Страница 24 из 62
Смотрю на нее, потом на шкатулку с драгоценностями.
— О да, мы друг друга поняли… — киваю, громко вздыхая.
С этими словами выбегаю из ее комнаты, даже не прикоснувшись к проклятым драгоценностям. Не хочу марать о них руки.
Ребенка я ни этой фурии, ни ее муженьку рожать не буду!
Пусть Глеб Викторович ни в чем не виноват… Хотя какое там. Виноват! Он же на ней женился, так? А потом, видно, был слишком занят работой, чтобы понять, с каким монстром живет. Но это ведь ответственность мужчины — выбирать мать для будущего ребенка, так? Не моя!
Я согласилась родить ребенка двум отчаявшимся людям, которые очень хотели стать родителями. А не вечно работающему роботу и его жене-монстрилле, которой ребенок не нужен вообще.
Не отдам я им моего Мишку!
Потом прикидываю, сколько же денег за время беременности на меня потратил Глеб Викторович, и становится плохо. А ну как выставит счет? Ведь выставит!
Ну ничего, как-нибудь выкручусь…
Пихаю в рюкзак свои вещи, оставляю все, что Глеб Викторович купил мне вчера. Слава богу, с большинства вещей я еще даже не срезала бирки — будет возможность вернуть.
Тихонько выскальзываю из дома через заднюю дверь.
— Мира! — слышу крик Анжелы из окна второго этажа. — Вернись сейчас же!
Ага, как же, бегу, спотыкаюсь. Пусть сама беременеет и делает с плодом что хочет. А над тем малышом, что внутри меня, я ей издеваться не позволю.
Глава 26. Видный мужчина
Глеб
Оглядываю подчиненных.
Их в конференц-зале собралось больше двадцати человек. Мы сидим за прямоугольным столом и обсуждаем новый проект. Они ловят каждое мое слово, буквально заглядывают в рот. Это чертовски приятно — знать, что тебя слушают.
— Делимся на пары, — говорю, упираясь локтями о стол, — каждый занимается обработкой своей версии решения вопроса. К завтрашнему дню жду первые результаты. Ваша расторопность напрямую скажется на размере премии…
Тут слышу жужжание мобильного в заднем кармане.
Своим подчиненным на брейнстормы* телефоны брать не разрешаю, но я начальник, мне можно. К тому же у меня суррогатная мать беременна, мало ли что может случиться.
— Секунду, — прошу, доставая телефон.
А там сообщение от Анжелы: «Срочно позвони!»
Не понимаю, что у нее может быть такого срочного, тем не менее киваю подчиненным, отпуская их. Минута, и конференц-зал пуст. Набираю номер жены.
— Ты не представляешь, что случилось… — начинает она истерить в трубку.
— Толком объясни, — отвечаю делано спокойным тоном.
Эта женщина может посчитать за трагедию что угодно — от небольшой царапины на бампере ее седана до сломанного каблука. Я уже привык не реагировать. Именно поэтому ей запрещено звонить мне на работу, но она все равно периодически нарушает этот запрет.
— Мира сбежала! — визжит жена в трубку.
— К-как сбежала? — впервые за многие годы мой голос срывается. — Где она?
Внутренности тут же стягивает жгутом волнения, а мозг дуреет от мысли, что Мирослава непонятно где, да еще и с моим ребенком в животе. Как она могла сбежать? Нет, это какое-то недоразумение, она же рациональная девочка.
Жена тем временем продолжает:
— Прикинь, она мне за завтраком заявила, что передумала становиться суррогатной матерью, хочет сделать аборт. Нет, ну ты представляешь? Я ей говорю — какой аборт, у тебя, вообще-то, четырнадцатая неделя, это даже законом запрещено. А она вообще неадекват… Я ей ответила — вот придет Глеб, и мы все втроем поговорим. Скорей всего, она тебя испугалась и деру… Ну чистая клиника!
Пытаюсь вместить слова Анжелы в голову, а они не вмещаются. Никак!
— Ты знаешь, почему она так себя повела? — пытаюсь выспросить. — Что послужило катализатором? Еще вчера все было нормально…
— Так понятно что… — хмыкает в трубку Анжела. — Глеб, ты, может быть, и слепой, но у меня-то глаза на месте. Она планомерно тебя у меня отбивала! Ты с ней такой вежливый, обходительный, вот она и раскатала губу. На шопинг ее свозил, все дела. Наверное, она думала, ты ей сделаешь какое-то непристойное предложение, а ты не сделал. Ты же у меня верный, и брак у нас крепкий. Вот она и взбрыкнула. Ой, как вспомню, строила тут из себя невинную овечку, глазами лупала, вся такая бедная-несчастная…
Ее умозаключения кажутся дикими, в то же время в них есть рациональное зерно. Все-таки я мужчина видный. Может, и правда на меня запала?
— Как давно ее нет? — спрашиваю обеспокоенным голосом.
— Часа два…
— Так какого хрена ты звонишь мне только сейчас?
Не успеваю услышать ее ответ, как телефон жужжит новым сообщением. Отрываю его от уха, ставлю звонок на паузу. И вижу, что пришло оповещение с камеры, которую я установил у Мирославы в коридоре. Смотрю на фото — она, родимая. Вернулась в квартиру.
Снова переключаюсь на звонок:
— Анжела, я ее нашел, не переживай, я со всем разберусь.
Не слушаю дальнейших воплей жены, скидываю звонок. Несусь в кабинет за ключами от машины.
Что ж, ушла она недалеко, это радует. А вообще, это очень умно — сбежать от меня в снятую мной же квартиру… Прямо гениально, чего уж там.
Ну что, малышка Мирослава, ты хотела привлечь мое внимание? Я весь твой. Только вряд ли ты этому обрадуешься…
Все-таки не надо было брать кукушку на роль суррогатной матери.
Брейнсторм* — оперативный метод решения проблемы, при котором участникам обсуждения предлагают высказывать как можно больше вариантов решения, в том числе самых фантастичных.
Глава 27. Кукушка и детдомовец
Глеб
Прежде чем позвонить в дверь квартиры Мирославы, мысленно считаю до пятидесяти, чтобы ненароком не сорваться. Выдыхаю и только после этого нажимаю на звонок.
В глазке мелькает свет.
Мирослава явно меня увидела, но открывать не спешит. Знает, сучка, что спуску ей не дам.
— Откройте, — требую строгим голосом. — Вы не забыли, что у меня есть ключи?
Уже достаю свою связку и наконец слышу шум отпирающейся двери.
— Здравствуйте, — говорит Мирослава, шмыгая носом.
На ней опять та же старая вязаная кофта с почти оторванной пуговицей. Это специально, чтобы меня взбесить?
Наверное, впервые при виде этой девчонки я не чувствую никакого умиления, мне хочется орать на нее матом. Вовсе не из-за злосчастной кофты, между прочим.
Аборт… ага, как же! Спокойно, Глеб, спокойно…
Захожу в квартиру, шагаю прямиком в гостиную.
Мирослава спешит следом, начинает лепетать какие-то странные вещи:
— Я работу найду, я как-нибудь вам все верну. Не сразу, но постепенно… — ее голос дрожит. — Глеб Викторович, я вернулась сюда, потому что мне пока некуда идти. Но я как-то встану на ноги, я упорная. Пожалуйста, не выгоняйте меня пока…
— Мирослава, вы про что вообще? — развожу руками.
Только тут замечаю ее красный нос и припухшие веки. Чем она тут занималась последние полчаса? Умывалась слезами? Очень похоже. Только вот я не тот мужчина, на которого действуют женские слезы.
— Будьте добры, объяснитесь, — говорю ей, складывая руки на груди.
Мирослава сводит ладони в молельном жесте и смотрит на меня виноватым взглядом:
— Я знаю, вы потратили на меня кучу денег, но я приняла твердое решение — для вашей семьи ребенка рожать не буду…
От ее слов меня в буквальном смысле передергивает.
Значит, Анжела не соврала про аборт.
Я, честно говоря, надеялся, что это какое-то недопонимание. Видно, зря. Еле сдерживаюсь, чтобы не затрясти головой, настолько не вяжется у меня ее образ и слова, которые она произносит.
Красноречиво осматриваю ее фигуру, акцентируя внимание на животе:
— Вы не находите, что для таких решений немного поздновато? Вы уже беременны, да к тому же подписали контракт.
И тут она задает гениальный вопрос: