Академия Клементины

Было довольно трудно разглядеть его темные волосы в разваливавшемся месте, где уже давно потухли факелы, и лишь свет от магии жрецов пытался дать дорогу к свободе своим собратьям. Но и те быстро падали под обвалом. Они… и ученики. Но рука Винсента, ощутив свободу, вырвалась из камней, и Ева, уже понимая, где и как лучше копать, с еще большим усилием стала разбирать завал. Слава богам, он был спасен! Только множественные ушибы да кровь с макушки, но взгляд его был ясный. Не без помощи Евы он выбрался из камней и упал перед ней на колени, крепко прижимая сначала её ноги, а потом и её опустившуюся к нему.

— Слава Индре, я думал, что будет поздно! — Но она живая, полна сил, но просто сильно напуганная, и ее руки обнимали Винсента, чему он не мог не нарадоваться. Хотел было что-то еще сказать, но взорвался в сильном приступе кашля — пыль, камни… Потолок рушился уже по всей комнате, и он первый, кто встал и потащил Еву к Роберту. Вот только… Одного человека не хватало! — Генрих!

Вампир замер.

«Ридмус… Йеон… Знаю. Слышал… Слышал… Генрих… Рыжие волосы, подобно огню, подобно надежде… Видел их…»

«Не трогать его!»

«Столько крови… Умирает… Не хочу. Почему должен жить? Нельзя… Не убиваем. Умирает. Не спасти. Лёд… Холод держать, вытащить — смерть. Все равно умрет».

«Нельзя! Он должен жить! Он наша надежда!»

Два голоса в голове вампира боролись за тело, в то время как Генрих действительно умирал. Видел ли сам мальчик или нет, но на какой-то миг глаза вампира потеряли тот огонь красного, что показывали в нём зверя, настоящее чудовище. Когтистая рука медленно поднялась на уровень головы принца, но вместо какого-то доброго, снимающего боль прикосновения, крыло накрыло его голову и сжало. Лапы и когти на второй руке рубили лёд, что пленил Генриха, но лучше бы этого не происходило — чем меньше льда, тем сильнее нависал над полом Генрих. Тем больнее ему было от того, что его держали над землей за голову. Кровь водопадом полилась из его тела; из дыр, что некогда льдины держали его хоть в каком-то сознании. Чувствовал ли он боль? Чувствовал ли он дыхание смерти? Казалось, был лишь жалкой тряпичной куклой. Мертвой куклой…

«Спасти…»

Вампир отбросил принца к стене, будто перед ним был настоящий враг. Он рванул к нему, как к врагу, наклонился, распахнув пасть, будто намереваясь исполнить злое обещание — вырвать лицо. И ведь так и сделал.

Схватив зубами плечо Генриха, не зная пощады, не умея делать добро и снимать боль, вампир вонзил свои зубы в него, пуская новые восемь струй крови из каждой образовавшиеся раны. Но… То, что творилось дальше, мог почувствовать даже Роберт за обвалом на другой стороне комнаты. Вся черная сущность ребёнка ночи, сама ночь и все, что она скрывала, скопилась в одном месте большим черным сгустком энергии в зубах вампира. И это нечто, то, от чего самому Генриху становилось плохо; что он — единственный из всех учеников — чувствовал и боялся, сейчас входило внутрь него, пронизывало до самых костей, выискивало укромное место в сердце и поселялось в нём.

Черная дымка, коей являлся сам Ридмус, закрывала смертельные раны на теле принца и не позволяла крови более вытекать из столь юного тела.

С одной стороны Генриху становилось лучше, потому что в его тело возвращались силы и жизнь. Но тьма, что теперь поселилась глубоко в нем, приносила с собой боль. Невыносимую, нестерпимую. Это не было частью его, он отрицал эту силу, что стремилась стать частью него, чтобы спасти. Генрих корчился от боли, кричал, молил прекратить. Смерть ему сейчас казалась избавлением.

Эти страшные вопли не оставили равнодушными друзей. Ева взялась чистить завал, отделивший их от Генриха, и даже Роб перестал уговаривать их бежать из этого страшного места. Ева работала на износ, все ещё не восстановилась после сонного порошка. Но те крики… Она просила Йеона помочь, а не убивать!

Позади них раздались новые крики, топот нескольких пар ног. Если это новый враг, даже Роберт отказывался верить, что боги могли послать им такие испытания. Но он увидел богиню. Айка стремительно бежала к ним, ее белоснежные волосы развевались на бегу, а позади… Позади шли учителя. Знаменитый Элиас Симонс, не проигравший ни одну битву, и конечно же директор Магисса Нилан. Они спасены!

— Роберт! — в первую очередь Айка бросилась к тому, кого видела, кто был ближе к ней. Он выглядел не очень. Да, на его голову в дверном проеме не падали камни, до него не добрались жрецы, но он изнашивал себя молитвами, покрылся испаренами и был бледен! — Сейчас, подожди!

Начертив в воздухе знак силы, она несильно ударила ладонью в тело Роба, впечатывая этот знак, что должен был хоть немного, но восстановить потерянную энергию, пусть в незначительном количестве.

— Йеон! — Конечно, Магисса, оббежав учеников, увидела чудище за стеной завала, но она была уверена в том, кто именно скрывался в этой сущности, потому что обычным вампирам вход в замок с того момента был воспрещён магией, и только он — маг магов всего города, был способен обойти эту защиту! — Йеон, отпусти мальчика!

Но чудище не слышало её. Он продолжал делиться неугодной Генриху энергией, силой, пока тот бил, умолял, кричал, но никак не мог выбраться их пасти зверя. И неизвестно, сколько бы черноты вампир поселил бы в сердце мальчика, если бы не дикая боль в собственном теле. Он обернулся на источник светлых слов и увидел, как не магичка, но заклинательница. Читала молитву для изгнания вампира.

От боли и от потерянных сил ему ничего не оставалось, как превратиться как пытаться выбраться из комнаты. Подойти ближе к светлым словам он не мог, а просто бился в стены, пытаясь их разрушить, но тем самым лишь заваливал камнями себя. Взлетел бы, но крылья были разодраны.

К тому моменту Ева и подоспевший Винсент схватили Генриха и оттащили от нового эпицентра обвала, и как же вовремя они это сделали! Этаж за этажом рушились вниз, и убийственная куча камней свалилась на трепыхающегося в своей западне вампира, погребая его намертво в катакомбах, куда ему изначально был закрыт вход.

Было ли Еве его жаль? Где-то в глубине души, возможно, но любые чувства к Йеону перекрывал всепоглощающий страх перед его вампирской сущностью. Они с Винсентом спешили оттащить Генриха как можно дальше. На сегодня с них всех хватит битв, жрецов и чудищ.

Силами молитв светлых жрецов темная магия отступала из этого места. Ритуал так и не был завершён, и Тали осталась без возможности явить себя миру. Еве не суждено было стать сосудом темной богини.

— Вытащите ее из меня, — молил Генрих, но никто не понимал, о чем он говорил. Все решили, что это бред из-за агонии. Схватив Еву за руку и ещё раз попросив что-то вытащить, он потерял сознание.

— Что, что вытащить? — пытаясь перекричать шум и ор Генриха, Винсент хотел было приподнять друга на руки, и только сейчас заметил дыру в его теле, когда они были в мнимий безопасности. Он его тут же опустил, но его отодвинула Нилан и приказала одному из учителей срочно отнести Генриха в лазарет. Да и остальных детей отсюда тоже стоило немедленно убрать.

— Элиас, поможешь мне осмотреть место с остальными. — Но сама директор и многие другие учителя остались на месте.

***

Этот кошмар продлился до самой ночи. Взрослые ещё долго не выходили из катакомб, и что они там делали — не ясно. Известно лишь то, что из всех учеников, кто там был, чудом выжили лишь двое, но и те боролись за жизнь в лазарете. Большенство вытащили настолько изуродованными, что было невозможно тела даже просто опознать.

Тело Генриха лишь к ночу с неохотой стало воспринимать вражескую черную материю, пока в нем самом пытались восполнит потерянную кровь. Но до того момента он испытывал боль, которую никто и никогда не сможет прочувствовать; которая не снималась ни лекарствами, ни магией, ни даже усыплением.

Произошедшее об этом быстро распространилось по школе (за счет обвала), и дети, пользуясь отсутствием директора, убежали в город, где ждали, когда их заберут родители. Ещё не скоро школа очистится от этого позора. От названия «Школа, где умирают ученики». Декан Кир проводил расследование и выяснял, что же творилось в недрах, где более пятиста лет назад вызывали богиню Тали на помощь в войнах. Магисса и Элиас проводили осмотр тел, которые смогли достать, но с ужасом поняли, что все равно некоторых учеников не хватало, зато были найдены скелеты и части тел детей — жертвенные атрибуты. Их уже не опознаешь и даже не сможешь в должном виде передать родителям.