Страница 10 из 19
Пока я зависаю в резко нахлынувшей рефлексии, Стелла теряет ко мне интерес и, на ходу доставая из сумки сигареты, удаляется.
Сегодня. В шесть часов. В парке, у памятника Пушкину.
Надо будет помыть кроссы и надеть чистые носки. Она, конечно, вся из себя краля, но, кто знает, может мне чего и перепадет?
Глава 11
Ася
– Как дела в колледже? – интересуется мама, переводя на меня взгляд.
Виктора, моего отчима, о новостях на работе она уже расспросила. Дашку, мою младшую сестренку, о школьных успехах тоже. Теперь настала моя очередь отвечать на мамины вопросы. Желательно максимально конкретно и содержательно, а не то она начнет сердиться. Родительница терпеть не может пространных рассуждений ни о чем. Ей надо, чтобы все было точно и по делу.
– Хорошо. Сегодня к нам в группу новенькие перевелись, – рапортую я, наматывая на вилку переваренные спагетти.
– Да? – мама с любопытством изгибает бровь. – И что они из себя представляют?
– Ну… Просто ребята. Два мальчика, – после небольшой паузы отзываюсь я.
На самом деле, конечно, не просто ребята. Про Егора Янковского ничего сказать не могу, мы с ним даже взглядами за весь день ни разу не обменялись. А вот Глеб Бестужев, несомненно, занял особое место в моих мыслях.
Таких, как он, я раньше не встречала. Ну, чтоб и классный, в смысле красавчик со всех ракурсов, и крутой – типа ему море по колено, и благородный. Ведь бороться с несправедливостью – это же благородно, да?
Манера общения Глеба, непринужденные улыбки и то, как он вступился за меня перед Стеллой, – это все так разительно отличается от того, к чему я привыкла, что я просто не могу оставаться к нему равнодушной. Хотя в общем-то и не пытаюсь.
Сегодня, когда задира Кац покинула аудиторию, Глеб опустился на корточки и принялся собирать мои учебники с пола. Без лишних слов и скабрезных шуточек на эту тему. Просто взял и молча помог. Так, будто для него это само собой разумеющееся.
Я осознаю, что кому-то мое восхищение его поступком покажется странным, ведь это вроде как нормально – помогать тем, кто оказался в беде. Но в рамках устоявшегося коллектива группы, в которой я учусь и в которой неформальным лидером является Стелла, понятие нормы несколько перекошено. У нас не принято помогать слабым. У нас принято их добивать.
Именно поэтому доброе отношение нового одногруппника вызывало во мне целую бурю чувств. От радости и благодарности до внезапно воскресшей веры в то, что не все люди в мире – сволочи. Что среди них есть добрые, отзывчивые и вполне себе дружелюбные индивиды. Такие, как Глеб, например.
А знаете, что самое интересное? При первом взгляде на него я подумал, что он какой-то безобразник. Один их тех хулиганов, которые громко матерятся, срывают пары и устраивают драки за гаражами. В нашей группе таких уникумов, к счастью, нет, но вот в параллельных – предостаточно.
А на деле оказалось, что он очень даже милый. Почти на всех парах сидел смирно: либо писал конспекты, либо зависал в телефоне. Не дебоширил, не на нарывался ни с кем на конфликт, не злословил. Видимо, в его случае внешность и впрямь обманчива.
– Ну что значит, два мальчика? – нетерпеливо уточняет родительница. – Откуда перевелись? Как учатся? Из полных ли семей?
Набрав в легкие побольше воздуха, начинаю поэтапно выкладывать все, что знаю о новеньких. А знаю я, как оказывается, совсем немного. Находка для шпиона из меня так себе, ничего толкового поведать не могу.
Явно неудовлетворенная моим скомканным ответом мама вновь переводит внимание на отчима, и я облегченно выдыхаю: надеюсь, на сегодня сеанс допросов с пристрастием окончен, и я могу спокойно доесть свой ужин. Однако стоит мне расслабиться, как родительница вновь вспоминает о моем присутствии за столом и переходит к атаке:
– А с оценками как? Тройку по физике исправила?
Эта долбанная тройка ей уже вторую неделю покоя не дает. Каждый день меня из-за нее дергает.
– Еще нет, – сдержанно произношу я. – Пока не было возможности ответить.
– Почему? – в голосе мамы сквозит негодование. – Ты разве не тянешь руку на семинаре?
– Тяну. Просто у нас в группе тридцать человек, и…
– Ася, ну как так? – она начинает заводиться. – Столько времени прошло, а ты все никак не можешь улучшить свои показатели! Хочешь, чтобы преподаватель решил, что тебе плевать? Хочешь испортить свой диплом позорной тройкой по физике?!
– Ир, успокойся, она же сказала, что просто еще не успела ответить, – пытается вмешаться отчим, мягко касаясь маминого локтя.
– Вить, ну я не могу просто так смотреть, как она свое будущее гробит! – мама всплескивает руками.
Честно говоря, во время таких разговоров у меня еда встает в горле комом. Поэтому из-за стола я, как правило, выхожу голодная. Очень трудно есть и параллельно с этим выслушивать жесткую критику. Она не только по нервам, но и по аппетиту бьет.
– Ну какое еще будущее, Ир? Это всего лишь одна тройка, – отчим слабо улыбается. – Исправит она ее, никуда не денется…
– Ой, у меня уже сил нет, – мама утомленно качает головой. – Все ведь ей даем: и кров, и пищу, и на карманные расходы… Одежду, какую хочет, покупаем. Только бы училась хорошо! А она и того не может!
– Мам, я исправлю эту тройку! – говорю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются предательские слезы.
– Уж будь добра, дорогая! – мама гневно упирает руки в бока, глядя на меня так, словно я главное разочарование ее жизни. – Будь добра! А иначе никакого тебе компьютера!
– Но мне компьютер для учебы нужен, – слабо возражаю я.
– Видимо, не очень-то он тебе в учебе помогает! Больше отвлекает, наверное! – ядовито вставляет мама. – И вообще… Мы раньше без всех этих компьютеров учились и прекрасно справлялись: и сессии закрывали, и зачеты. В библиотеку зато ходили, читали много… А вы со своими компьютерами вконец отупели! Даже в уме вам считать лень! Скажи же, Вить?
– Ну… Тут как посмотреть, Ир, – отчим задумчиво почесывает щеку. – Сейчас ведь время другое… Без Интернета никуда.
– Да знаю я их Интернет, – отмахивается она. – Ничего путного в нем нет! Сплошной срам и деградация…
Дальше я не слушаю. Просто выключаю слух и сосредотачиваюсь на гуляше, который густой оранжевой массой покрывает слипшиеся спагетти. Поливать грязью современные технологии, современную систему образования и современную молодежь – любимое занятие родительницы.
Кажется, она никогда не устанет повторять, что в ее молодости жизнь была гораздо лучше. Взрослые были умнее, дети – послушнее, а государство – справедливее.
Иногда у меня создается ощущение, что мама люто ненавидит все, что является продуктом современности. В том числе и меня. Ведь я родилась на заре нулевых. Я будто вечное напоминание о том, что так, как раньше, уже не будет. Я не повторю маминых успехов в гимнастике, не реализую ее несбывшиеся мечты, не стану выдающейся спортсменкой или, на худой конец, талантливым ученым.
Я обычная. Ничем не примечательная девочка-подросток с кучей комплексов и заниженной самооценкой. Периодически меня обсыпает прыщами, я люблю смотреть бестолковые ток-шоу по телику, и мой IQ явно не дотягивает до маминого, ведь в школьные годы она выигрывала почти все олимпиады по этой долбанной физике. А я настолько никчемна, что не могу исправить несчастную тройку уже почти две недели.
Я обычная. И этого мама мне никогда не простит.
Глава 12
Глеб
Ненавижу наглое солнце, просачивающееся в комнату сквозь неплотно задернутые шторы. Ненавижу надрывно орущий каждые пять минут будильник. Ненавижу просыпаться. Ненавижу утро. Особенно, когда на часах еще нет и семи.
Когда противный писк прорезает сонную тишину, кажется, уже в десятый раз, я наконец заставляю себя разлепить тяжелые веки и свесить ноги с кровати. Хронический недосып – жестокая штука. Ломает так, будто по тебе каток проехался: тело ноет, башка трещит, мысли врассыпную.