Любовь солдата

Алиша повернулась спиной к памятникам и пошла к школе.

Олла заставляла ее учиться до глубокой ночи. Утром ее избивали на тренировках, иногда до обидного радуясь: «ура, мои раны прошли, я снова обретаю силу. Мой удар с каждым днем все лучше!», – а она лишь сплевывала кровь и залечивала ссадины и синяки.

Иногда Алише казалось, что на ней не осталось живого места. Бывало, она отсыпалась, как раненый зверь, и выходила из своей комнаты озлобленная и угрюмая. Ее встречал Алек, начиналась разминка, а потом все снова переходило в ожесточенный бой. Сперва девушка жаждала лишь одного – не быть побитой. Она научилась мастерски уворачиваться, иногда заставляла бегать за собой, делая легкие выпады и ведя дистанционные атаки. Но этот период быстро прошел: Алиша стала нападать.

Она осваивала мастерство атаки данов – удар ладонью, заряженной энергией, которой можно потом управлять в биополе противника. Это было нелегко, многие даны без труда выплевывали ее энергию или растворяли в собственном поле. А потом подсаживали ей свою, и Алиша ощущала то физическую боль, то неожиданную вялость и слабость, то детскую обиду или сковывающий тело страх. Благодаря гибкой психике ей удавалось справиться с большинством подобных эмоций, но не сразу и не всегда. А противники нападали, владея многими другими приемами атаки, в том числе и в ближнем бою. Дважды ей ломали нос – и она научилась вправлять его. Один вывих руки стоил ей недельного лечения, и то потом пришлось возобновлять тренировки с малого. Затем ее куратор натравил на нее собак – сразу несколько. Она хотела отпугнуть их энергетически, но псы уже настигли ее, и пришлось отбиваться, как от любых других противников. Тогда она впервые удержалась на стене – стояла так минуты две, пытаясь залечить укусы и прийти в себя. Потом собрала энергию в одной точке и разом выплеснула на псов – те заскулили и отбежали, поджав хвосты. Но ненадолго. Пришлось повторить трюк, уже стоя на земле. И Алиша сама зарычала и залаяла на псов, высвободив скопившиеся эмоции. Те отступили в вольер. Куратор кивнул.

Иногда по вечерам Алиша не шла заниматься к Олле, а спускалась украдкой в подвал, темный и противный, и избивала старый, свернутый матрас, невесть кем и когда туда принесенный. Потом садилась на него и думала: «какой же злой я стала, сколько же во мне ненависти?!». Но где-то в глубине своего существа она была довольна этим.

9

Через несколько месяцев ее вызвали помогать в больницу. Там Алиша встретила весну: жесткие тренировки прекратились, на их место пришли расслабленные бои с восстанавливающимися мастерами и данами. Да и отчеты убару больше писать не требовалось. А от воинов девушка узнавала последние новости с фронта.

– Мы давно держим повстанцев в кольце, но выкурить их совсем не просто. Они как будто чувствуют, где мы готовимся атаковать, и устраивают засады, – сетовал раненый мастер по имени Курава.

– Как же так, полгода не можете выбить? А массированная атака? – удивлялась Алиша.

– Это все старик Улузир, правитель Го. Он не дает нам возможности атаковать всем вместе. Вбил себе, что против точечных засад нужны точечные атаки. Вот мы и идем отряд на отряд, как в уличной драке!

– И убару позволяет такую глупую тактику?

– Нет, она нас посылает лишь как подкрепление. Гоанцы впутаются, а мы разгребай потом. На месте боя всегда неразбериха, и кто-то иногда попадается. Вот и мне не повезло… – вздыхал Курава.

У него были длинные черные волосы, собранные в хвост, узкие глаза и внимательный, хоть и усталый взгляд. Алише с ним было как-то особенно легко. В характере Куравы удивительным образом сочетались сосредоточенность воина и умение открыто проявлять эмоции, даже если это выглядело несколько комично. К Алише он относился очень благосклонно, девушке льстило его внимание. К тому же, Курава уже год как получил второй ранг, очень высокое звание для сравнительно юного возраста, ведь воину не было еще тридцати. Его называли Неуловимым Мечником – он и вправду превосходно орудовал режущими лучами, совмещая свои атаки с метанием кинжалов и металлических игл.

– Ее саму раздражает такая политика, но она вынуждена подчиняться, – продолжал Курава. – Ничего не поделаешь, рано или поздно они выдохнутся.

– Интересно, что сейчас в Осколе? – задумчиво произнесла Алиша.

– Ты там училась, не так ли? Говорят, город стал главным постом повстанцев во главе с «Тенью». Они ввели там свои порядки. По большому счету, мы более или менее контролируем территорию до пригородов Оскола, но иногда одиночным врагам удается выскользнуть, поэтому во всей области неспокойно.

Две недели Курава исправно лечился в госпитале, потом возобновил тренировки. Алиша вызвалась ему ассистировать. Она давно поняла выгоду от своего положения – постоянно сражаясь с разными воинами, пускай даже и ослабленными после ранений, она приобретала разнообразный и крайне ценный опыт.

Обычно день девушки начинался с шести утра, но иногда она дежурила по ночам и не ложилась вовсе. Не спать целые сутки стало для нее довольно привычным явлением. Она встречала тяжелораненых, готовила их к операции вместе с другими медицинскими сестрами, делала перевязки, следила за удовлетворением основных нужд. Вид крови, испражнений, открытых ран или гноя давно перестал вызывать в ней отвращение. Она всегда мечтала стать врачом, и теперь могла даже остановить кровь силой мысли. День за днем Алиша все больше оттачивала свои навыки.

Как-то раз выздоравливающий Курава пригласил ее в больничное кафе, выпить зеленого чая. Девушка кокетливо согласилась.

– Как ты попала к нам? – спросил мастер. – Конечно, я слышал кое-что, но хочется знать из первых уст.

И Алиша рассказала ему свою историю. Да так разоткровенничалась, что поделилась и своими чувствами от прошлой, обыденной жизни, рассказала о назойливости Риккерта, об отсутствии друзей.

– Значит, ты решила кардинально изменить свою жизнь и использовала случай с агнирскими мастерами? Ловко! – засмеялся Курава.

– Ты не считаешь это самоуверенным или глупым? – спросила Алиша.

– Ты пошла своим путем, несмотря ни на что. Это достойно уважения. Убару не зря тебя приметила, – серьезно ответил воин.

– Разве? – удивленно приподняла брови девушка. – Она, конечно, очень мудра, но я не чувствую себя какой-то особенной…

– Да брось ты. Все особенные себя такими не чувствуют. Но простой девушке сперва перебраться из горной деревушки в огромный город, а потом и вовсе записаться в даны – большое дело! Ты редкий случай, Алирия, тот самый самоцвет, который у Яни-тэм на особом счету!

Алиша покачала головой.

– Спасибо, конечно, за такие слова, но я трезво смотрю на вещи. Я пришла невесть откуда и приступила к тренировкам в девятнадцать, в то время как у вас этим вещам учат лет с трех. Из меня выйдет разве что средний дан, который внесет небольшую лепту в общее дело.

– Даже небольшая лепта очень важна, – безапелляционно произнес Курава. И больше они эту тему не затрагивали.

Курава и впрямь великолепно владел лучами. Он не просто фехтовал, но управлял ими силой мысли. Это была его индивидуальная особенность. Конечно, многие умели затачивать луч или даже удлинять его на несколько сантиметров, но Курава буквально лепил из него, как из пластилина. Более того, он сражался сразу двумя лучами! Он заставлял их изгибаться, идти рябью, прерываться и вилять, сбивая противника с толку и между делом поливая его градом метательного оружия. Для Алиши это был совершенно иной уровень. Да, она тренировалась с самим Скроу, но тот опустился до ее уровня тогда еще начинающего ученика. А Курава дрался, ориентируясь на свои заживающие раны, а не на ее мастерство. И Алише приходилось порой нелегко.

– Не сильно я тебя? За этот синяк я оплачиваю ужин! – виновато воскликнул Курава, заехав ей ботинком в висок. У Алиши перед глазами все плыло.