

— Вот, смотри, — подзывает он меня.

Лекс указывает на экран, закрывающий вход в чьи-то апартаменты. В нем проделана небольшая дырочка, из которой тянется электрический кабель. Явно это проводка не узаконена. Но может ли она быть причиной исчезновения двух людей?

— Ну, не знаю, может подмастерья обнаруживали это подключение и, заинтересовавшись, начали подслушивать у экрана, в конце концов, услышав-таки что-то не то? — предполагает Лекс.

— А почему они тогда просто не позволили разбираться с этим страже?

— Может, они, прежде всего, сказали об этом Енеке, а он наплел им что-нибудь? Они, может, не поверили и решили разобраться с этим самостоятельно.

— Все равно странно, кабель, конечно, плохо заметен, если специально не искать, но неужели, если уже кто-то увидел этот кабель, и от этого человека пришлось избавиться, неужели некие преступники оставили бы все как есть? Зная, что будет и второй подмастерье и что он тоже может заметить кабель, а потом и третий. И что, так избавляться от одного подмастерья за другим?

— Это глупо, да, но нужно отдать людям должное, люди, бывает, совершают глупые поступки.

— Ладно, по любому, нам нужно узнать, что это за апартаменты и что в них такое происходит, — предлагаю я.

Мы идем домой, устраиваемся в моей комнате и загружаем из сети подробную схему Муравейника, чтобы понять, по какому адресу находятся искомые апартаменты. Пока мы этим занимаемся, заходит Ристика.

— У меня сегодня свободный день, мне скучно, — жалуется она. — Можно я тоже присоединюсь к вашему расследованию?

Мы вводим ее в курс дел на данный момент. Потом, посовещавшись, отправляем найденный адрес Кейт. Она отвечает нам только через час, но все же отвечает!

Итак, апартаменты принадлежат восьмидесятисемилетней Эфи Лукреции Акуил, где она проживает одна, с тех пор как вышла на пенсию. Она входит в научную гильдию и раньше имела гораздо более высокий статус, но причина, по которой ее понизили, не указана. Хотя, насколько я понимаю, гильдии могут понижать людей в статусе по самым разным поводам на свое усмотрение, даже самым незначительным. Может она просто поругалась с кем-то. Вовсе не обязательно это должно быть какое-то преступление, опять-таки, совершала ли Эфи какие-либо нарушения закона в краткой справке от Кейт не указано.

— Давайте заглянем к ней? — предлагает Ристика. — Скажем, что пришли от гильдии навестить ее. Лекс якобы проверить сантехнику, а Вета, скажем, провести уборку. Так делается, я знаю. Это организовывают социальные службы, которые есть у каждой гильдии. К моей родственнице приходили, когда я ее навещала.

— Отличная идея, — соглашается Лекс. — У них есть какие-нибудь значки специальные или удостоверения?

— Я не видела, чтобы они что-то показывали, — Ристика улыбается, — и меня возьмите.

— Прямо всей толпой пойдем? Это не напугает старушку?

— А я с подарком приду! — восклицает Ристика и подпрыгивает с места, — у меня есть классная корзина большая и мыло, которое я сама сварила, много разного. С засушенными цветами и разными отдушками.

— Можем, еще положить каких-нибудь фруктов или конфет, — подхватываю я.

— Ладно, толпой, но с подарком, — соглашается Лекс.

Апартаменты Эфи расположены в очень приличном блоке без какого-либо тематического оформления, зато уютном и с собственным ресторанчиком. Мы раза три перегруппировываемся перед входной дверью, не уверенные что не напугаем старушку. У меня в руках швабра, у Ристики ее подарочная корзинка, у Лекса чемоданчик с инструментами.

Открывает нам пожилая женщина, выглядящая для своих лет очень даже бодро, настолько, что могла бы быть своей дочерью. Но Лекс уточняет, кого мы собственно имеем честь лицезреть, и это оказывается все-таки Эфи. Ни на секунду не перестающая лучезарно улыбаться Ристика берет инициативу на себя и представляет женщине нашу легенду. Последняя, кажется, вполне удовлетворяет нашу клиентку, и она пропускает нас внутрь. Походка Эфи, когда она ведет нас в гостиную, все же выдает ее почтенный возраст. Однако стоит ей остановиться и, повернувшись к нам, предложить присаживаться на большой бежевый диван, как ей снова минус лет двадцать. Чудеса восприятия!

— Если не возражаете, мы бы лучше сразу прошли посмотреть ваш санузел, — говорит Лекс, а вот Ристика сразу плюхается на диван вместе с корзинкой.

Пока нам везет. Кроме хозяйки в апартаментах, похоже, никого нет. Сама Эфи остается болтать с Ристикой и разглядывать разнообразное содержимое ее корзинки, пока мы с Лексом, предоставленные сами себе, идем изучать комнаты. Это несколько чисто прибранных уютных помещений. Две спальни, кабинет со вставленными в рамы геологическими картами и большим книжным шкафом, душевая и туалет, плюс одна комната внушающая интерес в самой глубине апартаментов. Дверь в нее выбивается из единого стиля — тяжелая, несовременная, закрывающаяся на металлический ключ. Впрочем, этот ключ торчит прямо в замке — не слишком правильно хранить так секреты. Ладно, ничего более подозрительного мы все равно не нашли.

Лекс поворачивает ключ и осторожно приоткрывает дверь. Она с тихим скрипом уходит внутрь, луч фонаря Лекса падает на покрытый пленкой пол. Сердце сразу екает.

Тихонько заходим внутрь и быстро осматриваемся. Помещение все — стены, пол, потолок — покрыто прибитой толстой прозрачной пленкой. Стоят длинные ящики с землей и какими-то невысокими растениями, на которые светят фиолетовым светом большие лампы — вот что питает тот кабель, что мы нашли. В большой кадке мокнет что-то растительное.

Мы подходим к ящикам, здесь очень тепло, прямо жарко. А еще влажно — увлажнитель воздуха работает вовсю. По земле в ящиках бегают большие темно-коричневые муравьи. Они подхватывают бурые кусочки какой-то грязи и тащат в отверстия в земле.

— Смотри, — Лекс указывает на что-то еще — судя по всему белое, немного торчащее из-под комков грязи. Друг отдает мне свой фонарик, который ему сейчас не нужен, и смахивает комки с этой непонятной почти гладкой округлой поверхности. Пока яснее не стало.

Поколебавшись, Лекс разрывает землю вокруг странной штуки. Муравьи явно не в восторге от этой идеи и пытаются кусаться. Тем не менее, все больше и больше белой (в свете ламп фиолетовой) поверхности показывается нам из земли.

Череп! Немного деформированный человеческий череп в комьях прилипшей грязи. Лекс не успевает расчистить его весь, но мы явно видим черепную коробку и провалы глазниц, когда дверь за нами с грохотом захлопывается. Вчера, помнится, уже происходило что-то похожее. Ну, ничему меня жизнь не учит!