Страница 61 из 80
Я — стервятник. И я же совсем не то нюхаю, тресни мой имплант! Какой запах смазки? Какая, на хрен, кровь?
Хотя… О, да, кро-о-овь! Божественная, конечно же.
Да, где-то лежит раненая богиня, истекая грязной псионикой на несколько миров. И я хочу эту силу, я просто хочу жрать…
Дайте мне пожрать, дайте мне мяса, вашу-то Пробоину!
Пробоина?!
Я снова обернулся, глядя на приближающуюся черноту. Там, где Чёрная Луна, там и Пробоина. Так зачем же я бегу от неё?
Вот откуда сквозит грязной псионикой. Через Пробоину воняет так, что у любого хищника живот сведёт от голода. Аж слюнки потекли.
Сильная воля? Эвелина знала, что меня не сломать.
А если отринуть волю?
Я и вправду почувствовал внутри себя что-то нехорошее… И хорошо, что нехорошо — продолжаем, потом разберёмся.
Я — Легион. Я — стервятник.
Нет, не то… Что там говорил Альберт-Губошлёп?
Я хочу силу.
Нет.
— Мы… мы хотим силу, — хищно ощерившись, громко сказал я, — Мы — Легион!
О, да! Для нас без разницы, хоть ты Чёрная Луна, хоть ты Незримая… Ты — это еда, источник жизни для нас.
Мы живём вечно, пока сгорают наши души. Много душ, тысячи. У меня нет воли, я — часть целого.
Грязная псионика из Пробоины хлынула на меня, ударив по ушам многоголосым хором. Твою ж мать, Тим, ты чего творишь?!
Да, это противно. Нормальный человек не должен даже думать о таком. Но другого выхода нет.
Я прикрыл глаза. Она знала, что я буду бороться, и эта борьба продолжалась бы вечность, как она и хотела.
Теперь я сдаюсь…
— Жрать, — открыв глаза, сказал я. Точнее, сказали мы…
Запах богини, ты сводишь нас с ума. Наша Эвелина?! Незримая? О, да, мы с удовольствием отобедаем остатками твоей силы.
В Чёрной Луне мы теперь не видели опасности. Почему она должна быть опасна для нас? Это пусть Незримая боится, на неё настроен артефакт. А для нас это просто камень, огромный небесный спутник с большим количеством тхэлуса.
Я почуял, как ноги оторвались от песка. Нет, это ступни просто исчезли вместе с телом, а меня подхватил ветер… Нас подхватил.
Это не ветер, это я сорвался в полёт, чтобы спикировать к умирающей жертве. Её запах разносится на несколько миров и сводит меня с ума.
Я влетел в черноту, лишь на миг узрев огромный силуэт Чёрной Луны в огромной Пробоине. Но мне было наплевать, это просто космические аномалии, такие удобные для путешествий.
Темнота никуда не делась. Я не сразу понял, что и вправду чувствую запах гнили. Фу! Да как же здесь воняет-то, как будто и вправду кто сдох.
Многоголосый хор ударил по мозгам, и мне захотелось прикрыть уши. Звякнули кандалы.
Почему темно? А, у меня же глаза закрыты.
Весь разум зашелестел противным смехом.
— Вашу… псину… — прохрипел я.
Я попытался распахнуть глаза, но это было трудно, как будто ещё чьё-то усилие мешало. Кое-как я раскрыл один глаз, и это вызвало новую бурю негодования:
Сюда едва проникал свет. Каменные стены. Грязный пол, усыпанный трухлявой соломой. Перевёрнутые плошки, рядом с которыми то ли высохшая еда, то ли… Запах всё равно одинаков.
Невысокий каменный потолок, где поблёскивала десять раз сгнившая паутина. Мои ноги, высохшие и тонкие, в каких-то ранах, похожих на проказные. Закованы в кандалы…
Кое-как я задрал голову, и опять мне кто-то мешал.
Мои руки сверху, тоже в кандалах, и ржавые цепи тянутся вверх, к штырьку в каменной кладке.
— Кто здесь? — прохрипел я.
Я попытался вспомнить, что произошло. Но в голове словно Пробоина, всю память здорово помяло.
Мы… Мы… Кто мы-то?!