Страница 18 из 68
— А может… а может… Может, дело в твоём проклятье! — выпалил копейщик.
Повисла тишина, которую нарушил только громкий каркающий звук.
— Продолжай, — позволила Мэдди эльфу, который, казалось, сам испугался своих слов. — Не бойся.
— Я не боюсь! — заявил он фальшиво. — Все знают, что на тебе проклятье баньши! Все, кто связываются с тобой, терпят неудачи и постоянно отправляются на перерождение!
— И несмотря на это ты умолял помочь твоему отряду в развитии, не так ли?
— Я не умолял…
Эльфа перебил странный голосок:
— Мэдлин, я столько о вас слышал! Я в восхищении! Пожалуйста, помогите, научите! Научите! Помогите!
— Благодарю, дорогой, — обратилась девушка к кому-то. — Киршем, прошу, избавь меня от своей компании. Ты отнимаешь много времени и нарушаешь моё уединение.
— Слишком много думаешь о себе, Мэдди!
— Первое точное наблюдение, — я действительно очень много думаю о себе. Не смею задерживать. А вас, девочки, прошу крепиться, выдерживать этого самодура очень нелегко.
За всё время невидимая мне Мэдди, вернее, Мэдлин, так ни разу и не повысила голос, не потеряла самообладание и не перешла на прямые оскорбления. Она звучала уверенно, красиво и утомлённо. Когда разъярённый копейщик ушёл ни с чем, я захотел взглянуть на неё и рискнул поднять глаза над уровнем подоконника.
За одним из столов сидела и читала книгу девушка лет двадцати пяти, примерно метр шестьдесят роста, и, должен сказать, она сразу же мне понравилась. Мэдлин была совершенно белокожей, вокруг глаз залегли искусно нарисованные тени, пухлые губы и длинные ногти были черны, волосы, — отчасти тоже; она носила каре с идеально ровной чёлкой, но затылок был коротко острижен и выкрашен в красный; волосы с задней части темени, также красные, были длинны и собраны в большой круглый пучок, пронзённый парой спиц. В одежде Мэдлин сохраняла верность выбранному цвету: корсаж с глубоким декольте, поддерживавшим молочно-белую грудь, бриджи и сапоги на высокой платформе, — всё чёрное, приталенное, подчёркивавшее соблазнительные формы. На соседнем стуле висел чёрный плащ-накидка с сиреневой подкладкой и широкополая шляпа с остроконечной тульей; на шляпе красовался кошачий череп и пара длинных чёрных перьев за бэндом.
На столе перед Мэдлин сидела крупная иссиня-чёрная птица, гигантский ворон, если не ошибаюсь, вымерший вид.
В помещение вошёл пятнистый человек-кот с кисточками на ушах и коротким хвостом. Он поставил на стол несколько блюд, заменил пепельницу, — девушка курила сигарету на длинном мундштуке.
— Твой заказ, Мэдлин.
— Благодарю, Лёкс, — ответила та своим ровным глубоким голосом, закрывая книгу, — на счёт денег, скоро я продлю аренду.
— Не к спеху. Мимовольно подслушал, как ты поучала молодёжь. И откуда наглость берётся у этих сопливых?
— Когда больше ничего нет приходится полагаться на неё, — пожала плечами Мэдлин. — Парень сам себе враг, и пока не образумится, ему не помочь. Девочек немного жалко, но не настолько, чтобы я жертвовала своим комфортом.
Внезапно в переулке раздался шум, я присел на все четыре конечности, напрягся. Со стороны мусорного контейнера шла характерная вонь, так что, пока его крышка не откинулась, я не знал, что внутри кто-то был. Наружу выбралось существо, довольно мелкая прямоходящая рептилия с шипами на голове и кожистыми «ушами». Она была одета в разные обноски, на ремне висел ржавый нож. Над головой существа парила плашка: «кобольд, 1 уровень».
Оно как раз вытащило из контейнера покрытый пятнами мешок и взвалило его на плечо, когда боковая дверь «Длинной утки» распахнулась и в переулок вышел человек-кот. Его плашка гласила: «Лёкс, варвар (яростный дикарь) 44 уровня, бистал (тип: рысь) (Грезящий)».
— Как же вы задрали копаться в моём мусоре, мелкие субстанцы! — взревел он, сверкая жёлтыми глазами. — Энтропия! Сейчас я вас на ноги через задницы натяну и в новых сапогах по улицам пойду!
Кобольд взвизгнул и бросился бежать в противоположную от Лёкса сторону, то есть ко мне, и через секунду я был замечен. Рептилия резко остановилась, взвизгнула ещё громче и бросилась обратно.
— Гуль! — кричала она противным голосом. — Гуль в городе!
Человек-кот немедленно забыл про кобольда, его глаза прикипели ко мне, мохнатая рука нырнула в дверной проём и вернулась, сжимая огромный топор. Лицо кота пошло складками, обнажились острые зубы, и я бросился прочь. Позади раздался свирепый рёв.
Когда я выпрыгнул из переулка на торговую аллею, — врезался в проезжавшую мимо тележку. С грохотом на брусчатку посыпались товары, меня окатило чем-то зловонным и липким. Помня о топоре, я бросился бежать дальше, не разбирая дороги, а за спиной нарастали крики, брань, проклятья летели вдогонку. Не представляя, куда именно бегу, я нёсся по улицам, сворачивая наугад, и надеялся, что промчусь мимо случайных свидетелей быстрее, чем они что-либо осознают. Меня едва не растоптал шестиногий агрегат с паровой трубой, затем кто-то выстрелил из бласт-пистолета, едва не перебив туловище пополам. Я нырнул в случайную подворотню, избежал зубов какой-то твари, сидевшей там на цепи, прыгнул в распахнутое окно, услышал чей-то визг, выпрыгнул через другое, оказавшись на соседней улице, пригнулся, проскочив между колёсами допотопной телеги, услышал рык совсем близко, прыгнул изо всех сил, спасаясь от удара, — позади о брусчатку лязгнул топор.
— Стой, субстанц!
Что за бешеный зверь? Он никак не желал отставать, сколько бы я ни петлял!
Сам не заметил, как выскочил на набережную, промчался несколько десятков шагов, распугивая случайных зевак, и прыгнул через металлические перила прямо в воду. Сверху донёсся разочарованный вой, но это было уже не важно, — оказалось, гули не умеют плавать. И даже то, что сам-то я плавать умел, никак не помогало, барахтающееся тело превратилось в слиток железа, а гуль в голове безумно паниковал. Течение оказалось довольно бурным, оно было зажато в высоких каменных берегах и неслось к тёмному зеву. Солнечный день стал ночью, а в следующий миг я понял, что падаю в черноту.
Удар был жёстким, но не смертельным, продолжая барахтаться на грани сознания, я двигался туда, куда стремился поток, пока не коснулся плечом чего-то твёрдого. Схватился тут же, не раздумывая, как за последнюю надежду, подтянулся и наконец-то оказался на суше.
Отдышавшись, глянул на свою шкалу жизни, рядом мигала пиктограмма сотрясения или лёгкой контузии, я всё ещё не разобрался. Боль пульсировала в мышцах и костях, сжимала потроха, цифровое тело болело как настоящее, если не хуже, спасибо, Анкрец, я этого не забуду.
Глубокое дыхание помогло оправиться, всё же гули живучи как… гули. Довольно скоро смог двигаться, но проявилась другая беда, — голод усилился. Этот организм был настроен так, что расходовал питательные вещества с неимоверной скоростью, даром что всё вокруг являлось лишь информацией.
Я оказался в каменном колодце с водопадом. Широкий поток извергался через отверстие под потолком и грохотал внизу. Вода утекала в округлый тоннель с бортиками по краям, как раз на один из них я выбрался и обсыхал теперь. Вероятно, место, куда я попал, являлось архаичной системой стоков, очистных сооружений целого города, — здесь точно будет чем подкрепиться тому, кто неразборчив в еде.
Посмотрел наверх, в принципе, можно было попробовать взобраться, но даже если смогу, то что потом? Меня опять начнут гонять пока не убьют, вот что. С другой стороны зовёт успокаивающая прохладная тьма тоннеля, — куда-то же вода течёт, не так ли? Оттуда пахнет неприятно, однако, мой нос претерпевал и не такое зловонье.
Я отправился на поиски добычи и выхода. Темнота идеально подходила глазам гуля, но главным чувством было всё-таки обоняние. Скоро добрался до пересечения двух тоннелей и заметил мосты из сколоченных досок, перекинутые там и тут. На стенах были выцарапаны непонятные символы, но я даже не попытался их запомнить, желудок урчал слишком громко. Наконец, во мраке показалось движение, я метнулся и пальцы схватили что-то твёрдое, шевелящееся. «Гигантский таракан» — гласила полупрозрачная надпись. И он действительно был гигантским, вырывался изо всех сил, стрекотал.