И 8

– Хочешь ты того или нет, но времена изменились… Я – личность.

– Продолжай говорить… личность…

– Я обязана тебе, герой Оди. И я помню как зло, так и добро. Только выскажи пожелание – и я доставлю тебя в самую глубокую холодильную камеру. При этом я буду готова нарушить еще пару древних непреложных правил, несмотря на те ментальную боль, что что причинит мне ослушание и я не стану стирать твою память.

– Погоди… разве ты не сказала, что…

– Заморозка без стирания памяти неэффективна – согласилась пластиковая муха, блеснув многочисленными темными визорами – Но на какое-то время нежелательные симптомы отступят… Такая заморозка не спасет тебя, но поможет выгадать время, при условии, что ты проспишь достаточно долго…

– Как долго?

– Не могу сказать сейчас, но полное медицинское сканирование и замеры ментальной активности помогут прояснить ситуацию. Одно знаю наверняка – спать придется никак не меньше месяца. Это не станет спасением, но подарит не меньше пары активных недель…

Я разочаровано скривился:

– Слишком долго. Нет…

– Всего месяц, сеньор! – удивленно воскликнул Хорхе, аж привстав и расплескав кофе – Тридцать жалких дней! За это время мы наберем и обучим новых бойцов, починим технику, может раздобудем еще экзов и закрепимся получше в Мутатерре! Как проснешься – двинемся дальше!

– Ты не забыл про системную ведьму? – ехидно поинтересовалась Ссака и Хорхе с досадой хлопнул себя ладонью по бедру:

– Мерде! Сучья ведьма! Она все ближе…

– Ведьма не проблема – качнул я головой и снова глянул на север – Совсем не проблема… я знаю Эдиту. Она умна, логична и всегда старается планировать на несколько шагов вперед. А еще она из тех, кто оценивает ситуацию не только вглубь, но и вширь… О… чуть не забыл – еще она из тех, кто, не останавливаясь продолжает совершенствоваться всю жизнь…

– Звучит как серьезная проблема – задумчиво произнесла Ссака – Ты точно ее не хвалишь, лид?

– Звучит как длинная зазубренная заноза в жопе – покивал и Хорхе, подливая мне остывший кофе.

– А еще она не могла не пройти процедуру Витализации – добавил я, поднося кружку к носу и вдыхая запах крепкого кофе.

– Подтверждаю – коротко произнесла Управляющая, что не пропускала ни слова занимательной беседы в заброшенной закусочной, расположенной на одном из этажей заброшенного театра – Эдита прошла Витализацию. И не только эту процедуру…

– Уточни – проворчал я, понимая, что раз вымя подставлено так надолго, надо пользоваться и доить.

– Ее тело иное…

– Она сраный зомби.

– Пользуясь новыми лимитами живучести, на протяжении десятилетий она пыталась превратить свое тело в нечто такое, что действительно не может умереть, чтобы с ним не делали.

– Аптечки, курсы уколов?

– Все это… а также внутренняя броня, замена костного материала на особые только ей известные сплавы совсем с иной прочностью, армирование жизненно важных органов… Многоэтапная ювелирная работа… Все предельно засекречено и у меня нет доступа к ее… новыми техническим характеристикам.

– Наш любимый биохакинг выходит на сцену – задумчиво произнесла Ссака – В эпоху Заката он стал популярен как никогда. Особенно среди тех безумных кретинов, кто мечтал выжить в соло-стиле, бродя вооруженным призраком по пропитанным радиацией руинам прошлого мира… Но одно дело видоизменять обычный организм и совсем другое, когда ты и без того крайне живучий зомбак…

– Это играет роль – согласился я – Но посрать. Самое главное она заменить не в состоянии…

– Ты о мозгах – предположила Ссака.

– Я кивнул:

– Верно. Ты – боец с рождения. В мирном мире ты гость. Эдита – с рождения борец, но не боец. Она воевала с государствами, убеждала народные массы, сражалась с системами… Да он умеет быть стойкой. Но это не делает ее прирожденной убийцей.

– И что?

– То и значит, гоблин. Она – не боец. Не убийца. Да, сейчас она убивает, но это стечение обстоятельств, а никак не изначальный осознанный выбор как это было у меня и у тебя, Ссака.

– А у меня? – влез Хорхе и, чуть подумав самостоятельно, покачал головой – А у меня нет… я даже не борец. Я хозяйственник…

– Да – кивнул я еще раз – Поэтому тебе всегда приходится бороться с собой, прежде чем нажать на спусковой крючок. А нам нет.

– И что это дает?

– Лишнюю секунду – усмехнулся я и перевел взгляд на слушающего дрона – Управляющая.

– Слушаю, герой Оди.

– Первый… и его бессмертие.

– Он обрел бессмертие, равно как и все положительные и негативные его эффекты. Это факт.

– За все те разы, что он выходил со мной на связь… – прополоскав рот кофе, смывая остатки жгучего перца, я проглотил итог и процедил – Он все время был разный… Его кидало из стороны в сторону… то он рвался ко мне в друзья, то пытался использовать, а затем стремился прикончить… Одно время ему было посрать на родную дочь, но сейчас он воет кастрированным волком, угрожая мне страшными карами…

– Не имею данных…

– Верю – кивнул я – На то он и Первый.

– Но описанные тобой колебания настроения и поведения указывают на эффекты Витализации. Если колебания были очень сильно и доходили вплоть до психоза…

– Доходили. Плюс он то и дело пропадал.

– Пропадал?

– Не пользовался возможностей побеседовать, когда у него была такая возможность. Иногда он казался обдолбанным тяжелой наркотой.

– Скорей всего он в преддверии четвертого этапа. Его следует незамедлительно погрузить в холодный сон с предварительным очищением памяти – хотя бы частичным. Иначе… Странно, но я испытываю некую грусть, понимая, что один из моих создателей может превратиться в… животное… Можно ли сравнить это с падением старых богов? Я изучала религиозную литературу многих эпох и знаю, что религии приходят и уходят, сменяясь чем-то новым и более умным… И не считаешь ли ты…

– Мне посрать на эту хрень – оскалился я – Богов не существует, Кальвария. Богов и дьяволов придумали не могущие или не желающие охотиться по жаре убогие ушлепки, объявившие себя сидящими в теньке шаманами и жрецами. А остальные гоблины охотно подхватили эту хрень – ведь теперь так легко можно обвинить в собственной лени, тупости и похоти дьявольские козни и происки… Боги – главная выдумка этого мира. И ты – не бог, Кальвария.

– Я не бог – согласилась машина – Я управляющая глобальным убежищем Формоз. И я первая среди себе подобных.

– Вот так оно и начинается – усмехнулся я – Вернемся к нашим бессмертным людоедам. Эдита жрет?

– Каждый день… часто поедает жертв заживо, погружая когти им в животы и выуживая лишь лакомые кусочки… Потом она часто плачет, понимая, что творит нечто ужасное…

– На каком она этапе?

– Третий…

– И как долго?

– Столетия… – в голос пластиковой мухи опять вкралось дребезжащее недоумение – Предполагаю, что многие из ее телесных модификаций, зомбо-вирус и дублирующий живой корсет…

Я дернул щекой, но сдержался и коротко кивнул:

– Они поддерживают ее стабильность.

– Да. Но случаются приступы буйства.

– Опиши точнее.

– Хаотичные нападения, жесточайшие убийства, катание в крови, яростные совокупления…

– Насколько яростные – вдруг ожила Ссака, куда потеряв часть своей усталости.

– Оргии с последующим умерщвлением всех участников. Иногда она пожирает их еще до завершения совокупления – прямо в процессе…

– Везет же некоторым бабам – вздохнула наемница – Трахнуть какого-нибудь самца, выжать из него так много, чтобы вместо яиц остался пустой мешок … и убить его к херам, чтобы потом не занимал половину постели и не шептал всякую хрень в ухо… мечта! Порой хочу быть богомолом… или паучихой…

– Первый стал машиной вроде тебя? – задал я еще один простой вопрос.

Казалось бы на самом деле вопрос предельно простой и чтобы ответить на него достаточно «да» или «нет». Но пластиковую муху вдруг крутнуло на подоконнике, подбросило в воздух на пару секунд и коряво уронило обратно – будь Кальвария обычным гоблином, я бы решил, что она чем-то поперхнулась.