Сквозь тени прошлого

Захария всё ещё принимал душ, а она уже практически собралась, только вот правый глаз был подведён чуть больше левого. Габриэлла про себя выругалась и взяла в руки кисточку. Через несколько минут дверь в ванную комнату отворилась и оттуда неспешно, в клубах пара, вышел Захария. Смокинг давно покинул пределы гардеробной и ожидал хозяина на видном месте в спальне, а Габриэлла, закончив свои манипуляции, замерла, ожидая его реакции. Захария небрежно осмотрелся и потянулся к брюкам, потом резко замер и снова повернулся к застывшей у туалетного столика женщине.

Его взгляд внимательно прошёлся по её фигуре особо задержавшись на плотно скованной лифом платья, но от этого ещё более соблазнительной, груди и медленно поднялся к лицу. Волосы блестящим чёрным шёлком лежали на плечах, глаза сияли, а губы чуть изогнулись в полуулыбке. Габриэлла знала, что красива, и знала, что нравится ему. И это было до дрожи приятно. Захария молча смотрел на неё, а потом его глаза, ярко вспыхнув, наполнились тем самым страстным и необузданным желанием. Желанием обладать.

— Нет, Зак! Я уже оделась! — воскликнула Габриэлла, шутливо выставив перед собой руки. — И времени практически не осталось.

— Нам не понадобится много времени, — преодолев разделявшее их расстояние, ответил он, прижимая к себе пытавшуюся вырваться Габриэллу. Потом приподнял её за талию и аккуратно посадил на столик. Захария зубами потянул за бретельку, позволяя ей кокетливо соскользнуть с плеча, и начал целовать ключицы, медленно подбираясь к выступавшим холмикам груди.

Мелодия на его мобильном громко и надрывно заполнила спальню, заставляя их оторваться друг от друга. Габриэлла шлёпнула его по рукам и, приняв вызов, поднесла телефон к уху Захарии.

— У нас действительно нет времени, — отключившись, обречённо произнёс он. Поцеловав Габриэллу в плечо, Захария поправил бретельку и нехотя начал одеваться. — Теперь, на протяжении всего вечера, — в процессе разглагольствовал он, — я буду думать только о том, как сниму с тебя это платье, и мне будет жутко неудобно от желания… увидеть тебя обнажённой в моей постели.

Габриэлла немного покраснела от его недвусмысленного замечания. Ведь если ему действительно станет неудобно от желания, то это будет очень заметно. Представив эту картину, она покраснела ещё больше.

— У меня тоже есть для тебя подарок. — Полностью одевшись, Захария достал из чёрной кожаной сумки с документами продолговатый футляр.

— Это реверанс галстуку? — нервно засмеявшись, спросила она.

Он открыл коробочку и взял Габриэллу за руку. Она опустила глаза на содержимое и, резко вырвав руку, спрятала её за спиной.

— Браслет, который ты делал для Лауры?

— С чего ты взяла, что я делал его для неё? — удивлённо вскинув брови, поинтересовался Захария.

— Я прекрасно помню ту ночь, когда набрела на твою мастерскую. Ты сказал, что это подарок для неё.

— Я сказал, что это подарок, и что мы с этой женщиной ещё не так близки, чтобы обмениваться кольцами, но я не помню, чтобы называл определённое имя. — Он даже задумался. — Нет, точно не называл. Я делал его для тебя.

— Для меня? Тогда, когда мы едва были знакомы! — Габриэлла фыркнула и закатила глаза, демонстрируя полное неверие его словам.

— Той ночью я был с Лаурой, а думал только о тебе. Не хотел думать, но не мог остановиться. — Захария взял в руки браслет и провёл пальцами по сияющим камням. — Именно такой я чувствую тебя. Ведь это не абсолютно совершенная дорогая безделушка. Он сложный, его форма не идеальна, а исполнение может показаться нелогичным, но невероятно притягательным.

— Ты сейчас говоришь про браслет или про меня? Если про меня, то я не уверена, что это комплимент.

— Я схожу по тебе с ума, разве это тебе ничего не говорит?

Габриэлла улыбнулась и ещё раз посмотрела на украшение. Браслет практически в точности соответствовал рисунку, который она увидела в мастерской. Необычный, красивый и дорогой. Очень дорогой.

— Потрясающая вещь, — искренне начала она, — а у тебя действительно много талантов, но я не могу его принять. Такие подарки, наверное, должны что-то значить и, если он напоминает тебе меня, пусть лучше останется у тебя.

— Я не хочу, чтобы он пылился в футляре, я хочу видеть его на твоей руке. — Захария приподнял её подбородок и заглянул в глаза. — Почему с тобой иногда бывает так сложно?

— Не знаю, может, мы слишком разные, чтобы нам всегда было легко друг с другом?

— Я люблю сложности, — застегнув браслет на её руке, заявил Захария.

***

Когда швейцар распахнул перед ними двери «Мартис», аукцион должен был вот-вот начаться, но атмосфера, царившая в холле, была приветливой и неторопливой. Длинноногие девушки с порога встречали гостей, ослепительно улыбались и предлагали подняться на второй этаж: выпить шампанского, получить табличку для торгов и каталоги.

Сегодня здесь был аншлаг. Габриэлла была удивлена таким количеством желающих поучаствовать в благотворительном аукционе. Ведь очевидно, что эксклюзивных лотов будет представлено немного, так как вряд ли «Мартис» решит без какой-либо прибыли для себя расстаться с уникальными и дорогостоящими предметами искусства. На что Захария шепнул, что кое с чем всё-таки придётся распрощаться, и несколько полотен знаменитых импрессионистов благополучно осядут в частных коллекциях финансово-обеспеченных гостей.

— Щедро, — прокомментировала она и осмотрела зал. Рядом с представительными мужчинами в смокингах и дамами в нарядах от кутюр, на удивление, были и обычные люди в повседневной одежде. Как объяснил Захария, аукционы «Мартис» по большей части бесплатные и открытые. Любой, предъявив документы, мог принять участие или просто посмотреть на торги. Хотя на мероприятия с таким каталогом обычно приходили только платёжеспособные клиенты и требовались пригласительные. Но если оставались билеты, то и зевак пускали, чтобы они могли полюбоваться предметами искусства перед тем, как те перейдут в частные руки.

— Мистер Денвер! — К ним спешил невысокий плотный мужчина с широкими залысинами на голове и безумным взглядом чокнутого профессора. — Мы вас так ждали! — Казалось, он совершенно не замечает притихшую от его напора Габриэллу. — Возникли некоторые вопросы…

— Честер, — остановил поток слов Захария, — для начала поприветствуй мою леди.

— Мэм, прошу прощения. Добрый вечер, — учтиво проговорил он и снова обратил горящий взгляд на своего босса.

Захария дал знак высокой блондинке в элегантном брючном костюме и повернулся к Габриэлле.

— Это распорядитель аукциона, она проводит тебя. Я ведь никогда не сижу в зале во время торгов, — буднично проинформировал он и, скользнув губами по тыльной стороне ладони Габриэллы, передал её в руки подоспевшей женщины.

— Добрый вечер, мисс! Пройдёмте, — с улыбкой поприветствовала та и повела её к лифту.

Гости неспешно рассаживались, громко переговаривались и листали каталог. Габриэллу усадили в самом центре, напротив кафедры ведущего и, вручив буклет, пожелали приятного вечера. Захария сказал ей, что нечасто присутствует на проводимых «Мартис» аукционах, но этот обязывал. Она догадывалась, что вряд ли он будет сидеть в зале, поэтому надеялась отправиться с ним. Габриэлла мечтала попасть в святая святых знаменитого аукционного дома, туда, куда имеют допуск только сотрудники. Говорят, женщина может попросить мужчину о чём угодно, главное — правильно улучить момент, но она даже опомниться не успела, как Захария сплавил её.

«Постель постелью, а дела делами», — кисло подумала Габриэлла и услышала приятный и уверенный голос ведущего. Зал, как по мгновению волшебной палочки, замер. Аукцион начался.

Через полчаса она уже и забыла, что не планировала сидеть в зале, настолько захватывающим было развернувшееся на площадке действо. Ведущий напоминал талантливого дирижёра, только вместо палочки в его руках был молоток, которым он звонко ударял о кафедру, завершая сделку. Он виртуозно играл на слабостях собравшихся гостей: любви к искусству, щедро приправленной тщеславием и инстинктом победителя, которым обладали все успешные люди. Иногда шутил, взвинчивая до предела ставки и накаляя страсти.