Страница 34 из 42
Александр Агеев — Александр Проханов БОЛЬШЕ СВЕТА! Президент Академии прогнозирования беседует с главным редактором газеты «Завтра»
Александр ПРОХАНОВ. Скажите, Александр, чем занимается ваша академия, в чем её смысл? Что такое современная футурология?
Александр АГЕЕВ. Люди задумываются о будущем издавна. Весь Ветхий Завет полон пророчеств и откровений. Но первая причина предреканий будущего — желание человека преодолеть страх перед стихиями природы. Вторая — надежда избавиться от посюстороннего страха перед потусторонним Страшным судом… Футурология сегодняшнего дня принципиально другая — даже по сравнению с тем, что было в XX веке. Двадцатый век — это доминирование утопической футурологии и ответов на нее. Сегодня, однако, футурологические концепции отражают тот крах детерминизма, который случился в науке в 60-х годах с открытием квантов, нелинейности, хаоса, сложности мира. Рухнули представления о мире как о системе, в которой можно все расставить по полочкам, в которой есть иерархия и упорядоченность, явная причинность. Мозаичная, нелинейная, сложная картина мира появилась сначала в науке, в некотором смысле как результат ядерного и космических проектов века, а затем и в жизни — в виде, например, Майской революции во Франции, в проектах Пол Пота, в китайской культурной революции. Торжеством неопознанной сложности стал, между прочим, и крах Советского Союза.
Что это означает для современной жизни? То, что сама философия отношения к будущему вобрала в себя понимание принципиальной сложности и хаотичности бытия. Тургеневский Базаров с его надменно-конструктивным и жестко-причинным отношением к природе и миру вообще превратился в атавизм. Известная шутка о том, что социальные науки сложнее физики, сегодня не считается шуткой даже среди физиков. Братья Стругацкие, в те же 60-е годы уловившие дух времени, zeitgeist, четко выразились: "апостериори все попытки представить будущее в деталях выглядят смехотворными, если не сказать жалкими". Ведь пока мы занимаемся предсказанием, сам объект предсказания изменяет свою скорость, направление движения и т.д. Пока мы производим прогноз, объект становится если не принципиально иным, то настолько меняется, что ценность прогнозной информации утрачивается молниеносно. Разумеется, я утрирую, чтобы острее поставить проблему. Эпоха детерминизма — краткий, хотя и захвативший три-четыре века, миг в истории, хотя именно нам повезло жить в условиях агонии социального экспериментаторства. Генеалогия интерпретаций темы будущего восходит к первым страницам книги Бытия — человеку от сотворения мира дана свобода выбора, что фундаментально исключает директивность прогноза! Между прочим, в российском фольклоре о РВСН эта мысль закрепилась в образе сержанта, по понятной причине не исполнившего приказ о нашем ядерном разоружении. Копнув далее в письменных анналах человечества, мы найдем ту же стартовую ситуацию: мир, контролируемый языческими богами и демонами органически полон сюрпризов и непредсказуемости.
Современный инструментарий футурологии олицетворяется прежде всего "технологическим прогнозированием" и "форсайтом". Первый метод предполагает фиксацию проблем в том виде, каковы они сейчас, и ответ на вопрос, что с ними будет, как они разовьются, если их: а) решать, б) не решать, с) не замечать или решать неправильно. Отсюда — разработка "веера сценариев". У "форсайта", ставшего в последнее время популярным, свои плюсы и минусы. Но в любом случае качественный прогноз опирается для надежности на несколько дополняющих методов. Точность предвидения зависит как от методологической "породистости" исследования, так и от фантазийности, талантливости, эвристической креативности того, кто занимается прогнозированием. Здесь приходит на ум футурологический конгресс, состоявшийся в Китае в конце 80-х годов, где одной из тем было моделирование будущего Советского Союза. Наименее вероятным был признан сценарий распада. Но сбываются отнюдь не только самые вероятные предсказания. Нелинейность мира, особенно в нынешнем статусе его сложности, дарит массу нелинейных исходов будущего.
Возвращаясь к тому, что такое современная футурология на практике… Это, во-первых, системное, сложное, динамическое представление рассматриваемой проблематики. В нем самое сокровенное — поиск точек уязвимости систем как для целей их защиты, так и наоборот, в зависимости от субъекта поиска. Помимо этого, есть и моменты времени, когда системы "открываются" для эффективного воздействия на них. Как это выразил политический классик: "сегодня рано, завтра поздно". Во-вторых, учет "антропогенного" аспекта прогноза, то есть знание предпочтений, ценностей, мотиваций, социальных связей того, кому прогноз предназначен, равно как и социо-культурной матрицы самих экспертов. У одних эта матрица заложена образованием многодесятилетней давности, и они невосприимчивы к языку современной науки. У других матрица искажена личным опытом, субъективными предпочтениями и различными привязанностями — групповыми, клубными и т. д… Как следствие — замутненность диагноза настоящего и картины будущего. Методологическая культура и в России, и во всем мире до сих пор испытывает на себе влияние утопичности, архаичности методологии, групповщины и эгоизма. А если потребитель прогноза опирается на ложную картину мира, со случайным или заказанным отклонением от коридора возможных траекторий, то прогноз становится опасным, в том числе для самого заказчика. В-третьих, сейчас прогнозирование практически смыкается с проектированием будущего. Строго говоря, времени и ресурсов на пустое генерирование образа будущего не находит ни один субъект. Будущее проектируется, как правило, в увязке с интересами заказчика, не всегда, разумеется, афишируемыми. Увидев "веер сценариев", заказчик сразу спрашивает о наиболее приемлемом для себя. Это ни хорошо, ни плохо, это — реальность. Но серьезные игроки могут и должны позволить существовать и развиваться инфраструктуре футурологии, некоторому постоянно существующему экспертному сообществу, которое непрерывно производит знание о будущем в независимом от заказчиков статусе, как накопленное общественное благо. Такова, например, гиперпрогностическая сетевая система в США. Нужно различать здесь и три уровня футуристического мира: 1) сфера искусства, включая киноиндустрию и литературу о будущем; 2) прагматический анализ будущего, включая, например, маркетинговые или политологические исследования; 3) наука и будущем, которая системно и непрерывно занимается методологией познания нового, вырабатывает гипотезы о будущем всевозможных миров, включая мир человека и общества, создает среду, в которой вырастают кадры, вооруженные футурологической методологией.