Танкистка

— Надя, а вы знает, что за вашу голову назначена немцами большая награда, и вы объявлены личном врагом Гитлера и Германии?

— Честно говоря нет, но это показывает, что я всё делала правильно и ни о чём не жалею. Пускай противник знает, что ни какой жалости за свои преступления он не получит и я и дальше, по мере своих сил буду давить его, как бешеного зверя и даже после смерти вернусь карать его. Как правильно сказал товарищ Сталин, наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами!

Глава 18

Нечаева заинтересовала вождя, на фоне поражения профессиональных военных, она, попав в окружение, развернулась даже лучше, чем в порядках наших войск. После этого он стал отслеживать её и поэтому не мог пропустить её выступление по радио. Никаких заранее заготовленных речей, только прямой эфир и сейчас он слушал выступление Нечаевой по радио, а вместе с ним в его кабинете находился и Мехлис. Когда прозвучало — «каждый наш боец должен знать, что он не столько сражается за Советскую власть и товарища Сталина лично, а за свои семьи, своих родных и близких, своих друзей и знакомых, за весь свой народ, за их право жить на своей земле и так, как они этого хотят, а не на ставшей вдруг чужой земле и по приказам хозяев.» — то Мехлис произнёс: — Я ей покажу как это сражаться не за Советскую власть и товарища Сталина! Эта оторва вконец распоясалась.

— Лёва, успокойся! Она всё правильно сказала, у нас есть много народа, кто по той или иной причине не любит Советскую власть. Да они нам не вредят, но и не помогают, а так она ясно показала, что отсидеться в стороне у них не получится, или с нами и всем народом, или против нас и всего народа, третьего не дано.

В целом речь Нечаевой Сталину понравилась, в ней она легко и просто раскрыла всю звериную сущность немецкого фашизма, их цели, и показала, что договориться с ними нельзя. Тут или они нас или мы их и борьба будет идти насмерть. Нужно всемерно растиражировать её образ, это ведь советская Жанна д‘Арк. Уже сейчас её популярность в войсках и народе растёт и при любом исходе, выживет она или погибнет, но и так и так она так или иначе мотивирует людей на борьбу с врагом. Да цинично, но тут идёт речь о выживании целой страны и народа, а потому все средства хороши.

Честно говоря, я думал, что мне нагорит после такой речи, всё же это выходило за рамки разрешённой цензуры, но к моему большому удивлению ни передачу не прервали, ни потом мне ничего не было. С радио меня сначала отвезли назад в гостиницу, где я спокойно пообедал в ресторане, а потом политрук предупредил меня, что бы я готовился к отлёту, ночью вылетаем назад, вернее это я вылетаю, а он как раз остаётся. У меня осталось несколько часов свободного времени, и я рванул в ближайший коммерческий магазин, где купил десяток бутылок хорошей водки и коньяка. Знай я заранее зачем меня вызвали на Большую землю, то я прихватил бы с собой список представленных к наградам, но не зная зачем меня вызвали, не рискнул это делать. Вдруг меня вызвали не награждать и хвалить, а дать по шапке и посадить, такое тоже вполне могло быть, и тут я даю списки на награждение. Так наоборот можно было подставить своих людей, а почему это враг народа Нечаева их награждает, а что если это её подельники. Короче, когда в Москве выяснилось, что меня будут награждать, а не карать, я попросил отправить в отряд шифровку, что бы они срочно подготовили списки награждённых. Меня привезут, прыжков с парашютом не предвиделось, высадят, а раненых и списки награждённых заберут. Так и случилось, вечером за мной заехали, я уже был готов и на машине всё тот же политрук меня отвёз назад на аэродром и посадил в самолёт. В этот раз я был отоспавшимся и не спал, хоть уже и наступила ночь. При перелёте через линию фронта нас засекли и пришлось пережить несколько очень неприятных минут, когда нас обстреливали с земли зенитками. Причём вполне неплохо били черти, прямо в самолёт не попали, но пара рваных отверстий прямо перед моим носом в обшивке самолёта появилась. Не знаю, попали нам в моторы или нет, но долетели нормально и звук моторов не менялся, так что думаю пронесло и в них не попало. Сели на том же поле, а там уже всё готово, как только самолёт остановился, я вылез из него и сразу транспортник стали грузить ранеными, так же вручили и планшетку с наградными листами на моих бойцов и командиров. Управились быстро и самолёт снова пошел на взлёт и как я узнал, долетел до своих нормально. А я снова окунулся в свою кухню, во время моего отсутствия ни чего существенного не произошло. Честно говоря я был рад, что вернулся назад, хотя чего скрывать, и поездка в Москву мне понравилась. Всё же всё последнее время я был в напряжении, а когда выяснил, что меня вызвали в столицу не ругать, а награждать, то расслабился и действительно хорошо отдохнул за эти несколько дней мирной жизни. Сейчас же я с радостью обнялся со своими ребятами, хорошо ещё, что за время моего отсутствия ни чего не произошло. За это время и отряд отдохнул, технику в порядок привели, не знаю ещё, как там мой второй батальон, который разбившись на взвода, ушел кошмарить немцев, но надеюсь узнать это в ближайшее время, а пока пора снова придумывать новые подлянки для арийцев.

Это время, Москва, Кремль.

— Добрый день Борис Михайлович, проходите, садитесь.

Сталин любезно указал Шапошникову на место за столом. Как бы то ни было, но самодуром Сталин не был, он всегда уважал профессионалов своего дела, к которым он относил и Шапошникова. Он глубоко его уважал за профессионализм, полковник царской армии Шапошников, весной 1918 года добровольно вступил в Красную армию и принял деятельное участие в Гражданской войне, за что в 1921 году был награждён орденом Красного знамени.

— Какая по вашему мнению сейчас обстановка на фронте?

— Без сомнения тяжелая, но в последнее время на Западном фронте положение слегка выправилось.

— Нечаева?

— Да, она. Нечаева не только нарушила логистику наступающих немцев, но и вынудила их бросить на свою нейтрализацию значительные силы. Это не говоря о том, что она фактически выбила из 2-ой танковой группы один корпус и это грубо говоря всего одним полком. Тот хаос в снабжении и управлении, что она создала, очень сильно притормозил противника. Здесь вопрос только один, как долго она продержится во вражеском тылу. Пока её отряд был относительно небольшим и малоизвестным, противник относился к нему, как к незначительной помехе и выделял для её нейтрализации незначительные силы, которые она могла успешно отбить или уничтожить. Сейчас всё совсем по-другому. После того, как она наглядно показала свою силу, немцы приложат все усилия для уничтожения её отряда. Слишком большой урон она уже нанесла немцам и неизвестно сколько ещё нанесёт, если её не остановить. Пока немцы заняты уничтожением её отряда, напор на наши войска значительно снизится и мы должны этим воспользоваться. Могилёв сдан, Витебск в окружении и тоже со дня надень будет взят противником, не смотря на его проблемы с полком Нечаевой. Следующий на очереди Смоленск и мы должны приложить все усилия, что бы он продержался как можно дольше. После взятия немцами Смоленска у них будет прямой путь на Москву. Я думаю отвести вышедшие из Могилёва войска к Смоленску, пускай они там немного отдохнут, доукомплектуются по возможности и начинают готовить оборону города.

— А Нечаева?

— Пусть терроризирует немцев сколько сможет, и постарается отвлечь на себя, как можно больше сил противника.

— Но её уничтожат в итоге.

— Что поделать товарищ Сталин, у нас всё равно нет другого выхода, если ей повезёт, сможет с остатками своего полка вырваться к своим, если нет, значит такова её судьба. В конце концов она сама это выбрала, когда не стала прорываться к нам после удара по Могилёву. Она ведь вполне могла выйти к своим вместе с прорвавшимися частями, но сама решила остаться в тылу противника.

— Хорошо, так тому и быть, но Борис Михайлович, постарайтесь в случае уничтожения немцами её полка вывезти её саму к нам. У нас так мало действительно умелых командиров, что следует их по возможности беречь.