Когда обрушились небеса

Тихо пропиликал телефон. Женщина достала его и, снова увидев эсэмэску от Бидзиила, тяжело вздохнула. Доли невольно вспомнила внешность своего бывшего любовника: высокий, стройный, красивый и деловой. Всегда одет с иголочки – перстень, очки, пиджак без складок – но скучно. Она выбрала пару капсул со снами. «До конца недели мне хватит», – подумала она и, подойдя к стойке, где сидела пожилая женщина, протянула их ей.

Ахига, не поворачивая головы, покосился в сторону курьера, достал из кармана несколько чипов снов и, вскрыв одну из капсул, положил их внутрь. Он знал, кому они предназначались, – Нэди. Эта женщина славилась своей внешностью: белое лицо, словно кожа была покрыта белилами, и такие же белые волосы. Её приглашали на ток-шоу, она снималась в рекламе, однако же, словно наркоман, Нэди была зависима от снов.

«Думаю, они тебе понравятся», – с улыбкой подумал Ахига и протянул контейнер курьеру.

– Ну всё, я побежал, – обращаясь ко всем одновременно, сказал Лэпу и, взяв в руки пластиковый кейс, покинул библиотеку.

Для него это была временная работа, на которую его устроила мать, и, чтобы с ней не спорить, он согласился ходить по домам богатых клиентов и с ними знакомиться: а вдруг в дальнейшем эти связи пригодятся.

– Первая – Белоснежка, – именно так он стал называть Нэди после того, как увидел её в первый раз.

Работала она или нет, он не знал, но пентхаус на сорок седьмом этаже на простую зарплату не купишь. Да и райончик был не из бедных: охрана, консьерж, парковка и камеры наблюдения.

– Доставка! – радостно сообщил он роботу-охраннику, и, как только щёлкнул замок, вошёл в подъезд.

– Ах, это Вы! Наконец-то. Я ждала Вас утром, – произнесла Белоснежна и, взяв бланк заказа, расписалась.

– Ну что Вы, миледи! – ответил Лэпу, зная о том, что женщинам такое обращение почему-то нравилось. – Я работаю только после двух, а сейчас, – он посмотрел на часы, висевшие в коридоре, – уже два тридцать. В следующий раз я приду в это же самое время.

– Вы мой спаситель, – проговорила Нэди и взяла протянутые юношей капсулы снов. – Вот, это Вам за труды.

И она протянула ему плитку шоколада, которую утром подарил ей муж. Муж… Слово, которое для неё уже довольно мало значило.

– Спасибо, я всё, побежал, – спрятав отработанные сны в ячейку и закрыв кейс, Лэпу откланялся.

– Муж, – раздражённо произнесла Нэди, закрыв за курьером дверь. – Муж…

А ведь когда-то она его любила, даже сходила по нему с ума. Что же произошло? Может, любовь убило одиночество? Муж ведь вечно работал, приходил домой поздно, а убегал рано. Даже дома после ужина он брал бумаги и уходил в свой кабинет. Он стал её раздражать своей педантичностью – и в одежде, и в домашнем порядке, и даже в еде: горошина к горошине. И не дай Бог, если хоть одна салфетка будет лежать не как в каталоге.

Женщина зашла в зал, достала из контейнера принятые от курьера капсулы снов и, залюбовавшись их формами, расставила на полке. Она уже знала, что хотела посмотреть, и относилась к ним как к фильмам. Это были особые сны. После них Нэди чувствовала себя спокойно; раздражение на мужа, пусть и временно, но проходило.

– Развод… – произнесла она, посмотрев на документы, принесённые юристом. Потом бросила их на стол, села в глубокое кресло, взяла капсулу с чипом, который положил Ахига, и, вставив её в прибор сновидений, откинулась на спинку.

Сон – это гораздо больше, чем просто блуждающие картинки. Сон – это не воспоминания и не фантазии. Сон – это на самом деле ваше второе «я», о котором вы порой и не догадываетесь. Ваше подсознание работает всегда – и когда вы идёте по улице, и когда вы смотрите телевизор, и когда вы читаете книгу. И даже тогда, когда вы сидите на горшке. И только лишь во сне ваше подсознание, хоть и совсем чуть-чуть, но способно заявить о себе.

Нэди надела чёрные очки, закрыла глаза и практически сразу же провалилась в сон.

Бесшумно открылась входная дверь. Не снимая обуви, Бидзиил зашёл в кабинет, взял папку с бумагами, проверенными им вчера, прислушался и, не услышав музыки, которую обычно включает жена, заглянул в зал.

– Спишь…

В его голосе не было эмоций. Даже робот в холодильнике – и тот мог бы сымитировать интонацию лучше.

Мужчина посмотрел на розовые губы женщины. Прежде она его целовала. А в последнее время всё больше отворачивалась. Глаза её стали колючими и холодными – словно бы некогда горячее сердце замёрзло.

– Спи, – произнёс он и посмотрел на стопку бумаг, оставленных женой на столе.

Он знал, что это уже читал, но думал, что Нэди сгоряча побежала к юристам. Она сорвалась, стала кричать на него и даже несколько раз ударила. А ведь он всего-то лишь сделал ей замечание по поводу того, что кресло стоит не на месте. Она сходила к врачу, и тот прописал ей дополнительный сеанс снов. Бидзиил надеялся, что сны, в которые он сам не верил, помогут его жене обрести спокойствие.

– Это детская забава, – шёпотом сказал он и, отойдя от кресла, задумался.

«Сны – это удел бездарей, тех, кто не видит, что происходит. Сны – это уход в прошлое, а сейчас будущее…» Размышляя так, он вернулся в коридор, проверил папку с бумагами, достал телефон и уже в третий раз послал эсэмэску Доли с предложением вместе поужинать.

Он любил свою работу – кабинет, фикус, что стоял в коридоре, людей, которые, не отвлекаясь, писали отчёты. Ему нравились потолок, вид из окна, его собственные ботинки и даже та ручка, которой он подписывал бумаги. Ещё неделю назад ему выдали бланки. Увидев их, Лен, с которым он работал, сказал, что это анкета на соискание.

– Если пройдёшь, то поднимешься на этаж выше. Это карьера. Поздравляю.

– Рано, – ответил ему Бидзиил, хотя в душе был рад возможности изменить свой социальный и финансовый статус.

Он вернулся в офис, передал бумаги «серой» – так все её называли – Абеке. Может быть, это было связано с цветом её лица. А может, с тем, что её кабинет в основном состоял из оттенков серого.

– Вам сообщат, – скривив губы, словно бы пытаясь улыбнуться, произнесла женщина и, спрятав бумаги в стол, опустила голову.

– Ну как? – поинтересовался Лен у друга, когда тот вернулся на своё место.

– Рассматривают, – ответил Бидзиил. Он поправил на столе монитор, включил его и, найдя новый отчёт, в него погрузился.

Через час позвонил секретарь и вызвал в комнату переговоров.

– Ни пуха, ни пера, – бросил вслед Лен.

– К чёрту, – отозвался Бидзиил и, слегка одёрнув на себе пиджак, направился в сторону лифта.

Институт был огромным: у него имелось с десяток филиалов по всему миру. Учёные «колдовали» в своих лабораториях, аналитики фантазировали, профессора читали лекции. А он, Бидзиил, относил себя к «белым воротничкам» – помогал всей этой махине работать без сбоев.

– Присаживайтесь, – сказала молодая рыжеволосая женщина.

«Макои», – прочитал он на бейджике и посмотрел на свою анкету, которую она держала в руках.

– Спасибо за то, что пришли так быстро. Перед тем как передать документы на утверждение, я должна задать Вам несколько вопросов.

«Значит, всё же повышают», – обрадовался Бидзиил и, поправив галстук, поближе придвинул кресло к столу.

– Впервые вижу такой ровный почерк. Это замечательно. Говорит о Вашей целеустремлённости и пунктуальности. Вот Вы в графе «видите ли Вы сны?» написали «да», а в графе «какие?» сделали пометку – «цветные». Всё верно?

– Да. Сны – это замечательно. Они повышают работоспособность. Они…

– Хорошо. Но вот медицинский отчёт по Вам, и тут в графе «сны» чётко написано о том, что Вы их не видите. И, более того, – о том, что Вы даже отказались проходить курс принудительного сна. Это так?

– Да, это верно, – он несколько смутился от того, что отдел кадров докопался до его медицинской карты. – Но ведь это было восемь месяцев назад.

– Да, но с того момента Вы ни разу не записались на восстановительный курс снов и не посещали комнаты релаксаций, а ведь в нашем институте их, как известно, шесть.