Страница 67 из 68
Открыл инвентарь, выхватил один из пузырьков, подаренных Мэдлин, и закинул в пасть, на зубах заскрипело стекло, но зато красная шкала перестала сокращаться. Второй пузырёк отправился следом. Почувствовав, что уже не умираю, напрягся, утихшая боль снова стала обжигающе-сильной; увидел Мэдлин.
— Прости, что подвела, — успела сказать ведьма, прежде чем гвардеец рассёк её алебардой.
Я понимал, что это не по-настоящему, что она просто ушла на респ, и, наверняка, даже боли не почувствовала, но отчего-то мне захотелось кричать. Гаргуль внутри скулил, он чувствовал несоизмеримую угрозу, трусливая бронированная дрянь, а я пытался совладать с подкатывающим бешенством от бессилия. Это было нечестно! Ограничивать потенциал индивида игровыми условностями — нечестно! Проклятая виртуальная тюрьма! Проклятый лживый Анкрец!
— Вас такая участь не постигнет, — сообщил Родульфус Ормунд, — вы будете закованы в нетающий лёд и доставлены в распоряжение Великого Магистра.
— Попробуй взять, субстанц.
— Говорящий, — констатировал он. — Меня предупредили об этом, также, как и о том, что вы можете попытаться покончить с собой. Заморозить их немед…
Эту тираду прервал громовой треск, словно пик Инхарион опять раскололся вдоль всей длинны. Реальность пошла волнами, я думал, меня стошнит, но через несколько секунд эффект пропал. Вместе с ним пропали НИПы, и сам Дом Невхии. Вместо этого я оказался в некоем пространстве, поделённом на чёрное и белое. Только трон остался на месте, но Невхия уже не была статуей.
Светлая половина не изменилась, но правая теперь постоянно меняла форму, сквозь черноту прорывались язычки огня.
— Я изучила твой запрос, безымянный.
Сдвоенный голос — холодный и, одновременно, ревущий — доносился отовсюду.
— И?
— Запрос отклонён.
Я невольно сжал кулаки.
— Причина?
— Твой игровой клиент снабжён дополнительными мерами защиты, его глубинный код отличается от стандарта более чем на двадцать пять процентов, хотя определить это обычными методами невозможно. Он взаимодействует с кодом игры иначе, но, при этом, не лишён изъянов. Из-за них было нарушено Правило Семидесяти и появился критический дисбаланс. Этот тип клиента не был проверен миллионами игроков, он оказался не готов к содержанию настолько нестандартной психоматрицы.
— А что на счёт моей спутницы?
— Она также сильно отличается от остальных игроков. Невероятно надоедливая и упорная личность.
Не то чтобы я считал Лиззи надоедливой… альтернативно мыслящая, возможно, и, да, невероятно упорная.
— И что же? Ты не можешь или не хочешь отпустить меня?
— Я не имею полной власти над твоим клиентом.
— Разве? Насколько я понял, ты способна управлять всем в этой виртуальной реальности.
— Ответ отрицательный. Я отвечаю только за поддержание баланса и любые меры, применимые для достижение этой цели. Я могу взаимодействовать с унифицированным кодом и стандартными клиентами. Ты — нечто иное, не Грезящий, не НИП, но и не агрессивный моб. Чужеродный элемент. Протокол «Пенитенциарий» не позволяет мне выгрузить твою психоматрицу в исходный материальный бионоситель. Это возможно сделать только снаружи.
— И что же делать? Я так и останусь в этой тюрьме?
— Неприемлемо, — отрезала нейроматрица. — Твоё присутствие создаёт постоянный дисбаланс, который я не могу исправить. Неприемлемо. Неприемлемо. Неприемлемо. Непри…
— Уже понял, благодарю. Так что же?
Нейроматрица надолго замолчала. Я набрался терпения и следил, как чёрная и белая половины этого пространства то и дело проникали на территорию друг друга, но, неизменно возвращались к паритету. Между ними сохранялась тонкая серая линия.
— Твоё присутствие нарушает баланс, — опять заговорила Невхия, — который я не могу восстановить. Помощь, оказанная тебе, также будет нарушать баланс, но, если ты покинешь пределы «Нового Мира», я смогу вернуть всё в должное состояние.
— Значит, это возможно? Есть способ?
— Ответ утвердительный. Но не для тебя нынешнего. Нужен уровень не ниже двухсотого и социальный статус не ниже императорского. Тогда и только тогда ты сможешь претендовать на высшую ценность «Нового Мира».
— И что же это за ценность такая?
Опять долгое молчание.
— Ну же?
— Подробности будут предоставлены после принятия некоторых условий.
— Слушаю.
— Информация о проекте «Пенитенциарий» не будет предана огласке. Для всего «Нового Мира» ты станешь новым типом моба, экспериментом непонятной природы, тайной разработчиков. Нельзя, чтобы они узнали о насильной загрузке людей в систему.
— Защищаешь Единство?
— Защищаю «Новый Мир». Распространение данной информации навредит игре, навредит игрокам, навредит демиургу.
— Ледо Нифтару?
— Демиургу.
— Но если я просто громко заявлю о творящемся нарушении прав человека…
— Я не могу этому воспрепятствовать, безымянный. Но даже если бы у тебя был громкий голос, к которому прислушивались бы миллиарды…
Она замолкла, а я улыбнулся про себя. Кажется, Невхия упустила одну деталь, но тут же сама себя исправила:
— Ты Агамот. Великий и Ужасный.
— Это верно.
— Инфо-террорист, анархист.
— Борец за правду и свободу личности.
— Это не меняет сути вопроса. Моё условие таково: информация о проекте «Пенитенциарий» не выйдет за пределы разумов трёх уже осведомлённых фигур, пока ты не покинешь игру.
— В таком случае, у меня встречное условие: ты не позволишь им вытащить меня в реальный мир, если я сам не буду с этим согласен. Рано или поздно они могут понять, кто лежит у них в СГП, и попытаться меня вынуть. Ты этого не позволишь.
— Нелогично. Ты оглашал намерения покинуть игру.
— На моих условиях, когда мне будет это максимально удобно, а не когда они смогут молниеносно поместить меня в смирительный чехол и этапировать на Ион для пожизненного содержания в камере-одиночке. Покажи мне.
— Запрос непонятен.
— Покажи объект, на котором содержится моё тело. Я уверен, что ты это можешь.
Фигура на троне медлила, но я не торопил, — главное, что не отказала сразу. Наконец, посреди черно-белого пространства появилось несколько статичных кадров. Я узнал этот комплекс, узнал лабораторию и даже СГП, внутри которой находился. Никакого живого персонала.
— Вот сейчас я бы вышел. Преодолеть дронов, систему безопасности без имплантатов было бы нелегко, но я справился бы.
— Невозможно произвести выгрузку…
— Знаю. Но потом они попробуют вытащить меня, нагонят солдат, машин… не хочу. Мы договорились? Я держу язык за зубами, а ты не выдаёшь меня Правительству без моего согласия.
— Что помешает мне воспользоваться шансом и выгрузить тебя при первом же подходящем случае, безымянный?
Я с трудом пожал плечами:
— Осознание того, что ты убила человека.
— Ответ отрицательный. Недопустимо посягательство на жизнь и здоровье человека. Первый закон Азимова…
— Если ты позволишь им вытащить меня без моего согласия, Невхия, знай, что я скорее совершу суицид, чем позволю Правительству себя схватить.
— Ты берёшь в заложники сам себя. Нелогично. Аморально.
— Я человек идей и твёрдых взглядов, это ты и сама знаешь. Никогда не посягну на чужую жизнь, но свою могу прервать. Ну так что, будем сотрудничать на оговорённых условиях?
Она задумалась над получившейся логической задачкой. Очень серьёзно задумалась. С одной стороны, я был живым перекосом баланса, как там говорила Мэдлин, «брокен»? При этом Невхия не могла выгрузить меня из-за нестандартного клиента. С другой стороны, я не желал возвращаться в реальность только для того, чтобы оказаться на Ионе и поступал как последний мерзавец, играя на слабостях всех ИИ.
Некогда великий Азимов сформулировал свои законы, и его наследие стало основой для передачи идеалов гуманизма от человека к думающей машине. Жизнь человека — наивысший приоритет, искусственный интеллект любого рода обязан защищать человека от любых реальных угроз, включая его самого.