Страница 14 из 68
— Всё это враки субстанцев! Да и вообще, Латт просто боится зомби, вот и не хочет путешествовать по Великому Погосту пешком. Смотри, сейчас вылезет из могилы гнилая рука и схватит тебя за пятку!
Целительница побледнела, заозиралась, но близ ручьёв не было могил. Только белые кости на дне.
— Сам ты субстанц, — буркнула она.
Поняв, что коллектив им недоволен, копейщик попытался сменить тему:
— Чего такие хмурые, девочки? Бодрее! Сейчас разберёмся с квестом, получим жирную награду, завалимся в бар!
— В бордель ты завалишься, — хмыкнула Комба, — а то мы не знаем, покоритель продажных вершин. А потом опять будешь донимать нашу Латт: «кажется, я что-то подхватил, помоги, умоляю, с таким дебаффом в бой нельзя».
— Лучше бы к оружейнику сходил, — добавила целительница, — сколько можно в старых доспехах болтаться? Они у тебя с седьмого уровня, статы низкие.
— Прекрасные доспехи! Они подчёркивают мою индивидуальность, ты не понимаешь! К тому же, чтобы меня ударить, нужно ещё подобраться ближе чем на длину копья!
— И его нужно поменять. Привязываться к проходному оружию глупо, Кирш, — настаивала Латт. — Хотя бы какое-нибудь особенное раздобыть надо, не говоря уже о легендарке.
— Всё будет! Поверь! Вот сейчас вычистим логово гулей, и…
— Они здесь, — впервые подала голос Белла, — вокруг нас.
— Кто, гули? — не поверил эльф.
— Нет, девочки из борделя. Разумеется, гули.
— Да где?!
— Везде. Ты не слышишь? Я думала, у эльфов развит слух.
Он не ответил, перехватил копьё поудобнее.
— Разве мы не должны сначала найти их логово? — спросила Латт. — Судя по карте…
— Вероятно гули не читают карт, — бросила Белла, вытягивая из поясного футляра снаряд, накладывая его на смычок.
Я поднялся на четвереньки, вдохнул поглубже и завыл во всю глотку, давая команду к наступлению. Отряды под предводительством пятёрок появились из-за деревьев на противоположном берегу ручья и бросились к воде, а с этого берега я повёл два десятка фестрогов. С ветвей за всем пристально следили скейвлинги.
— Откуда их столько?! — прозвучал отчаянный крик эльфа.
Гули окружили четвёрку и стали наступать, воя и рыча. Они явно трусили, но численное превосходство давало какие-то надежды. Эльф заработал копьём, его выпады были точны, а веерные удары отгоняли некрофагов; дебоширка приняла боевую стойку, и первому же бросившемуся гулю, вбила челюсть в череп, затем развернулась на пятке и попутно ударила сразу трёх подвернувшихся гулей ногой. Женщина-полурослик бестолково щёлкала арбалетом, но зато пятнистая Белла тренькала своим огромным смычком куда точнее, снаряды свистели в воздухе и постоянно попадали в цель, — гули падали с воплями.
Вместе с фестрогами я набросился на игроков, копьё тут же проткнуло одного зверя, свистнули два оперённых снаряда, и дебоширка проломила череп четвёртому псу ударом кулака. Она и меня попыталась пнуть, но Ловкость спасла, я уклонился, прыгнул, метя ножами ей в горло, но та вскинула руки и каменные клинки сломались о браслеты. Комба сразу же перешла в атакующую стойку, ударила, кулак прошёл по касательной, задев мой череп, в голове загудело, однако, я смог перехватить второй удар и вцепился в её руку. Изо всех сил пожелал, чтобы дебоширка больше не двигалась, — и она перестала. Парализующее касание сработало!
— Навалитесь! — закричал я с Убеждением. — Не бойтесь, все вместе!
Это приободрило гулей, они обрели потерянную было концентрацию и усилили натиск. Эльф отмахивался уже с трудом, женщина-кошка скакала между скрюченными лапами и щёлкающими челюстями, едва спасаясь, и оба они оберегали полурослика. Я заметил, что, когда коротышка взмахивала руками и в воздухе появлялись узоры из зелёного света, у этих двоих восстанавливалась красная шкала на плашках. Целительница, разбери её энтропия.
Вдруг малютка посмотрела на меня, вскинула одну руку, зажигая круг со сложными световыми узорам. Я зарычал, — два фестрога бросились наперерез атаке… но это оказалась не атака. Манипуляция была направлена не на меня, а на мою жертву; дебоширка, которая доселе стояла, бешено вращая глазами, перевитая вздувшимися от натуги венами, отмерла. Удар коленом пришёлся мне прямо в нос, от боли я ослеп, кровь хлынула в глотку, мир закружился, земля врезалась в тело. Какую-то секунду боялся, что уйду в белёсый дым, а потом всё же вдохнул.
Мой рёв отдавался вибрацией во всём скелете, головная боль обострилась, но я продолжал надрывать связки, указывая на Комбу. Фестроги набросились на неё скопом, полностью подавив паттерны самосохранения. Струсившие гули, пытавшиеся бежать, развернулись и как безумные ринулись на копейщика. Одни нанизывали себя на его оружие, не позволяя сражаться, другие бросались на спину, вцеплялись зубами в загривок, шею, ноги. Целительницу погребли под землисто-серыми телами, и только ловкая кошка продолжала гарцевать, на миллиметр ускользая от смерти.
Она изящно перемахнула через ручей, метнулась к деревьям, закинула оружие за спину и ловко вскарабкалась. Оказавшись на недосягаемой высоте, Белла принялась методично отстреливать остатки стаи. Ярость, которую вызвала во мне её спокойная кошачья морда… эта ярость… Я указал на неё и завыл.
Гули не умели лазать по деревьям, фестроги — тем более, так что её самонадеянность была понятна. Однако же всё это время на ветвях сидели скейвлинги. Ушастые твари с интересом наблюдали за вознёй на земле, наверняка ждали, когда будет чем поживиться и совсем не хотели рисковать собой. Но при этом энциклопедия называла их не иначе как «летучие мыши-гули», а раз так, и раз они уже некоторое время кормились рядом с логовом, то могли считаться частью моей стаи. Пусть подчиняются.
Беспокойно запищав и застрекотав, уродливые летуны расправили крылья и набросились на женщину-кошку. Такого она не ожидала, закричала, стала отмахиваться, достала из ножен кинжал, но через секунду полетела вниз и неудачно упала на спину. Перемазанные кровью гули ринулись к новой добыче, но мой рёв остановил их.
Я поднял с земли половинку сломанного копья, перебрался через ручей и навис над шипящей Беллой. Она хмурила морду, показывала зубы, пыталась дотянуться до выроненного кинжала, махала рукой, на которой сверкали выдвижные когти.
— Ка-ажхетсха-а-а, — выдал я, — штот па-ашло-о не-е тхак?
Её уши стали торчком, рот приоткрылся в изумлении, глаза распахнулись шире.
— Что за шутки?! Кто управляет?!
— Шу-у-утхи-и. Да-а-а. Эт’то-о фс-со шу-утхи.
Потому что не по-настоящему, потому что ложь, иллюзия, и сейчас, я очень легко сделаю то, чего никогда не сделал бы в настоящем мире, — отниму жизнь разумного существа. Собственноручно. Потому что это всё шутки.
— У-у т’бя штот в гхо-о-орле-е заст… застх-ряло-о, кы-ыса-а.
Я ударил, сокращая её красную полосу до нуля, и по телу прокатились две приятные волны.
«Внимание! Примите поздравления! Вы достигли уровня 5!»
«Внимание! Примите поздравления! Вы достигли уровня 6!»
Вот, что ты получаешь, убивая игроков одиннадцатого уровня? Могу войти во вкус.
Но ликования потом. Что там осталось от моей стаи? А, жрут. Собственно, гули остаются гулями, а вокруг много тел. Столкновение с группой не прошло для нас даром, четыре игрока смогли перебить где-то… ох. Полтора десятка гулей и половину фестрогов. Большинство погибли от острых палок, что метала женщина-кошка. Я не поленился, вынул один из снарядов, присмотрелся, — над ним появилась полупрозрачная мерцающая надпись: «стрела для лука; кедр, сталь, перья бурезобника».
Стрелы, значит? А этот смычок, из которых она его пускала? Лук? Я обернулся к телу женщины-кошки, и застал момент, когда оно вдруг изменилось. Шерсть стала серой, морда — невыразительной, доспехи из кожи и металла превратились в какую-то жалко выглядящую ветошь, а красивый смычок с полированными деревянными плечами стал кривой палкой с натянутым шнурком.
— Энтропия.