Прошлое в наказание

– Все правильно. Государственные структуры не должны вмешиваться. Во избежание обвинений, что центр навязал свою волю.

– А я с моими ребятами?

– А ты с твоими ребятами не имеешь никакого отношения к государственным структурам. Ты, будем считать, в отпуске за свой счет. А они вообще сами по себе. Всё, иди. Видел, сколько людей меня ждет?

Выпорхнув из кабинета, я быстро пересек приемную, оказался в длинном коридоре. Я размышлял над тем, что услышал от госсекретаря. Ситуация складывалась любопытная: официальные структуры не считали возможным вмешиваться, а я олицетворял те непонятные силы, которые осуществляли стороннее вмешательство, хоть как-то восстанавливающее справедливость.

Через две недели мне позвонил Эдуард. Туда, где работала моя группа. Раздобыл секретный телефон. Впрочем, стоило ли удивляться?

– Куда же ты пропал? – мягкая укоризна наполняла голос брата.

Пришлось объяснять ему, что я работаю без выходных. В условиях, когда нет поддержки сверху, слишком много проблем, которые приходится решать. Выслушав меня со всем терпением, он проговорил:

– Все равно мог бы найти время и заглянуть. Мы соскучились. Я и Настя.

– Как только освобожусь, первым делом к вам, – пообещал я.

– Верю на слово…

Признаться, мне было очень приятно, что он упомянул Настю. Мое намерение держаться подальше от нее, похоже, было невыполнимо.

Три месяца напряженных усилий не дали результата. Референдум мы продули. Не удалось обыграть хитрого лиса, возглавлявшего республику еще с советских времен. Лис играл в опасные игры, выпустив националистического беса наружу. Все это навевало хреновое настроение. Лезли всякие нехорошие мысли относительно дальнейшего развития событий.

– Старый лис переиграл нас, – признался я госсекретарю. – Точнее, пересилил. Его возможности намного превосходили наши.

– Лучше надо было работать, умнее, – назидательно проговорил госсекретарь.

Я предпочел не оправдываться, сказал о том, что беспокоило меня:

– Он дал поднять голову национализму. Вот что плохо. Теперь этого дракона не загонишь назад.

– Лис, как ты его назвал, уверен, что сможет контролировать националистов. – Госсекретарь смотрел на меня крайне задумчивым взглядом, обещавшим неожиданности. – Он не из тех, кто делает неосмотрительные шаги. Он все тщательно взвесил. Следует признать, что он нашел действенный способ давления на федеральную власть… Вот что, группа у тебя есть. Работать она умеет. Берись-ка за подготовку собрания граждан России. Надо мощное мероприятие устроить. Собрать значимых людей со всей России. Где? Как? Решай сам. О содержательной части собрания вместе подумаем. Где-нибудь через недельку. В общем, они нам националистов, а мы им ответим единением граждан России.

Так я получил новое особое задание. Впрочем, я не роптал. Мне нравилось решать нестандартные задачи.

В первую неделю была возможность позволить себе и членам группы щадящий режим работы. Субботу я целиком посвятил Кириллу. И Насте с Василием. Это случилось так: я позвонил начальнику Военно-воздушной инженерной академии в Монино, попросил устроить экскурсию в их уникальный музей для меня и моего сына. Он пообещал помочь. А чуть позже, когда я раздумывал над тем, когда поехать к Эдуарду и Насте, меня вдруг осенило: «Надо взять в Монино ее и Василия. Для Эдуарда места в машине уже не останется. Ну и хорошо, не будет мешать нам…» Вечером я позвонил ей. Она охотно приняла предложение. На следующий день пришлось еще раз тревожить генерала, спрашивать разрешения приехать не вдвоем, а вчетвером. Генерал был не против.

Субботним утром приехала закрепленная за мной «Волга». Я привычно занял место рядом с водителем – в отличие от большинства кремлевских обитателей, я не любил заднее сиденье. Сначала мы забрали Кирилла, потом – Настю с Василием. После этого машина взяла курс на Горьковское шоссе.

Мне на переднем сиденье постоянно приходилось оборачиваться, чтобы говорить с мальчиками и Настей. Я рассказывал про историю, которая приключилась в Красноярском крае, когда я был там в командировке от Центрального комитета комсомола – готовился писать очерк. Там в небольшом городке Шарыпово авиатехник, долгие годы обслуживавший кукурузники – бипланы Ан-2, но никогда не летавший сам, выпил лишнего и решил полететь к теще, где пребывала на тот момент поссорившаяся с ним жена. Село находилось где-то в двухстах километрах от Шарыпова. Он завел самолет – это он умел делать. Взлетел вроде бы нормально и прямиком погнал в направлении тещиного села. А там какие-то части секретные располагались. Смотрят, вроде наш самолет, но летит над запретной зоной. Сбивать? Решили у начальства спросить. Сообщили в Москву, оттуда приказ: сбить! А он уже пролетел. Повезло ему. Если бы его сбили, погиб бы. В общем, умудрился он долететь в нужное место. Что тоже удивительно. Там тайга на многие километры, никаких ориентиров. Заблудился бы, пришлось бы садиться на лес, но это верная гибель. А он долетел! Еще раз колоссально повезло. Раз долетел, надо садиться. А посадка – самая серьезная часть полета. Посадить самолет гораздо труднее, чем поднять его. Слава богу, он к этому времени протрезвел. Нашел большую поляну неподалеку, несколько раз прицелился, потом совсем снизился и сел. Впервые в жизни. Ему в третий раз повезло. Три удивительных везения.

– А что потом было? – деловито поинтересовался Кирилл. – Он побыл там и обратно полетел?

– Нет, не полетел. Его через несколько часов арестовали военные. Прилетели на вертолете. Он преступление совершил: угнал самолет, полетел на нем, не имея пилотского удостоверения. Его за это судили. Но военным важно было только убедиться, что он их секреты не раскрыл, когда находился над запретной зоной. Как только они получили доказательства, что к шпионажу этот случай отношения не имеет, они передали авиатехника милиции. В общем, дали ему три года. Зато он помирился с женой.

История с авиатехником озадачила ребят – я видел это по их лицам. Вслед за тем я рассказал про военного инженера, который хотел стать летчиком, но не прошел в училище по здоровью. И чтобы иметь отношение к авиации, подался в авиационные инженеры. Выучился, стал хорошим специалистом. Но мечта летать не угасла в нем. И это привело к трагедии. Решив, что прекрасное знание техники может заменить ему практические навыки, он сел в самолет, который сам готовил, завел двигатель, нормально взлетел и сделал несколько кругов над аэродромом. Ну и попытался сесть после этого. А самолет был МиГ-21, реактивный, у него большая посадочная скорость. Сажать его очень сложно. Этот старший лейтенант два раза пытался зайти на посадку, у него не получалось – промахивался, не мог поймать начало полосы. На третий раз зашел, но слишком быстро начал снижаться. Самолет практически упал на взлетную полосу и загорелся.

– Он погиб? – тихо спросила Настя.

– Да. Его не успели спасти.

– Зато он полетал, – бойко вставил свое слово Кирилл.

– Ты, друг мой, глупости говоришь. Разве жизнь стоит желания полетать? Признаться, я сказал подобные слова исключительно в воспитательных целях. Я понимал, что иной раз жизни стоит нечто близкое страстному желанию – мечта. А это красивая мечта – совершить полет. Но разве мог я оправдать перед лицом ребенка фактическое самоубийство?

Нам повезло – погода выдалась прекрасная: солнце и небольшой минус. Одно удовольствие! Солдат в проходной сказал, что капитан Захаров ожидает нашего приезда и сейчас придет. Капитан появился весьма скоро, худой, в очках. Он напоминал классического технаря, одетого в офицерскую форму. Неслучайно она сидела на нем довольно мешковато.

– Здравствуйте, – вежливо и весьма сдержанно проговорил он. – Капитан Захаров Петр Валерьевич. Мне приказано сопроводить вас в музей. Идемте.

Миновав проходную и солдата, стоявшего у входа, мы попали на территорию академии. Капитан повел нас к одноэтажному зданию, внутри которого оказалось начало экспозиции – здесь были самолеты, совсем старые, довоенные и военной поры, всевозможные двигатели, стенды с фотографиями. Капитан принялся рассказывать, все более втягиваясь в повествование. Он оживился, стало ясно, что перед нами страстный любитель авиации. Я смотрел на сына и на Василия, которые внимали капитану, на Настю, слушавшую, похоже, из вежливости. Редкая женщина проявляет настоящий интерес к авиации. Мне было приятно, что она рядом, что я могу смотреть на нее, не опасаясь еще кого-то, кто перехватит мой неравнодушный взгляд.